Фил не ожидал моего удара и повалился на землю, но тут же вскочил и с рёвом кинулся на меня. Мы сцепились и стали бороться. Мне удалось забороть Фила, но он повлек меня за собой, и мы вместе повалились на землю. Стали мутузить друг друга уже на земле. Мутузили, пока оба не выдохлись.
Расцепились и так и остались лежать, переводя дух и смотря на уходящее солнце. Стало как-то легче, как ни странно. Мы оба выплеснули то, что копилось.
— Никогда не заведу детей! — пробормотал Фил.
— Да, пожалуй, тебе не стоит, — согласился я. — Уж больно ты шалости Венди близко к сердцу принимаешь. Да вообще всё…
— Я и сам не понимаю, что на меня находит, — признался Фил. — Меня постоянно одолевает такая ярость. Такая ненависть. Я едва держусь…
— Раньше ты был добрее. И я скучаю по тому рыжему парню, который всегда был за меня.
— Да, добрее, Эрик. И мне было так легко, так светло внутри. Я и не знал, что может быть иначе. Но я попал во тьму, и я барахтаюсь там и никак не могу выплыть. А Венди… Я не могу быть с ней рядом, что-то происходит со мной. После того, как она спасла меня, это таинственное Локис…
— Мы обязательно выясним, что это значит, Фил.
— Да, это неважно. Я надеюсь, что Кира вернет мне себя, что я вспомню себя и свое детство. Она напомнит мне кто я.
— Тебе придется потерпеть Фил. Мы должны спасти или хотя бы попытаться спасти эту деревню.
— Да, ты прав, должны, — вздохнул Фил.
Мы поднялись. У меня уже запустился процесс регинирации, на Фила же смотреть было страшно.
— Давай подлечу, — предложил я.
— Нет, пусть будет, — отмахнулся Фил. — Я заслужил.
Я не стал настаивать. Мы вошли в дом.
Венди, увидев разукрашенного Фила, недобро покосилась на меня, и сразу же кинулась обрабатывать его раны. Фил сносил ей заботу молча.
— Венди, тебе нужно рассказать нам, как снять проклятье. У нас мало времени, — нетерпеливо напомнил я.
— Ты обидел Фила! Я тебе ничего не скажу! — заявила девочка.
Я готов был уже не просто обидеть Фила, но и вовсе его прибить.
— Я не обиделся, — тихо отозвался Фил. — Венди, расскажи, как помочь людям.
— Ну, хорошо, только ради тебя, — проворчала Венди. — Нужно сделать так, чтобы проклятый человек вышел из петли и смог простить самого себя, тогда проклятье потеряет силу и обернется против того, кто его наложил.
— Прекрасно, а как сделать так, чтобы Питер вышел из петли и простил самого себя? — поинтересовался я.
— Чтобы разорвать петлю нужны очень сильные и живые эмоции. Любовь сгодиться. Питер должен встретиться с Кармелитой. Встретится по-настоящему, не с помощью волшебства. Если Кармелита его действительно любила, то она простит ему всё и вполне возможно, тогда Питер и сможет простить себя.
— То есть нам всего-то нужно разыскать какую-то мротскую принцессу по имени Кармелита и сделать так, чтобы любовь победила проклятье? — иронично поинтересовался я.
— Так и есть, — невозмутимо кивнула Венди.
Я не знал маршрута, по которому нашу компанию нёс ковер. И я не знал, как его направить туда, куда нам нужно. И где это — «куда нам нужно»? Не факт, что мы полетим через мротские земли. Не Факт, что попадем в тот край, где живет нужная нам принцесса. Более того, если она принцесса, то нам придется её похитить и привезти в эту вот деревню, предъявить ей безумного Питера, которого Кармелита должна исцелить своей любовью.
Миссия невыполнима и уж больно похожа на сказку, которых, видимо, девочка прочитала слишком много.
— Это ведь невозможно, да? — словно разгадав мои мысли, сказал Агафон. — До мротских земель почти полгода пути и большой отрезок пролегает через пустыню. Мроты знают секреты пустыни и то, часто гибнут в пути.
Я покачал головой. Агафона расстраивать не хотелось, но и тешить его напрасными надеждами тоже было нельзя.
— Шансов очень мало Агафон, — честно сказал я. — Может судьба поможет нам…
— Да, будет так, — кивнул Агафон. — А теперь, мы хотим, чтобы вы покинули нашу деревню.
— Так тому и быть, — не стал спорить я.
Я понимал, что наше появление только растревожило людей, оставив их в петле мертвого времени без всякой надежды спастись.
Одеялами нас все-таки снабдили. Мы вышли на улицу. Небо было темным. Воздух прохладным. Я подкинул рулон, и ковёр развернулся сам собой.
И мы, закутавшись в одеяла, помчались прочь от проклятой деревни.
Глава 8
Эта ночь оказалась немногим лучше, чем предыдущая. Одеяла абсолютно не спасали от ледяного ветра, который свистел в ушах. Мы втроём сели так, чтобы прикрывать собой Венди. Однако, вскоре нас укачало, и пришлось всем троим, свесившись через край ковра, устраивать себе промывание желудков, оставив Венди без защиты.
Среди нас всех Венди оказалась самой стойкой и, хотя её личико тоже имело зеленоватый оттенок, подчеркнутый светом нарождающейся луны, она смогла удержать в себе ужин. Венди даже помогала Филу, отыскав где-то платочек и пытаясь протереть ему лицо, правда от такой заботы Фил старательно отмахивался, хотя и безуспешно.
