— Эрик! С тобой все в порядке⁈– надо мной склонились две встревоженные рожи, белобрысая Томаша и рыжая Фила,
Я едва не застонал, только этих двоих мне сейчас не хватало, если они просекут про моё ночное недержание, то ржать будут до конца моих дней. Все же странно устроен человек, мгновение назад мои внутренности вполне реалистично жрал червяк, а я так всполошился за свою репутацию, что даже сей отвратительный факт стал отходить на второй план.
— Он и порядок вещи несовместимые, — проворчал Фил.
Я перевел на него взгляд. В руках этот паршивец держал пустой кувшин.
Запоздало я сообразил, что Фил прибег к своему излюбленному способу побудки и окатил меня водой. Несмотря на то, что он вытащил меня из ада, и я был ему благодарен, постоянно терпеть такую хрень, я не собирался.
Я резко вскочил, в секунду оказавшись возле Фила, и от души влепил ему затрещину. Кувшин выпал из его рук и, мягко спружинив, упал на кровать.
— За что⁈ — возмутился Фил, потирая затылок.
— За все хорошее! Всю кровать мне опять водой залил! — прорычал я. — Будить меня нужно осторожно, ласково и вдумчиво, а то когда-нибудь я сверну тебе шею!
— Кто виноват, что ты дрыхнешь без задних ног, когда мы уговорились о встрече⁈ — справедливо возмутился Фил. — И вообще, ты не просыпался, только стонал и выгибался, точно уж на сковороде, мы подумали, что тебя отравили!
— Точно, –поддакнул Томаш, — а когда Фил водой тебя окатил, так ты вообще захрипел и стал дрыгаться в конвульсиях. Жуть просто!
— Хотелось вообще добить, чтоб не мучился, — кивнул Фил.
— Я б вам добил! Какого черта вы так долго⁈ Где вас носило⁈ — я всегда помнил, что лучшая защита — это нападение.
Оба переглянулись и, вспыхнув до корней волос, смущенно потупились. Я с интересом ждал, но объясниться никто из них не спешил. Так и стояли, точно два болвана, переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол.
Я внимательно оглядел партизан и приметил на шеи Фила свеженькую царапину, оставленную как будто женской ручкой, а у Томаша вообще вся рожа и волосы блестели от масла. Масло, которым наложницы натирали свою кожу, чтобы она лучше блестела.
Дошло до меня как до утки на третьи сутки. Не знаю, что больше меня в этой ситуации задевало то, что я, словно праведный монах, воздержался или то, что эти два праведника так нагло придались блуду.
— Вы что совсем охренели⁈ — возмутился я.
— Да мы-то что! Они сами… и ничего мы… — смущенно пробормотал Томаш.
— Ага, не виноватая я, он сам пришел! — процитировал я героиню советского кино. И пусть фраза ни о чем не говорила моим горе-товарищам в этом мире, но очень красноречиво характеризовала их реакцию невинных овечек на свои бесславные деяния.
— Ну ладно Фил, — продолжал распалять я праведное негодование, — этот вообще пропащий!
— Чего это я пропащий? — обижено буркнул Фил.
— Но ты — благородный герцог Томаш Крайкос прибег к интимным услугам рабыни, — не сбиваясь с патетики, сыпал я упреками. — Я тебе самое дорогое доверил — свою невесту! Мне даже страшно представить, если Лейла узнает, что ее ненаглядный Томаш Крайкос такие непотребства вытворял.
— Кто бы говорил, Эрик, как будто ты сам святая невинность! — в свою очередь возмутился Томаш. — Я же молчу про свою сестру!
Моё дурашливое настроение, как ветром сдуло. Воспоминание о Стелле больно кольнуло под ребра.
— Я же никогда не был её женихом! Её женишок — ныне покойный Роджер, с него и спрашивай! — с холодком отрезал я.
— Из-за тебя же нам пришлось думать о скорой свадьбе с Роджером! Мы с горем пополам её уговорили спасти свою честь! — заявил Томаш, скрестив руки на груди.
— А я-то здесь при чем⁈ — офигел я от такого наезда.
— Не притворяйся дураком, Эрик, тебе это не идет! — набычился Томаш. — Я же врежу тебе, мало мы тебя тогда в лесу с ребятами били, ничего ты не усвоил!
— Если полегчает, врежь, но я могу и врезать в ответ, — предупредил я.
Напоминание про то, как я, не успев толком освоится в этом мире, получил от гоп компании Томаша сапогами по башке, было, мягко говоря, неприятным. Еще неприятней было вспомнить суд, в котором сэр Урик был сожжен одним из ликов Триликого заживо.
Такого отворота поворота от Томаша я не ожидал. Сорится по-настоящему сейчас категорически было нельзя. Грызня меж собой уж очень снижала наши шансы на выживание в предложенных обстоятельствах.
Я взял на себя за них ответственность, я старше, опытней и сильнее, а значит, должен быть еще и мудрее. Поэтому я сделал над собой усилие и подавил нарастающий гнев и обиду.
— Ладно, Томаш, — примирительно махнул я рукой, сглаживая назревающий конфликт, — вернемся к нашим баранам, когда вылезем из дерьма.
— Обязательно вернемся! — выплюнул Томаш.
Какое-то время в Томаше происходила борьба между желанием помахать кулаками и здравым смыслом. В итоге и он нашел в себе силы отложить разборки на потом.
— Что сделали ваши наложницы со своими бусинами? — перевел я разговор на другую тему.
