Как только последнего гномика проглотила арка, я словил прилет топором в крыло. Крыло вывернуло чуть ли не наизнанку, а меня самого зашвырнуло в арку, как кусок дерьма.
Я растянулся по другую сторону арки под ногами у гномов. Гномы, впрочем, моего позорного падения не заметили — они были донельзя увлечены прибывшими к ним детьми.
Сокол от боли бился и клекотал, мое человеческое сознание было подавлено животным. Я собрал последние остатки разума и обернулся в человека.
— Ёшкин матришкин, ваша светлость, Эрик, здесь же дети, а вы совсем голышом! — возмутилась какая-то гномиха, всплескивая руками.
Я оставил её замечание без комментария. Мне было не до приличий, гномий топор раздробил мне плечо. Руку выдернуло из сустава. И эта травма мешала моей способности регенерировать.
Я отполз немного в сторону от оживленной толпы гномов и возмущенных взглядов гномих, которые от мужиков отличались разве что отсутствием бороды.
Прислонившись спиной к стенке пещеры, я поискал глазами своего оруженосца, которого почему-то всё еще не было со мной рядом.
— Фил! — позвал я, но вместо оруженосца ко мне подошел Томаш.
— Фил ушел чуть больше часа назад, — пояснил Томаш. — Ты в порядке?
— А ты не видишь⁈ Куда, мать его, он ушел⁈ — процедил я сквозь зубы.
От боли перехватывало дыхание и темнело в глазах, но злость и обида на Фила придала сил.
— Пошёл спасать Венди, — пояснил Томаш. — Время, данное нам драконихой, истекает через три часа. Он надеется успеть.
— А я надеюсь, что дракониха откусит его рыжую башку как можно гуманней. Вправь руку, — попросил я Томаша.
Томаш кивнул и взялся за руку.
— Сейчас будет больно, — предупредил он и дернул.
Я заорал, вокруг башки полетели мультяшные самолетики, но я удержал штурвал.
Как раз в этот момент из арки выручай пещеры вышли Гимли и Белегар, а за ними три десятка гномов с топорами наготове.
В пещере стало тесно, как говориться — яблоку было негде упасть.
— Орин, Дарин, Торин, Кегворт, Варрик, отпустите наших детей! — потребовал Гимли. — Это подло вовлекать их в ваши военные хитрости!
— Подло стравливать кланы между собой и трусливо прятаться в спасай пещеру! — возразил Торин.
— У нас не было выхода! — взвыл Гимли. — Мы должны были защитить детей!
Гномы стали ожесточенно спорить. Опять злобно дергали друг друга за бороды и помахивали топорами, то и дело грозя пустить их в ход. Сдерживали эту братву только дети. У меня же сил не было их остановить.
Пришлось их изыскать. Собравшись с духом, я усилил голос магией, и призвал всех к тишине и порядку.
Затем, неторопливо, пункт за пунктом ввел вновь прибывших гномов в курс дела, сразу демонстрируя свою монету. После моих объяснений повисла напряжённая тишина.
— То есть войне всё, конец? Значит мир будем держать? И нам можно не уходить? — переспросил Гимли.
— У вас и не получиться уйти, — сказал я. — Вам больше не грозит опасность.
Гномы стали проверять. И вправду входа в спасай пещеру не было.
— Но мы оставили там своих женщин, некоторых гномов и Тадрика — испугался Белегар.
— Они выйдут за вами, — уверено сказал я. — А если нет, я их верну.
— Ты и есть птица, — понял Гимли. — Ну, тогда извиняй брат, за топор в пернатую лапу.
— И не такое доводилось получать в спину.
— Негодяям, которые используют детей в своих целях и в спину стукнуть не возбраняется, — парировал он.
Ответить остротой я не успел, так как из арки стали появляться оставленные в спасай пещере женщины и дети. Тадрик с нянькой вышли последними. Воссоединение гномов было бурным, будто они не виделись не несколько часов, а целый век.
Арка, выпустив из себя всех гномов, потихоньку исчезла, растворившись в призрачной дымке, будто её и не было.
— Нам нужно спешить, — поторопил я гномов, но в детали той опасности, которая грозит Филу и Венди их посвящать, естественно, не стал. — Сложите листы в книгу.
Предводители кланов начали копаться, нехотя и оттого крайне медленно доставая листы. При этом с недоверием поглядывая друг на друга. Никто первым лист отдавать не спешил.
— Давайте листы мне, — решил я ускорить процесс, выступив третейским судьей.
Но гномы тут же попрятали листики и уставились на меня с подозрением.
— А ежели ты нас хочешь-таки надуть? — вдруг двинул идею Белегар. — Мы сейчас листы объединим в книгу, пойдем к драконихе, а она эту самую книгу заберет себе, а нас пожгёт и никакого золота нам не отдаст.
— И то, верно, — подхватил Гимли. — Да и зачем драконихе книга? Значит она шибко ценная, может быть она к еще большим сокровищам нас привести может. А мы её сейчас так бездумно отдадим!
— А дело ведь говорят, — согласился Торин. — Что ты на это скажешь, посланник?
Вот сейчас я как никогда нуждался в максимально пафосном, представительном виде, а я был абсолютно голым. При этом, как птенец, весь дрожал, едва держа себя на ногах.
