- Это всё ненастоящее. Люди вокруг, этот дом, ты! - Помогаю себе рукой, последовательно показывая на перечисляемые объекты. - Я - ненастоящий! - тыкаю пальцем себе в грудь. - Мне это снится, пока я валяюсь в коме, вызванной голодовкой. Маша, не бывает такого! Чудесного спасения из горящей машины, волшебного исцеления прикосновениями рук, и мгновенного перемещения в пространстве. Генетические эксперименты? - киваю на лежащую, на столе, папку, а девушка, проследив за направлением моего взгляда, хмурится ещё больше. - Чушь! Только, воспалённое подсознание, играющее со мной злую шутку. А девушка напротив - это я сам. Точнее, моя лучшая сторона, добившаяся всего. Сторона, которой я вечно следую, стремлюсь когда-нибудь стать, находясь в теле ЮнМи. А наш перм…, пермп…, перманентный! конфликт - это борьба противоположностей!
А может, и нет никакой ЮнМи. Валяюсь я, настоящий, в какой-нибудь Московской больнице, подключённый к аппарату жизнеобеспечения, а мой мозг сам себя развлекает фантастическими историями про попаданца Сергея. Что я, фантастику не читал, что ли? Или, - выдавливаю из себя насмешливое хмыканье, - у меня шизофрения, подобная той, что была у главного героя в Бойцовском клубе. А ты - Тайлер Дёрден! - Беру девушку за косу, сжимая в кулаке и слегка тяну вниз, при этом, костяшками пальцев упираюсь ей в грудь.
- Давай, вдарь мне со всей силы! Или, слабо? Карла испугалась?
Маша смотрит на меня потемневшими глазами. В них ни капли эмоций. Только ледяная стужа, пробирающая до костей.
- Пожалуй, ты перешёл все границы, Серёж, - произносит она спокойным тоном. - Я не буду с тобой драться. Я сделаю иначе.
Девушка, одной рукой, всё ещё держа ЮнМи за пояс, без особых усилий отрывает ту от пола. Игнорируя гневные крики и сыплющуюся на неё брань, заносит в свою комнату. Не церемонясь, кидает на кровать. Затем, идёт в гардеробную, дверь которой открыта нараспашку, и, переступив через гору платьев, ненадолго скрывается внутри. Возвращается она, держа в руке узкий, кожаный ремешок.
ЮнМи, увидев в руках девушки орудие возмездия, и догадавшись, что сейчас произойдёт, пытается сбежать, но вязнет в матрасе.
Мария, спокойным шагом подходит к кровати, наклоняется, и вновь схватив за пояс халата беглянку, переворачивает её на живот. Вжимает трепыхающееся тело в матрас, пресекая, тем самым, попытки к бегству и фиксируя наказуемую. Свободной рукой, с зажатым в ней ремнём, она задирает ЮнМи халат, обнажая розовые ягодицы, размахивается, занося руку с ремнём над головой, и, примерившись, наотмашь, хлещет её по голому заду.
Ты-щь!
Ремень, полоснув по нежной коже, оставляет на ней ярко-красный след, а из уст ЮнМи вырывается протяжный, полный боли, крик.
- А-а-а!
Мария, не обращая внимания на отчаянный вопль, продолжает воспитательный процесс, раз, за разом опуская ремень на покрывающийся алыми полосами зад ЮнМи.
Десять ударов.
Наказуемая больше не пытается вывернуться или закрыться руками. И больше не кричит. Только доносятся тихие всхлипы из-под подушки, в которую та уткнулась лицом, закусив её край зубами.
Когда экзекуция заканчивается, Мария отпускает ЮнМи, кидает рядом с ней «инструмент для вправки мозгов» и отходит к трельяжу. Возвращается, держа в руке прямоугольник белого картона, который присоединяет к ремню, небрежно швырнув на кровать.
- Мистер Моррис из Universal Music Group был сильно разочарован, увидев тебя пьяной, пристающей к музыкантам, после столь блистательного выступления. Это было видно по выражению его лица, когда мы выходили из ресторана. Я позвонила ему, заверила в единичности подобного случая.
Он очень заинтересован в сотрудничестве с лауреаткой премии Грэмми. На обсуждаемых условиях, представляющих выгоду обеим сторонам. Но, если твои выходки продолжатся, ни о каком сотрудничестве не может быть и речи. И, не только с крупнейшим лейблом Америки. Слухи, от них, пойдут дальше, вниз, и с беспокойной звездой никто не захочет иметь никаких дел. Тебя, просто внесут в чёрный список, в независимости от прежних заслуг.
Мария ненадолго прерывается, о чём-то размышляя, затем, произносит:
- Серёж, плевать на них. Я сама хотела предложить тебе открыть звукозаписывающую студию. И, не в домашних условиях, а в нормальном офисе. Только, после твоих пьянок, моё желание помогать тебе, резко пошло на убыль.
В субботу у меня стрим. А приглашённой звездой должен был быть ты. Ты, и твои песни, которые, хотела тебя попросить подготовить к его началу. И это не одолжение, с моей стороны, но проявление искреннего уважения и внимания к тебе. Сейчас же, твоё присутствие на нём под большим вопросом.
Девушка заканчивает свой монолог, разворачивается, и скрывается в ванной. Когда она выходит из неё, закутанная в полотенце, ЮнМи в комнате уже нет.
Кое-как справившись с замком на стеклянной двери, ведущей на террасу, запираю её изнутри, и, подойдя к своей кровати, валюсь на неё ничком. Шиплю сквозь зубы, когда ткань халата касается рассечённой кожи.
