— А чего это вдруг? — с вызовом поинтересовался Томаш.
— Потому что это не бусины, — пояснил я.
— А что тогда?
— Это яйца, Томаш, — поделился я, — яйца огромного червя, который сначала кушает человека изнутри, а потом снаружи.
Лицо Томаша стало вытягиваться. Он брезгливо бросил бусины обратно в платок и сунул его в карман. Затем тщательно стал мыть руки.
Дверь открылась и в баню влетел даллал с делибашами. Они подозрительно огляделись по сторонам.
— Вас срочно требует к себе великий визирь! — процедил даллал. — Он крайне недоволен вашей выходкой!
— Мы как раз приняли водные процедуры, — холодно ответил я, запахивая на себе халат. Мне больше не хотелось строить из себя дурочка, мне хотелось всех их ликвидировать к чертовой матери. — И готовы явиться к вашему великому визирю.
Нам завязали глаза и повели к Рамиру.
Всё чего мне сейчас хотелось так это разнести мерзкое логово в клочья. Всё на что был способен мой организм — это упасть замертво от измождения. Я едва передвигал ногами. Я чувствовал, что если не дам себе отдохнуть, то рискую отключиться всерьёз и надолго, как это со мной уже не раз случалось.
Глава 10
Рамир встретил нас сидя, вольготно развалившись на подушках и слегка запрокинув голову. Из худой шеи торчал заостренный кадык, как горб у верблюда. Рамир пристально уставился на нас своими цепкими глазками, пытаясь замаскировать недовольную гримасу, под насквозь фальшивой улыбкой.
Сесть нам не предложили и, что сыграло нам на руку — как не пыжился Рамир строить из себя хозяина положения, мы высотой своего роста беспощадно довлели над этим маленьким человечком.
Я отплатил ему таким же приклеенным к лицу оскалом и затяжелевшим взглядом. Благо, мне еще в прошлой жизни говорили, что я могу убить одними глазами.
Рамир поморщился, проиграв мне в гляделки. И, сменив тактику, накинулся на нас с обвинениями.
— Мне сообщили, что вы устроили драку прямо в общей зале и разнесли там всё⁈
— Мы просто размялись, — возразил я, — а то мы здесь таким вот макаром, можем жиром зарасти на сытых щах-то, и всё своё ремесло растеряем. Нам вольным людям этого допускать нельзя.
— Вы могли сообщить, что вам необходимо потренироваться, и вам отвели бы для этого надлежащее место, — сердито заметил Рамир.
— Хозяин барин. Примем к сведенью, — пожал я плечами. — Может ты нас к столу пригласишь уже, или так и будем яйца мять?
Я, по правде говоря, едва мог на своих ходулях уже держаться и реально побаивался, что тяпнусь в обморок.
Рамир, приподнявшись на локтях, выпрямился на подушках и, взяв со стола персик, демонстративно откусил его. Сок брызнул в разные стороны. Рамир промокнул губы платком и опять с вызовом уставился на меня.
Я этот вызов принимать в этот раз отказался, меня достало уже письками мериться. Я и без всяких примерок знал, что моя больше и крепче, в смысле воля, вот что я имел ввиду.
— Покажите свои бусины, — отбросив всякие церемонии потребовал он.
В свете моих недавних мыслей, прозвучало это заявление двояко. Просилась у меня на язык одна шутеечка, но я её попридержал. Нужно было сейчас играть другую роль.
— Чего⁈ — забыковал я. — Какие бусины, начальник? Ты сначала накорми, напои, а потом уже допросы учиняй! И вообще, в ногах правды нет!
— Здесь я буду решать, кого поить и кормить, а с кого требовать ответы на свои вопросы⁈ — визгливо заорал Рамир, — А правда будет такой, какой я скажу ей быть!
Это хорошо, что завизжал, это он от бессилия визжит, как всякий слабак. Но плохо, что вся эта сцена обещает затянуться.
— А чё требовать-то, а то ты не в курсе, что я вернул свой дар девчонке, — у меня дрогнул голос, по телу поползли мурашки. Я сглотнул подкативший к горлу ком, и все же закончил, не давая эмоциям взять верх и расклеиться себе окончательно, — и бусину она проглотила, если тебе нужна бусина, можешь полазить в какашках своей наложницы.
— Верно, — прорычал Рамир, — но твои дружки свои бусины взяли себе, и я хочу, чтобы они мне их показали. Сейчас.
— Вы что охренели⁈ — делано вознегодовал я, оборачиваясь на Томаша с Филом. — Мы же договорились до обряда практиковать воздержание!
— Это может помешать как-то обряду? — напрягся Рамир.
— Не то, чтобы прям помешать, скорее слегка усложнить, — как бы нехотя признался я. — Обряд лучше делать чистыми. Так легче входить в транс. Так что пускай бусины возвращают тебе.
Я свирепо уставился на Томашас Филом. Томаш не удержался и закатил глаза, давая понять, сколь высоко он оценивает разыгрываемый мной из последних сил спектакль.
Томаш не спеша достал платок и, развернув его, продемонстрировал бусину Рамиру. Тот брезгливо скривился и кивнул, выжидающе уставившись на Фила.
Фил не спешил. Хлопая себя по карманам, он растеряно бормотал:
— Куда же я её дел? Брал с собой иль не брал?
