Через час, мы уселись на гору цветастых подушек. Нукеры принесли нам угощения и свалили. Все было точно так же, как и вчера, только в этот раз обошлись без кальяна и наложниц.
Я лопал, не переставая нахваливать коней, навьюченных мешками с золотом. Томаш с Филом мне поддакивали. Рамир-Латиф снисходительно слушал, порой позевывал в кулак.
В комнату незаметно просочился даллал и, упав на колени мордой в пол, протянул Рамиру свиток. Рамир взял свиток, отослал даллала и прям при нас стал его внимательно изучать.
У меня между делом возникла идейка. Я быстро вынул бусинку из кармана и воспользовавшись магией бросил её Рамиру в кубок. Бусинка булькнула, бултыхнув вином, но к счастью из бокала ничего не выплеснулось. Бусинка исчезла на дне.
Я с тревогой покосился на Рамира, но тот продолжал внимательно читать свиток.
— А че там? — бесцеремонно поинтересовался я.
— Не суйте нос, не в свое дело! — грубо отбрил Рамир, и взял со стола кубок, задумчиво покрутил его в руках и отставил, вновь вчитываясь в строчки. Стало реально любопытно, что его так взволновало.
Я невольно заерзал на подушках, старательно изображая увлеченность жрачкой, которой благодаря моим усилием практически не осталось.
— Как скажешь, мы своё дело сделаем и бывай как знаешь.
— Вот именно, — процедил Рамир.
Он вновь взял кубок, и в этот разрешительно опрокинул содержимое в себя. Верблюжий кадык его заходил ходуном. Глоток, второй…
«Пей до дна! Пей до дна!» — приговаривал я про себя.
Однако до дна не хватило нескольких глотков. Рамир поперхнулся и закашлялся, бокал выпал у него из рук. Остатки вина кровавым сиропом растеклись по полу.
Рамира же продолжал душить кашель, так что его бледное лицо стало пурпурным. Еще немного и гад, вполне возможно, задохнулся бы.
Цели убивать его сейчас у меня не было. Я понимал, что, если он сейчас подохнет, Закира сорвется с цепи. Виноватыми же сделают нас в любом случае. С этим уродом можно было хотя бы договариваться, с Закирой же, как со всякой женщиной, дорвавшейся до власти, нет.
Я нехотя встал, и от души треснул Рамира по спине. Из его горла выкатилась моя бусина.
Рамир схватил её и долго ошарашенно смотрел на бусину в своей ладони, словно не в силах поверить в её существование. Лицо его корежилось, как у поехавшего шизика.
— Какая тварь посмела это сделать⁈ — наконец-то сумел он выдавить из себя.
Глава 7
Рамир с подозрением уставился на нас. Я, сделав рожу кирпичом, выдержал его взгляд.
— Вы о чем? — с невинным видом изогнул я бровь и помня, что лучшая защита — это нападение с упреком добавил. — У нас на родине принято благодарить за спасение жизни и даже награждать.
Рамир не удостоил меня ответом, лишь презрительно изогнул губы. Отбросив всякий церемониал, щелкнул пальцами и, махнув рукой, велел появившимся делибашам вытурить нас вон. Нас увели обратно в нашу темницу, то есть апартаменты.
Я сел на софу и, прикрыв глаза, задумался. Мне по зарез нужно было узнать, что сейчас будет делать Рамир.
Я так и не понял, что именно его так взъерепенило, возможность близкой кончины или сам факт бусины в его горле?
Я стал просчитывать варианты, каким образом я могу проследить за Рамиром. Самый простой и очевидный вариант был обратиться в сокола и вылететь из нашего заточения через вентиляцию.
Но такое обращение здесь, в этом тёмном магическом контуре, стоило бы мне огромных усилий. И оно вряд ли прошло бы незамеченным для того, кто этот контур здесь развешал. Более того, сокол не блоха, он сам по себе обращает на себя внимание. А значит, я обнаружил бы, что мы по меньшей мере не так просты, как кажемся, и тогда станет очевидно, что мы лжем.
Да и сокол внутри меня был тревожен, я чувствовал его звериную панику, и эта паника вполне могла затмить в его обличие мой разум. Плавали, знаем.
Нет, так рисковать пока было нельзя. Смутная, едва уловимая идейка плавала где-то на поверхности сознания, но я никак не мог её оттуда выудить в зону осознания.
Интуиция подсказывала, что нужно разузнать у Томаша о его зеркальце. А с недавних пор я своей интуиции привык верить.
Я проверил слежку за нами. На этот раз шпион был только один и на входи нас караулило два делибаша, вместо обычных четырех. То ли днем наши соглядатели ослабляли слежку, то ли в нас больше не чувствовали угрозы.
Я проделал со шпионом тот же трюк, что и ночью. Делибаш обмяк и улегся баиньки. Проспит часа два-три не меньше.
Хорошая у него работенка, я б от такой тоже не отказался.
По моему лбу скатилась испарина, в горле стало сухо, но магический резерв остался при мне.
Я поднялся и осушил кувшин с водой. Посмотрел на Томаша и Фила, они выжидающе наблюдали за мной. Я накрыл нас звуковым щитом и, говоря старался не шевелить губами.
— Можем говорить, — дал я сигнал своим. — Но тихо.
— Что ты опять творишь Эрик, какого ляда ты этому Рамиру бусину в вино сунул⁈ — тут же свистящим шепотом накинулся на меня Томаш.
— Да ладно бусину, за каким хреном ты спас этого гада⁈ — подхватил Фил.
