— Дело в том… госпожа… мы полагаем, что всех делибашей опоили сонным зельем. Свой караул проспали все и потом поднялась такая суета… — мямлил делибаш, голос ему отказывал, срывался на фальцет.
Закира какое-то время просто стояла и молчала. А затем резко развернулась и метнулась ко мне.
— Где третий болван⁈ Это всё ваши происки! Я знала, что вы предатели! — завизжала она мне в лицо, из-за рта у неё пахнула тухлым мясом и кровью. — Вы сейчас же будете отправлены на кресты!
— Закира… — попытался что-то сказать Рамир.
— Насколько я знаю, вы всего лишь визирь. Я госпожа и я единолично правлю этой страной. Я требую найти третьего варвара и привести сюда.
— Его искать ни к чему, госпожа, он лежит в кровати, — я спокойно пожал плечами, глядя Закире в глаза. — Вчера в поединке с делибашем Томаш был серьёзно ранен. Что касается нас, то снимать людей с крестов нам незачем, это никак не поможет получить золотишко и свалить отсюда. Мы ночью спали.
— Закира, они бы не смогли провернуть такое, — раздраженно вставил Рамир. — Нам нужна птица. Скоро они её достанут и всё закончится.
Закира какое-то время еще пытливо глядела на меня. Лицо её дрогнуло. Она спрятала его в ладошки и заплакала.
— Рамир, что я буду есть? — испугано прошептала она.
— До полнолуния осталось меньше четырех дней, у тебя есть запасы, — твердо сказал Рамир.
— Она любит свежее…
— Не здесь, Закира. Возьми себя в руки, — жёстко оборвал Рамир.
Подействовало. Закира перестала лить слезы и выправилась.
— Что мне делать? — спросила она неживым голосом.
— Ты должна сделать обращение. Иначе люди почувствуют твою слабость. Скажи, что ты сама решила пощадить людей и сменить казнь на пожизненное заключение в своих темницах.
Закира быстро кивнула. К толпе она уже обратилась со своим обычным противным видом надменной госпожи. Она сказала всё то, что предложил ей сказать Рамир. А затем велела людям разойтись.
Ей покорились. Ни ропота, ни протеста не вызрело, ни в одной живой душе. Однако в этот раз что-то едва уловимое поменялось в людях. Иначе они себя держали. Спины их были прямее, а взгляды как будто затеплились. Я узнал приметы одного замечательного чувства, что не даёт человеку сложить руки… У людей появилась надежда.
Закира отошла к палантину Рамира, они отодвинулись подальше от нас и, видимо, приглушили свой разговор магией, так что я как не старался, не мог разобрать, о чем они там балакали.
Между тем площадь опустела.
Закира подошла к застывшему делибашу.
— Позвать всех делибашей, которые в эту ночь должны были сторожить осужденных! — велела Закира.
В считанные минуты перед Закирой выстроилось семнадцать крепких парней.
— Вы не исполнили свой долг! Вы предатели! — без обиняков заявила Закира. — И вы будете осуждены за своё предательство!
Закира махнула рукой, гортанно выкрикнув какое-то заклятье и все делибаши оказались на крестах, включая того главного, который перед ней отчитывался. В этот раз она никому не оставила ни малейшего шанса на оправдание или пощаду.
С этим Закира и Рамир покинули айван. Нас тоже завели в свои покои.
На прощание даллал передал, что великий визирь перенес поединок на завтра в связи с государственными делами.
Вырубать наших соглядатаев я не стал. Они без того уже что-то подозревали, и даже всерьёз обсуждали не доложить ли о своих подозрениях, но были слишком испуганы показательной казнью своих сослуживцев. Нам же сейчас навлекать на себя излишние подозрения было нельзя.
В животе у меня требовательно заурчало. Я попросил принести нам завтрак, но даллал нагло возразил, что завтрак мы проспали и должны ждать обед, а раньше нам сегодня точно ничего не принесут.
Я не стал ему сегодня хамить, понимая с чем связан этот резкий отказ. Видимо сейчас весь дворец будут шерстить с головы до ног и как бы наша Венди не попалась.
Обед всё-таки притащили пораньше. Мы поели и пошли кормить Томаша.
Томаш преспокойно всё это время дрых, так что мы кое-как его добудились.
Мы, покормили Томаша, а заодно, закрывшись с помощью звукового щита, кратко пересказали ему, что случилось.
— Нам везет, сокол, — покачал головой Томаш и добавил с усмешкой. — Ты производишь на людей впечатление такого придурка, что никто не может заподозрить, что ты на что-то способен.
— На том и стоим, — подмигнул ему я.
— Выстоим ли? — уже как будто про себя прошептал Томаш.
— Куда мы денемся с подводной лодки? — пошутил я, хотя моё чувство юмора опять не оценили по достоинству.
Фил с Томашем переглянулись, мол, может он не притворяется, а вправду дурной, но решили свои догадки не озвучивать.
Переговорив, мы решили разойтись по своим комнатам и доспать. Всё равно сейчас лучшее, что мы могли сделать — это затаиться и не отсвечивать.
В спальне я лёг на кровать, закинул руки за голову и стал думать. Мой магический резерв был восстановлен почти полностью, однако физически я был измотан.
