Усыпить их конечно труда бы не составило, но ведь они проснутся и обо всем доложат старшему, а тот в свою очередь Рамиру. Если их убить, то будет и того хуже, трупы обнаружат и о нашем деятельном участии догадаются.
Действовать нужно было быстро. Я снял с нас звуковой щит и громко захохотав похлопал Томаша по плечу.
— Все! Хорош разыгрывать немые сцены! Мы здесь скоро завоем со скуки.
— Ага, — поддержал меня Фил, — давайте лучше в картишки перекинемся. Надоело.
Мы сели за карты. Я, перебрасывая карты, следил за нашей слежкой. Смотрящий на нас делибаш отошел от решетки, и они стали тихо переговариваться друг с другом.
— Спит без задних ног гад! — ткнув носком сапога спящего делибаша, констатировал один.
— Это не похоже на Гаяза. Я давно с ним знаком, он знает, что такое долг.
— Думаешь его кто-то усыпил?
— Вполне возможно какая-нибудь наложница в отместку за равнодушие. Они сейчас совсем распоясались без султана. Строят нам глазки в надежде, что мы поможем им сбежать, — пожал плечами делибаш.
— Допустим, — покачал головой второй. — Что у тебя там с пленными?
— Сначала они вели себя странно, но потом оказалось, что просто придуряются. Сейчас сидят играют в карты. Ничего подозрительного в их поведении нет. Они не смогли бы добраться до Гаяза.
— Докладывать о случившемся старшему будем? — нервно щипнул себя за бороду делибаш.
— Тогда старший узнает, что мы покинули пост. И нас всех высекут и выкинут на улицу, это в лучшем случае. Если дело дойдет до великого визиря, долгих лет ему жизни, Рамира, то мы окажемся на крестах.
— Дело говоришь. Значит, будем молчать и ждать пока этот выспится.
Второй кивнул. Они снова вернулись к наблюдению за нами.
По-хорошему было бы залечь пока на дно и не отсвечивать. Но, если у Фила действительно получится переделать зеркало Томаша, то мы сможем подглядывать за Рамиром, а значит наконец-то узнаем, что за чертовщина здесь творится.
Я решил рискнуть. В конце концов нас они пока даже не подозревают. Я одного за другим отключил соглядателей и, опустив звуковой щит, отбросил карты.
— Ух, едва не попались. Можем вернуться к обсуждению.
— Лучше бы мы дождались хотя бы ночи, — буркнул Томаш.
— Нет времени, — отмахнулся я. — Значит, Фил, ты сможешь перенастроить зеркало Томаша?
— Чисто теоретически, смогу, — кивнул Фил, — но для этого мне нужно что-то личных вещей того, на кого нужно настраивать слежку.
— Значит ни черта ты не сможешь, у нас нет ничего личного не Рамира не Закиры! — обрадовался Томаш.
— Отчего же, кое-что есть, — усмехнулся я, радуясь, что догадался, когда эта кошечка наклонилась ко мне, сделать ответное движение и чикнуть у нее прядку волос.
Я и сам не мог бы объяснить тогда зачем это сделал, просто почувствовал, что так нужно.
Я достал из кармана локон Закиры и продемонстрировал Филу с Томашем.
— Да, это самое то, — одобрил Фил.
— Давай зеркало, — больше не тратя времени, потребовал я у Томаша.
— Нет! Я не дам тебе зеркало, Эрик! — зло выплюнул Томаш.
— Томаш, не дури! Не время сейчас разборки устраивать!
— Не дам и все тут, — уперся Томаш. — Это фамильная реликвия, а вы предлагаете её сломать! И…и это значит, что я не смогу больше держать связь с домом… с Лейлой…
— Потом обратно перенастроим, — пообещал я Томашу.
— Не получится, — возразил Фил. — Оно будет зациклено на одного человека навсегда.
— Жаль, — вздохнул я. — Не время сейчас перепираться. Мне нужно зеркало, Томаш. Прямо сейчас.
— Мне все равно, что тебе нужно, Эрик! — окончательно слетел с катушек Томаш. — Это все из-за тебя! Из-за тебя мы все здесь застряли! Из-за тебя я ввязался в эту авантюру. Я уже молчу про честь своей сестры! Про то, как ты по-свински с ней поступил. Из-за тебя я пропущу итоговые состязания в академии и не стану коннетаблем. Я готовился занять это место всю жизнь и все напрасно! Ты не смеешь требовать у меня последнее! Это все твоя вина!
Я молчал, стараясь не дать волю собственному гневу, который нарастал во мне с каждым словом Томаша. Я понимал, что сейчас любое мое слово будет мимо цели или использовано против меня. Парень слишком накрутил себя.
Но я не мог отказаться от этой идеи с зеркалом. Я слишком хотел выбраться отсюда. И все же не хотелось, чтобы пришлось отнимать у Томаша зеркало силой. Он мне этого не сможет простить. У этого остолопа итак обидок накопилось по горло. А мне при всем норове и твердолобости Томаша, он был нужен на длительный срок. Я это тоже хорошо понимал.
Помощь пришла откуда я не ожидал.
— Тогда уж меня во всем винить нужно, — вдруг прервал поток обвинений Томаша Фил. — Эрик виноват только в том, что хотел спасти мою сестру от чудовища. Но чудовище убило мою сестру, сделав её таким же монстром, как он сам. Жаль, что твоя мечта стать коннетаблем, Томаш, не сбудется. Но есть в жизни вещи и поважнее.