«ГуаньИнь, за что мне всё это?» - мысленно взываю я к своей милостивой покровительнице. - «Почему мне не дадут спокойно сдохнуть?»
От боли и унижения на глаза наворачиваются слёзы, сдерживать, которые, нет никаких сил. Лежу, реву в подушку, обхватив ту руками.
«Что ж, поделом мне, довыпендривался» - приходит первая разумная мысль о случившемся, когда поток слёз иссякает. - «И судя по саднящим ягодицам, выпорола меня Маша вполне реально»
Как ни странно, никакой ненависти, или, иных, отрицательных чувств к Марии не испытываю. Наоборот, в голове образовалось некое просветление, вперемешку со слоновьим спокойствием. От алкогольного опьянения, тоже, не осталось и следа.
«Наверное, ещё не успел отойти от шока. Запоздалая реакция, аналогичная другим случаям физического насилия надо мной. Но, я же не ребёнок, чтобы, сразу после наказания, кидаться в обидки и сбегать из дома. Осознаю вину. Хотя… Какая, к чёрту, вина!? В чём она заключается? Похозяйничал в Машиных запасах? Покидал бутылки с крыши? Никто ведь не пострадал. Нет у неё права применять рукоприкладство за подобное поведение, да и не сопоставимы преступление и наказание. В чём же тогда я провинился?»
Вспоминаю, как схватил девушку за волосы, и меня пробирает озноб.
«Отношение! Моё свинское отношение к Марии - вот, что стало причиной «массажа» седалищно-ягодичной мышцы. Когда у неё больше не осталось рычагов воздействия, на свою подопечную, когда, взятые на себя обязательства не позволяют ни избавиться от балласта, ни вразумить словами - остаётся действие»
Ёрзаю на кровати, стараясь устроиться поудобнее, ощущая как пульсирует в «пятой точке» кровь.
«Отсюда следующий вопрос: «почему?». Почему я так к ней отношусь? Началось, ведь, всё не сейчас. Практически, с первого дня пребывания в её доме, моё поведение перестало вписываться в рамки приличия. Что изменилось с момента побега из Кореи?»
Невесело усмехаюсь в подушку, осознавая иронию.
«Да я ей, просто, завидую! Ведь, она олицетворяет именно тот идеал, к которому сам стремлюсь, с момента попадания в этот мир. Успешная, богатая и красивая. Обладающая исключительными возможностями. Как, финансовыми, так, и физическими. И, если, в процессе моего безуспешного, впрочем, восхождения на местный олимп, на пути к его вершине, в основном, встречались откровенно слабые личности, соперничать с которыми не было смысла, то встреча с Машей полностью перевернула диспозицию. Она оказалось тем самым камнем преткновения, о который я споткнулся. И что мне делать?»
Поток мыслей утаскивает всё дальше и дальше, отвлекая от пульсирующей боли. Чувствую, как постепенно меня накрывает волна сонливости. Расслабляюсь, позволяю той завладеть моим телом…
Я снова в смятой, горящей машине. Где-то, впереди слышно хриплое дыхание водителя. Пытаюсь пошевелиться, но стальной капкан, в который я попал, держит крепко. Не вырвешься. - «Маша!» - кричу я в обжигающую пустоту. «Она ведь здесь, рядом. Она вытащит!» - пульсирует дарящая надежду мысль. - Я не могу сейчас, - отвечает мне, откуда-то издалека девушка. - Я ещё не спасла водителя! «А как же я?» - кричу в ответ. «Спаси меня!» - Извини, Юна, - произносит Маша, - у меня ещё миллион дел.
Огонь подбирается слишком близко. Он обжигает кожу, льётся в желудок и лёгкие. Причиняет дикую боль. Мой невыносимый, истошный крик тонет в небытие.
Судорожно втянув в себя воздух, открываю глаза, перед которыми, стеной, всё ещё стоит обжигающее пламя. От неудобной позы, на животе, с головой на боку, затекла шея, а из приоткрытого рта, на подушку, стекает тонкая струйка слюны.
Стараясь не потревожить ноющий зад, кое-как выбираюсь из кровати, проклиная пристрастия хозяйки дома к чересчур мягким матрасам. Стаскиваю одеяло, и, закутавшись в него, выхожу на террасу. После кошмара меня сильно знобит, но, оставаться в постели нет никакого желания.
Проходя мимо Машиной комнаты, машинально, заглядываю в её окно, но оттуда, на меня смотрит непроглядная темнота и собственное, тусклое отражение. Иду к рекреационной зоне, на столе которой, не осталось никаких следов моих недавних посиделок. Папки с жизнеописанием «Объекта М» тоже не обнаруживается. Плюхаюсь в одно из кресел, …но тут же вскакиваю, подвывая от боли, и, недобрыми словами проклиная Марию с её воспитательными методами. - «Хуже ДжуБона, ей богу!»
На глаза наворачиваются слёзы, но это, скорее, кратковременная реакция организма на боль, нежели полноценная попытка разреветься. Издержки нежного, девичьего тела.
Иду в противоположную сторону, поднимаюсь на крышу. По пути, решаю наведаться в оранжерею, благо, рассвет уже окрашивает небосвод в свою палитру, с преобладанием жёлтых и розовых тонов. Давая достаточно света, чтобы, через стеклянную крышу наполнить им помещение.
Толкаю вбок откатную, стеклянную дверь, и меня тут же окутывает дыханием летнего луга, наполненного запахом травы и цветов. Зажмуриваясь от наслаждения, вдыхаю полной грудью, хорошо знакомый с детства аромат. Делаю шаг на довольно широкую тропинку, уходящую, под прямым углом, к противоположной стороне дома. Оглядываюсь по сторонам.