Мы опять с надеждой вглядывались в небо, мечтая увидеть на нём проблески рассвета, но оно оставалось тёмным и глухим к нашим мольбам. Минуты казались растянутыми до бесконечности. Меня одолевал соблазн плюнуть на всё и слететь соколом с этого чертова ковра на грешную землю. Но я подавлял в себе это эгоистичное желание — нельзя оставлять товарищей в беде, тем более, нельзя бросать в беде детей. Да и соколу за ковром этим треклятым никак не угнаться.
В этот раз проблески рассвета я пропустил. Так как уже вообще перед собой ни черта не видел, кроме раскачивающейся бездны.
Спустил нас ковер на живописную полянку соснового леса. Вновь, как только мы коснулись земли, ковер свернулся в чёрный рулончик и прыгнул мне в руку. Лишившись ковра, мы оказались на колючей хвойной подстилке.
Какое-то время вокруг головы у меня ещё крутились мультяшные звездочки, а когда они перестали крутиться, я, переборов себя, нашел в себе силы подняться. Меня нехило так раскачивало, я постоял, заново приучая себя к земле, и сделал шаг другой. Тело замерзло в дерево, проще говоря задубело, и чтобы его согреть нужен был огонек.
Вот я и стал собирать дровишки. Вскоре ко мне присоединилась Венди за ней подтянулись и Фил с Томашем.
Мы разожгли костерок. Фил достал котелок и сварганил кашу. Есть никто не хотел, но все понимали, что нужно поесть сейчас, так как вечером придется обойтись без ужина.
— Сколько ещё нам выносить эту пытку на ковре? — спросил Томаш.
— Ещё долго, до замка Варда ночи четыре, — прикинул я.
— Четыре ночи! — простонал Томаш. — Триликий дай нам сил!
— Это только до замка, а ещё ведь обратно и с Кирой дольше, — тихо заметил Фил.
От такой перспективы нам стало ни по себе. Мы, молча, уставились на потрескивающий огонёк.
Немного успокоившись, мы налопались и улеглись спать. В этот раз спал я крепко, так крепко, что проснулся я только тогда, когда в меня тыкнули горящей палкой.
Я заорал. Открыл глаза. Передо мной стоял грязный человек, который улыбался мне беззубым ртом. При этом, продолжая тыкать в меня горящей палкой.
Мне захотелось тут же врезать обидчику, но руки у меня оказались крепко прижатыми к туловищу и примотаны веревкой к дереву.
Спросонья я, как всегда, соображал туго. По возмущенной брани за спиной до меня медленно дошло, что нас всех четверых привязали к стволу большого дерева. В наших мешках уже деловито копошились трое мужиков. В меня вновь тыкнули раскаленной головешкой.
— Ещё раз тыкнешь, и я сломаю тебе руку, — тихо пообещал я.
— Нифево ты мне не фделаеф, — засмеялся беззубый урод и снова тыкнул в меня раскаленной палкой.
— Привыкай парень, — к нам подошёл здоровый бородатый мужик. — Скоро тебе предстоит выносить вещи и похуже.
— В этом я сомневаюсь, — хмыкнул я.
— А ты не сомневайся, — он сдернул с меня сумку. — Скоро здесь неподалеку будут мроты, и мы продадим вас им в рабство. Всё равно у вас ничего ценного нет!
Бородатый стал деловито потрошить мою сумку. Откинул дневник моей матери. Повертел в руках гребень, точнее то, что от него осталось, так как зубчики истёрлись совсем. Значит, я отдаляюсь от этой тайны, а не приближаюсь к ней, мимоходом отметил я. Гребень тоже полетел в сторону. Зато пару золотых, взятых мной в дорогу, бородатый сунул себе в карман.
Беззубый урод между тем поднёс палку к огню и снова с гадкой улыбкой ткнул мне в живот раскаленной головешкой.
В этот момент мне удалось благодаря частичной трансформации высвободить руку из верёвок.
Я, пользуясь соколиной реакцией, перехватил грязную руку беззубого и держа данное слово, сломал её в запястье. Беззубый оглушительно завизжал. Я даже вздрогнул от неожиданности.
Отшвырнув мою сумку, к нам подскочил бородатый мужик с топором наготове и, не раздумывая, врезал мне под дых. Я согнулся пополам, жадно пытаясь схватить воздух.
— Что случилось, Клиф⁈– спросил он у продолжавшего визжать беззубого.
— Он фломал мне руку! — пожаловался Клиф, предъявляя бородатому сломанную руку.
— Я предупреждал, — выпрямившись, спокойно заметил я.
Веревка свалилась к моим ногам. В руках материализовался меч и перчатка. По бокам от меня вооруженные топориком и копьем встали Томаш и Фил.
Разбойники переглянулись и, быстро смекнув, что мы вовсе не овцы, а пастухи, кинулись наутек. Всего разбойников было пятеро, можно было конечно их отпустить, но, во-первых, меня хотели продать в рабство, а рабство на земле вообще не должно существовать. Ну а, во-вторых, эта садистская беззубая улыбка меня реально выбесила. Ладно я — на мне лучше, чем на собаке всё заживает, а ведь этим ублюдкам кто угодно мог попасться.
Я поднял веревку и, использовав её как лассо, поймал в петлю беззубого Клифа. Он повалился на землю, и я волоком притянул его к себе. Беззубый вновь завизжал, точно баба. Фил с Томашем догнали и привели ещё троих. Эти гады, даже не пытались сопротивляться. Всё было слишком просто, а слишком просто у меня не бывает. Вот и сейчас…