С одной стороны, мне хотелось подслушать, о чём сейчас говорят Закира и Рамир. С другой, если я потрачу силы на это, то мне придется долго восстанавливаться, и я не смогу сегодня воспользоваться зельем Венди. А без информации, что здесь случилось и почему это случилось, мы далеко не уедем. А уехать уже хотелось всерьёз и надолго.
В общих чертах и без прослушки было понятно из обмолвок, о чем Закира и Рамир сейчас говорят. Нет, сейчас нужно воспользоваться случаем и хорошенько отдохнуть.
Я откинул все мысли и, как ни странно, легко уснул. Проснулись мы вовремя, к ужину. Поели, покормили опять Томаша, который при этой процедуре выглядел таким несчастным, что казалось он и вправду на последнем издыхании.
Стали маяться от безделья, делано поваляли дурака с Филом.
Оказалось, что всё не зря. Так как в какой-то момент я почувствовал, что к соглядатаям уже давно присоединились Рамир вместе с Закирой.
Все-таки доверяй, да проверяй. Впрочем, реалити-шоу с нашим участием показалось Рамиру и Закире таким скучным, что через час они, потеряв всякий интерес, свинтили.
Мне не терпелось заглянуть в зеркало, но нам ещё сегодня должны были привести наложниц. Я, конечно, сомневался, что приведут, но выждать на всякий случай было нужно. Сомневался я, как оказалось зря, девушек нам привели по расписанию.
Мы с Полумной опять использовали тот же трюк с перекатами, что и в прошлый раз, разыгрывая страсть и вместе с тем переговариваясь о том о сём.
Однако в этот раз всё происходило с иными чувствами. Больше не искрилось пространство, не горел меж нами огонек.
Сухо, по-деловому Полумна рассказала мне, что весь дворец стоит на ушах. Везде рыщут делибаши в поисках беглецов. Всех допрашивают. Проверили столовую. Венди вне подозрения. Ребёнка не могут заподозрить даже они.
— Эрик, она красива? — вдруг спросила Полумна.
— Кто? — не понял я.
— Та, что сердцем твоим завладела, — внимательно глядя мне в глаза выпалила Полумна.
Я вздохнул. Мне нечего было ответить на этот вопрос. Любой ответ был бы ей неприятен. И зачем женщины постоянно такие вопросы задают?
— Ты… ей повезло, знаешь, я бы хотела быть на её месте, — напоследок вздохнула Полумной и в секунду слетела с кровати. Накинув на себя халат, она исчезла за дверьми.
Я лежал какое-то время неподвижно глядя в полумрак. Мне было жаль эту женщину, жаль вопреки той ненависти, которую она в себе так опрометчиво проращивала.
Мог бы я её спасти, исцелить её душу? Нет, она не хотела быть спасенной.
Я тряхнул головой, не время отдаваться сентиментальным размышлениям. Пора было делом заняться. Соглядатай глядел в полглаза, да и мало что он видел в полумраке. А если ещё накрыть голову простыней, мол, так мне желается спать, то я и вовсе буду скрыт от всяких посторонних глаз.
Так я и сделал: улёгся на бок, поёрзал, будто бы устраиваясь поудобнее, и как бы уже в полусне, запахнулся с головой. Под простыней потихоньку достал зеркало, выпил зелье, капнул на зеркальную поверхность своей кровушки и растворил свой мир в чужих воспоминаниях.
Глава 21
Нетрудно было распознать, чем заняты на раскаленной площади великого Уруса люди. Одни люди продавали других людей.
Худые плечи девочки-подростка в дранной одежде меленько подрагивали. Босые ноги были сбиты и покрыты струпьями. Костистое лицо резко контрастировало с шапкой тяжелых локонов. На нём остались только глаза, голодные испуганные и обиженные.
На руках, ногах и шее девчонки висели цепи, словно у пса. Запястье и щиколотки под металлическими кольцами были стерты в мясо. Она всё время облизывала шершавым языком пересохшие губы.
Но, несмотря на своё незавидное положение, рабыня ухитрялась кусать всякого купца, который подходил на смотрины и хотел проверить её зубы.
За что нещадно бил её хозяин — тощий прыщавый мужичок с поникшими усами.
— Неблагодарная тварюжка! — бранился он. — Сдохла бы, кабы не я!
— Да лучше б сдохла, чем невольницей быть! — огрызнулась девчонка.
— Ты поговори мне ещё! Коли не продам тебя сегодня, отдам свиньям на прикорм! — пригрозил мужичок.
— Не посмеешь! — яростно топнула ногой девчонка.
Цепи зазвенели, словно браслеты, мужичонка невольно поёжился.
— Ещё как посмею! Никто о тебе и не вспомнит. Все родные-то твои померли. Ты одна и некому за тебя слова сказать! А кабы не я и тебя бы пожгли! Пригрел змею на своей шее!
Нечего было девчонке на это ответить. Она и вправду осталась совсем одна. Не так давно были у неё и мама, и папа, и два старших брата, а теперь — одна.
Их семья считалась зажиточной. Они держали духан на окраине великого Уруса. Однажды к ним в духан пришли необычные постояльцы. Они не были похожи на мротов. Светлокожие, широкие, иначе одеты, иначе говорили. Уплатили на несколько недель вперёд и ушли на следующий день.
В духане остался только один их приятель, который оказался тяжело болен. Он умер через три дня. А ещё через три дня заболела мать девочки, затем слегли отец и братья. Болезнь съела всех, кроме девчонки.