— Тебе этого не понять, оруженосец. Это же не просто какая-то должность при королевском дворе! Коннетабль — это значит стать на страже жизни, быть связанным с Аве. Возглавить войска света против тьмы. Самому стать часть этого света. Ты хоть раз бывал на обряде посвящения? Вся моя жизнь — это путь к этой цели!
Глаза Томаша фанатично поблескивали. Он явно всю эту чушь воспринимал всерьез. Болезненно всерьез воспринимал, чтоб его черти выдрали! Мне даже как-то не по себе сделалось.
— Куда мне до таких ожиданий,– согласился Фил, — все, о чем я когда-либо мечтал, чтобы с родными мне людьми не приключилось беды. Я завидую тебе, Томаш, я потерял всех, а у тебя есть, к кому вернуться и есть за кого бороться в грядущей войне. И не столь важно, как ты выступишь на стороне света. В качестве коннетабля или рядового солдата. Важно, что у тебя есть родители и сестра и та, которую ты любишь. У меня же никого нет. И если я сгину здесь, то пусть… ведь никто не загрустит обо мне. Разве что малышка Венди… но она дитя, а дети быстро забывают смерть. А вот ты и Эрик, вас ждут дома… Вы нужны!
— Вот именно, должность коннетабля дала бы мне гораздо больше возможностей, чтобы защитить своих родных в этой войне! — продолжал свою линию Томаш.
— Ты все равно не стал бы коннетаблем, Томаш, если бы даже и успел в этом учебном году побороться за это место, — жестко отрезал Фил, — потому что коннетаблем все-равно стал бы Эрик!
— Эрик⁈ Да что он об этом знает, Эрику на все и всех плевать! Он и бороться за это место не хочет! Я очень сомневаюсь, что он заслужил бы эту честь!
— В любом случае, нам нужно вернуться домой, Томаш! — заметил я, окончательно потеряв терпения.
— Да, — согласился Томаш, — и зеркало на данный момент, это единственная ниточка, которая связывает нас с домом, а вы хотите угробить его! Как вы не понимаете⁈ Более того, я все еще сомневаюсь, что медведь сможет сменить его оптику.
— Да, Томаш, сейчас это зеркало всего лишь ниточка, которая связывает нас с домом, — кивнул я. — И нам всем не хочется её обрывать. И мне тоже страшно терять последнюю связь с домом, в ситуации, когда грядет война. Но эта ниточка может стать нашей веревкой, благодаря которой мы сможем вылезти из этой дыры. А заодно спасти пару сотен человеческих жизней. Чем тебе не битва за свет и добро?
Томаш молчал, упершись взглядом в пол.
— В любом случае, — добавил я, — других идей у меня нет и не будет. Без сведений мы, как слепые котята, так же беззащитны в этой ловушке. Я скажу прямо Томаш, наши шансы вернуться домой пока невелики.
Томаш круто развернулся на пятках и отошел от нас к окну. Он уставился невидящими взглядом в закрытые ставни. Я ждал.
Было очевидно, что Томаш слишком себя уже накрутил и дошел внутри себя до некой точки невозврата, чтобы согласиться с нами. Да и гордость не позволяла ему признать нашу правоту.
Я старался смириться с тем, что придется мне искать другой выход из ситуации.
Глава 8
Я сел на софу. Стал мысленно раскладывать вереницу возможностей. Моя чуйка подсказывала, что без зеркала мы все равно сможем вернуться домой. Вот только пока ушко иглы было слишком узким, чтобы влезть в него без потерь. Без помощи зеркальца кого-то из своих придется оставить здесь навсегда. А этого я допустить никак не мог.
Я взвесил «за» и «против». Переглянулся с Филом. Тот едва заметно кивнул на мой немой вопрос. Я решил проделать с Томашем то же самое, что и с делибашами. Усыпить. А там, если победим и вернемся домой, то победителей не судят.
Я сосредоточился на пульсе Томаша.
— Хорошо, я отдам вам зеркало, — неожиданно согласился Томаш. — Но мне нужно пару минут, чтобы попрощаться с Лейлой.
У меня гора с плеч свалилась.
— По рукам, — быстро согласилсяя, вскакивая и протягивая Томашу руку.
Томаш с подозрением уставился на мою ладонь. Я все время забывал, что рукопожатия в этом мире не в части. Я хотел было сунуть руку в карман, но Томаш вновь меня удивил и протянув в ответ свою.
— Да не эту, балда, правую нужно, — Томаш покорно протянул мне правую руку, я на расслабоне пожал, а этот же придурок ответно вцепился в мою клешню мертвой хваткой, так что кости затрещали. Я сдержал желания сломать ему запястье и терпеливо объяснил. — Руку надо расслабить. На кой черт ты мне силу свою демонстрируешь?
— Все же придурковатый ты Эрик, — буркнул Томаш, поспешно спрятав руку за спину, он скрылся в своей спальне.
Я посмотрел на Фила. Парень пристально разглядывал локон Закиры, что-то мысленно просчитывая.
— Спасибо, Фил, за поддержку, — тихо поблагодарил я своего оруженосца.
— Я сказал, как есть, — пожал он плечами, пряча локон в карман.
— Ты так давно не подставлял мне своё плечо, — невольно вырвалось у меня.
Я боялся, что сейчас Фил по устоявшейся уже традиции взбултыхнется и ударится в агрессию, перечеркнув мое назревшее доброе чувство.
— Да, Эрик, просто я забыл про своё предназначение, — миролюбиво согласился Фил.