Мне нужна была ясная голова. Чтобы выплеснуть из себя кипящую агрессию, я решил разогнать кровь. Занял положение упор лёжа и стал методично отжиматься.
— Моя отказалась забирать обратно бусину, — нехотя пояснил Фил, бухаясь на стул.
— А что сказали? — продолжал допытываться я.
— Сказала, что по традиции, если я принял дар, то нужно принять и бусину, — пояснил Фил.
— Моя аналогично, — подтвердил Томаш. — Принять просила в буквальном смысле, проглотив бусину, как только мы перестанем желать их видеть.
Я замер. Быстро поднял себя и пристально уставился на Фила с Томашем.
— Вы проглотили? — непослушными губами выдавил я, по спине поползли мурашки.
Фил с Томашем переглянулись, и оба отрицательно помотали головой.
— Ну, если так надо, давай при тебе проглотим, — смущенно предложил Фил. — Мы не собирались завтра с ними…
— Не смейте ничего глотать, — жестко велел я.
— Ты определись уже, — попросил Томаш. — То ты против таких отношений, то, наоборот, запрещаешь их прервать.
— Ваши отношения, это ваше личное дело. Не нужно при этом совать в рот все, что вам туда пихают, — жестко ответил я.
— Да мы и не думали их глотать! — чуть ли не хором заорали Фил с Томашем, понимая всю двусмысленность данного действа.
Но их заверения меня не успокоили.
— Отдайте мне бусины, — протянул я руку.
Фил с Томашем опять переглянулись — эта их игра в переглядки начинала меня раздражать. Нехотя они достали из карманов свои бусины и отдали их мне.
— В чем дело-то? — спросил Фил.
— Я пока сам не могу понять, — честно ответил я, разглядывая бусины. Бусины заметно потемнели, стали более оранжевые, чем желтые и черная закорючка, как будто стала больше.
— А что твоя наложница с бусиной сделала? — спросил Томаш.
— С ужасом проглотила её сама, — не стал утаивать я.
— Просто какая-то дурацкая традиция, — пожал плечами Фил. — Завтра бусина выйдет вместе с продуктами жизнедеятельности. Зря ты, Эрик, всполошился из-за ничего.
— Возможно и так, — не стал спорить я, пряча бусины себе в карман. — Нужно будет в этом убедиться. Давайте к делу.
— Да, нам нужно срочно спасать Венди! — обеспокоенно выпалил Фил. — Мы за неё в ответе!
— Для начала бы выбраться отсюда, — осторожно заметил я, — и людей с крестов поснимать.
— Венди — маленькая девочка, одна в этом огромном проклятом всеми богами городе, её нужно спасать в первую очередь, — насупился Фил, недобро поглядывая на меня.
Я понимал Фила и был даже где-то доволен, что в нем есть искренняя привязанность к девочке и желание ей помочь. Я уж думал, после потери сестры, он вообще разучился чувствовать. Это лучше, чем полное равнодушие ко всем. Это уже не пустота. Однако нам, прежде чем бросаться спасать Венди, необходимо было спастись самим.
— Венди уже ни раз доказала нам, Фил, что она в состоянии о себе позаботиться, даже лучше, чем мы, — жестко отрезал я. — Мы обязательно её найдем, но для этого нам нужно выбраться отсюда. У кого есть идеи?
— Давайте просто убьем Закиру и Рамира, — предложил Томаш. — Как говорил мой наставник, бить нужно по голове, остальное само развалиться.
— Дельная идея, — усмехнулся я. — Я берегу её на крайний случай.
— У нас уже крайний случай, Эрик. Убить этих тварей необходимость, — возразил Фил.
— Ликвидировать негодяев необходимо, — согласился я, — но необходимо ли при этом быть убитыми, вот в чем вопрос. Если бы этих господ было так легко прикончить, ты думаешь в этом городе не нашлось бы желающих?
— Может, им просто религия не позволяет убивать господ, — буркнул Фил.
— Может и религия, а вероятней всего просто магия. Очень тёмная магия, Фил. Ты видишь, как по щелчку их пальцев из воздуха появляются нукеры и делибаши. При этом они дисциплинированы и хорошо организованы. Прежде чем поднимать на них меч, нужно разобраться, что здесь происходит.
— Да здесь столько всего происходит, что для разбирательств нам понадобятся годы! — выпалил Фил.
— Я согласен с Эриком, — вдруг неожиданно поддержал меня Томаш. — Фил, эта очень тёмная и сильная магия. Я такого резерва никогда не видел. Если мы нападём вот так вслепую, то рискуем опять оказаться на крестах, а мне хватило одного раза.
— Что вы тогда оба предлагаете? — скрестил руки на груди Фил.
Уел так уел. У меня самого идей было раз да обчелся, но кое-что я мог все же сказать уже сейчас.
— Хорошенько осмотреться и попытаться разгадать, что здесь случилось, — осторожно озвучил я, — и конечно же, не переставать надеяться на чудо.
— Для чуда нам нужна волшебная лампа, от которой отказался Питер, — пошутил Томаш.
Томаш-то пошутил, а я вдруг взял да вспомнил. Как же я мог забыть, что злодея, который так щедро раздаривал лампы в истории Питера, звали никак иначе, как Рамир. Я сильно сомневался, что сей чудесный факт совпадение. Все со всем было взаимосвязано, и я чуял своей развитой чуйкой, что история Питера и Кармалиты началась именно в этих стенах. Оставалось только найти нужную нить и дернуть за кончик, чтобы паутина расплелась и уютно свернулась в клубок, как это делал не так давно волшебный ковер-самолет.