Порыв Фила, конечно же можно понять, и где-то даже я его поддерживал, но мог он мне хотя бы тряпки оставить, знал же, что я буду голым после обращения. Тоже мне, оруженосец.
Я материализовал меч и оперся на него, решив, что главное сейчас сделать хорошую мину при плохой игре.
— Книга имеет ценность только для Драконихи, — честно пояснил я. — Вы сможете рассмотреть её после того, как соберете и убедиться в этом сами. Книга поможет Моргане покинуть ваши пещеры и вернуться в Драконий край. Но я согласен с предположением Белегара, тётка она зловредная и золотце больно любит. Поэтому советую книгу припрятать и сказать ей, где она только после того, как получите свои сокровища.
Гномы стали держать совет. Спорили-спорили, а решили всё равно, по-моему. Первыми листок мне пожертвовали Огнебородые, за ними подтянулись Чернобородые, а после всех Длиновласые. Когда седьмой лист сложился в стопку, листья вспыхнули золотым светом, и в руках у меня оказался толстый фолиант в кожаном переплете. При этом еще и тяжелый, зараза.
Я хотел было протянуть книгу Торину, но вовремя осёк себя. Другие гномы наверняка бы обиделись и опять разгорелась бы вражда.
— Пойдемте в логово к драконнихе, а книгу все вместе спрячем где-нибудь на подходах, — предложил я.
— Так тому и быть, посланник наследника короля Артура, — заключил Торин. — Веди нас!
Нам предстояла ещё неблизкая дорога к драконихе. А у меня мало того, что сил не было, так ещё и с голой жопой предстояла по пещерам лазать.
— Эрик, это, может тебе одежду дать, мне Фил оставил, — предложил Томаш.
— И ты молчал, падла⁈ — накинулся я на Крайкоса.
— Не мог отказать себе в удовольствии, ваша светлость, — заржал Томаш.
— Ну погоди у меня, остряк самоучка, — забирая одежду, процедил я.
Томаш продолжал безудержно ржать, заверяя меня, что история не забудет моей голой речи с мечом. Хотелось мне отплатить ему какой-нибудь каверзой в ответочку, но времени на это не оставалось. Однако же, эту подлянку я запомнил.
Наскоро одевшись, я сразу почувствовал себя уверенней и даже сил как будто прибавилось.
Мы наконец-то двинулся в путь.
Глава 18
Каждый шаг давался мне через неимоверные усилия, словно приходилось идти в космическом скафандре по луне. И надо сказать, никакого удовольствия от ощущения чего-то похожего на космическое приключение я не испытывал. Видимо, даже мой организм не выдержал постоянных нагрузок и попаданий в меня острых предметов и дал об этом знать в самый неподходящий момент.
Регенерация происходила чудовищно медленно, энергии, как магическая, так и жизненная были на нуле. Плюс ко всему меня нервировало замкнутое пространство, к горлу то и дело подкатывала паника, хотелось на волю. Видимо, причина была ещё в том, что меня ранили не человеком, а соколом, то есть на более глубинном уровне. А птице было сложнее излечиться.
Однако за судьбу Фила с Венди я переживал больше, чем за себя, поэтому, отбросив жалость к себе, и, преодолевая постыдные слабость и страх, я упёрто тащился в пещеру к драконихе. Потому что чувствовал ответственность за их жизни.
С одной стороны, я понимал порыв Фила, с другой, костерил своего непутевого оруженосца, на чём свет стоит. Ведь это ж надо было оказаться таким безмозглым кретином, чтобы попереться в одиночку спасать Венди. Хоть бы Томаша взял с собой. Что Фил мог сделать один против целого дракона, когда у нас даже у троих шансов почти не было. Он мог только красиво и благородно умереть рядышком с Венди. Но и умереть красиво у него тоже не получится, так как в смерти ничего ни красивого, ни благородного быть не может. Я так явственно видел перед глазами обугленные кости друга и девочки, что становилось совсем тошно.
В глазах начало темнеть, будто фонари гномов перестали работать. Я открыл было рот, чтобы потребовать больше света и понял, что не могу вымолвить ни слова. Я споткнулся раз, другой. Книга выпала из ослабевших рук и раскрылась. Я упал рожей прямо в распахнутые листы. Перед глазами сверкнуло и книга меня, как будто утянула сквозь листы вглубь себя.
Я очутился в пещере, точнее не я, а часть моего сознания. Ощущения полностью соответствовали моим снам. Режим функционирования был ограничен, я мог только видеть и слышать, но не мог действовать.
Пещера оказалась просторной, поделённой на несколько секций. В одной стороне, поблескивала впечатляющая гора сокровищ драконихи. Здесь было золотые монеты, слитки золота, драгоценные камни, тончайшей работы ювелирные украшения, доспехи, оружие. Всё это сверкало, горело, манило. Довольно долго я просто не мог отвести глаз, воображая, как бы я развернулся на такой солидный капитал.
На другой стороне, обжитой и даже уютной, по стенам и на полу были настелены и навешены шкуры животных, стояла красивая мебель из красного дерева: шкафы с толстыми фолиантами и изящной посудой из горного хрусталя, а так же из тончайшего фарфора, широкая кровать с балдахином, столик.