Хорош чертёнок нечего сказать. Не я один умел комедию ломать, вот только сейчас мне было не до смеха. Фила же хотелось пристукнуть за то, что он тянет время. И не мне одному, Рамир аж вперед поддался, как будто намереваясь прыгнуть и вцепиться Филу в глотку.
Я уже всерьёз стал косить на Фила лиловым глазом, когда он наконец-то вытянул свою проклятую бусину из кармана. Ему пришлось взять её голыми руками. От чего меня аж перекосило. Фил же ещё и ловко прокрутил её между пальцами, словно звонкую монетку.
— От держи, хозяин, — с видом деревенского дурачка гаркнул Фил, резко склонившись и сунув Рамиру бусину прямо под самый нос.
Рамир отпрянул, как черт от ладана едва не свалившись со своих подушек. В лицо ему ударила краска, глаза забегали.
Я с трудом успел задушить в себе дикий хохот, который так и рвался наружу.
— Не надо, болван! — испуганно гаркнул Рамир. — Сегодня верните эти бусины своим наложницам, — немного опомнившись, и куда спокойней добавил он.
— Но девушки сказали, что так как мы приняли их дар, то должны будем проглотить эти бусины, когда их ласки нам насучат, — возразил Томаш. — Это мы сегодня и хотели сделать.
Этот остолоп тоже вовлекся в игру желая довести великого визиря до белого каления.
— Они вам солгали, — корежась от злости, прорычал Рамир — Вы вправе вернуть их дар, когда вам заблагорассудится. То есть сегодня!
— Сегодня?.. — протянул Фил.
Мой оруженосец вошел во вкус и был настроен довершить начатое, а именно, нарваться на хорошую взбучку. Издеваться над Рамиром было, конечно, весело, но моё состояние уже требовало чего-то менее опасного и более горизонтального.
— Вот и славно! А теперь мы можем пожрать⁈ — перебил я Фила, не давая разгореться новой перепалке.
— Да, делибаши проводят вас в ваши покои, нукеры принесут вам всё, что пожелаете, — отказался от совместной с нами трапезы Рамир.
— Только пусть в этот раз мясо нормально пожарят, а то в прошлый раз нам принесли сырое, — наябедничал я.
— Ваши пожелания будут учтены, — брезгливо процедил Рамир.
Нам завязали глаза, поэтому лица великого визиря я разглядеть уже не мог.
Я, стараясь не спотыкаться на каждом шагу, плелся за делибашами. Получалось через раз.
По правде говоря, хоть я и потребовал от Рамира нормально прожаренного мяса, о еде я сейчас мог думать в последнюю очередь. После того, что мне довелось сегодня увидеть и пережить, всё чего я хотел — как-то сделать так, чтобы это теперь всё развидеть.
Оказаться бы сейчас в своей маленькой однушке на окраине столицы у телевизора, в обнимку с тазиком жаренных пузатых семечек. И пусть бы ныло простреленное колено, и груз прожитых лет давил на мысли какой-то почти физически ощутимой пустотой, но только не это вот всё. Эта ноша была для меня слишком тяжела…
Как жить с той ответственностью, которую проклятый мир, в который я совсем не просился, обрушил на меня? Не успел я в нём толком освоиться, прижиться, а меня уже наизнанку вывернули и натянули, как несчастную сову, на глобус. Как быть с теми, кого я не смог спасти?
В политике о таком цинично говорили — сопутствующий ущерб. Вот интересно, а политиканы с пелёнок умели так ловко оправдывать свои ошибки или этим искусством они овладевали постепенно? Ведь иначе можно сойти с ума от бремени тех решений, которые влекут этот самый сопутствующий ущерб ценою в чьи-то жизни.А может они и сходят с ума и всеми существующими мирами правят сумасшедшие.
Я споткнулся и едва не упал, получив ещё в догонку довольно ощутимый тычок в спину от делибаша. Я даже рассердиться на этого нехорошего человека сил в себе не нашел.
Лишь воспринял, как знак, что размусоливать эти темы не нужно, иначе я приду в никуда и окончательно утону в жалости к себе любимому.
Нужно было сосредоточиться не на том, что я не сделал, а на том, что я ещё могу сделать. А всё что я теперь мог — это не допустить новых жертв. Значит, Фил и Томаш не должны возвращать своим языкастым дамочкам их бусины.
Однако при этом нужно сделать так, чтобы у Рамира не возникло никаких подозрений на этот счет. Поэтому этим горе-любовникам придется провести в пылких объятиях своих подруг ещё одну, а то и несколько ночек. В том случае, если у Рамира возникнут претензии, всегда можно будет отговориться мужской слабостью, которая не позволяет этим двоим разбойникам отказать прекрасным дамам.
Нас завели в наши апартаменты, развязали повязки на глазах и оставили одних.
В общей зале после наших потешных боев уже всё было чин по чину. Даже перышка не осталось свидетельствовать о наших безобразиях, а разноцветные подушки, казалось, лежали ровно, в том порядке и месте, что были до того, как мы их раскидали.
Я тяжело опустился на софу. И только сейчас по-настоящему осознал, насколько сильно я измотан. Мысли путались, в ушах звенело, руки и ноги дрожали, а нужно было ещё столько всего сделать.
Главное просигналить остолопам, чтобы свои бусины не возвращали девчонкам.
Для наших переговоров нужно было создать подходящие условия. Я сосредоточился и стал прощупывать слежку за нами. И едва не застонал о