— Так надо! Нет времени объяснять! — отмахнулся я, стараясь сэкономить время, я быстро перешел к сути. — Томаш, а твоё зеркальце ничего, кроме как связывать тебя с ненаглядной Лейлой не умеет?
— Эрик, ты совсем уже оборзел⁈ — еще больше взвинтился Томаш шепот его засвистел пуще прежнего. — Офигеть какое «ничего» — это зеркало нам уже несколько раз жизни спасло! Это родовые зеркала дома Крайкосов! Между прочим, семейная реликвия!
— Томаш не фони! — поморщился я, чувствуя, как удобный случай что-то узнать ускользает от нас. — Я не умоляю достоинства этих зеркал. Я просто спрашиваю, они работают исключительно, как средство связи?
— Ну да, — уже спокойней пожал плечами Томаш. — В нашей семье ими испокон веков так пользовались.
— У вас их всего два? — вопросы я задавал наобум, сам толком не понимая, что хочу узнать от Томаша.
— Нет, три, — с гордостью объявил Томаш. — Есть еще одно у родителей, но оно сломано и спрятано…
— А зачем прятать? — спросил я.
— Просто раньше, в век ворона таких зеркал было намного больше, — неохотно стал объяснять Томаш. — Изначально их использовали для шпионажа, и они как-то по-другому работали. То зеркало испорчено и может быть опасным…
— Та-ак, с этого момента поподробней, — потер я руки, чувствуя, что интуиция меня опять не подвела, и я иду по нужному следу.
— Я сильно не вдавался, — почесал в затылок Томаш. — Знаю, что из-за того, что их использовали для шпионажа, почти все зеркала были уничтожены во время войны.
— А что мешало изобрести новые? — не унимался я.
— Дом, который занимался изготовлением этих зеркал хранил искусство их создания в глубочайшей тайне. Этот дом был уничтожен, поэтому не осталось никого, кто бы знал секрет.
— Уничтожены прям все-все? Как тогда вашему дому удалось сохранить свои зеркала? — продолжал я допытываться, чувствуя, что разгадка близка.
Мной владело нетерпение. Времени оставалось мало, именно сейчас Рамир должен будет на эмоциях среагировать особенно показательно, потом он вполне вероятно затаится.
— Да, все-все до единого зеркала. Это было проверено тринадцатью братьями. Моему дому удалось сохранить свои зеркала, потому что мы их не использовали для шпионажа. Ну почти не использовали, кроме того, сломанного. Оно теперь не работает…
— А каким образом они позволяли шпионить? — наконец-то я подобрался к главному вопросу.
— Я понятия не имею, — пожал плечами Томаш.
— Тоже мне отличник, — разочаровано проворчал я.
— Зеркала в академии не проходили! — прорычал Томаш.
— Тили-тили, трали-вали это мы не проходили, это нам не задавали, парам-пам-пам, парам-пам-пам! — издеваясь, напел я.
Краска бросилась Томашу в лицо, он сжал кулаки и двинулся на меня.
— Я тебе сейчас покажу, что мы проходили! — угрожающе пообещал Томаш.
— Только после того, как я начищу тебе рожу, не обвиняй меня в воровстве!
Меня душила злоба от того, что единственная нормальная зацепка так бесславно оборвалась. Только потому, что кроме спеси в Томаши ни черта не было. И я был уже рад возможности размять кости и выпустить пар. Томаш давненько напрашивался. Сидеть в четырех стенах без возможности действовать было просто убийственно
— На твой вопрос могу ответить я, — вмешался Фил, тем самым откладывая разборки до лучших времен.
— Откуда тебе знать? — набычился на Фила Томаш.
— Я знаю от матери, — уверенно ответил Фил. — До того, как она родила Киру — она была куртизанка и состояла в ордене. Однажды я слышал, как она разговаривала с другой куртизанкой про искажение зеркальной оптики для наведения её на человека, чтобы установить за ним слежку.
— Откуда каким-то куртизанкам это знать! — презрительно поморщился Томаш. — У них нет зеркал!
— Я скажу больше, Томаш, они не просто знали, у них было такое зеркало, и они его настраивали для слежки за кем-то из служительниц смерти. Я при этом присутствовал и все отлично помню.
— Ты брешешь! — возмутился Томаш уже давно отбросив всякие предосторожности и бася во всю глотку. — Такого не может быть!
Я напрягся, всем своим естеством почувствовав опасность. Нет, опасность исходила не от Томаша. Прежде я бы отмахнулся от дурного предчувствия, но жизнь меня хорошо выучила.
— Тихо, — цыкнул я на разгорячившихся товарищей, Томаш открыл было рот, чтобы возразить, но я пресек его протест. — Всем заткнуться, — процедил я, не разжимая губ.
Я замер, прикрыл глаза и стал проверять периметр. И оказалось не зря. Матюгнулся в сердцах. К нашему убаюканному шпиону по всей видимости пришла пересменка. И обнаружила парня сладко спящим на посту.
Один делибаш пытался растолкать сослуживца, сердито пиная его ногами, но тот подниматься не желал, сладко бормоча что-то во сне. А вот со вторым дело обстояла хуже, он во все глаза глядел на нас. Услышать-то он, конечно, не мог. Но вот увидеть, как мы ходим беззвучно шевеля губами и размахивая руками, ему ничего не мешало. И судя по его учащенному пульсу и расширенным зрачкам, эта картина, мягко говоря, казалось ему подозрительной.