В памяти всплыли первые недели войны, когда на горсточку матросов двинулась в атаку пьяная рота эсэсовцев. Ребята растерялись, запаниковали, открыли беспорядочный винтовочный огонь.
Васечкин тогда не растерялся, не смотря на то, что это был его первый бой и со вторым номером пулемётного расчета Юркой Коньковым, выждав убойную дистанцию, положил почти всю вражескую роту.
"Не пропадем, – развеселился Васечкин, поправляя рамку пулемета и убирая в карман гимнастерки медаль "За отвагу", полученную им как раз за бой с эсэсовцами. Вообще-то за такой бой должны были наградить как минимум орденом, да в начале войны ордена и медали давали неохотно – наши отступали на всех фронтах.
Но эти психи шли на позицию караула совсем не так, как эсэсовцы или капелевцы. Васечкин удивился тупости белогвардейского офицера, построившего роту для атаки как раз самый меткий и кучный пулемётный огонь.
"Этак я их положу одной – двумя лентами, вот безмозглые"
Опытный мичман Лазаревский, успевший побывать в окружении, немного попартизанивший в брянских лесах, знавший повадки немцев и полицаев, недоумевал так же как и его подчиненный. Он внимательно вглядывался в белогвардейцев, потом перевел бинокль на головные уборы и совсем стушевался…
На пилотках "белогвардейцев" краснели пятиконечные звезды. Он даже рассмотрел в центре этих звезда серп и молот. На медных пуговицах также были выгравированы звезды.
Наступающие были безмятежны, молоды, здоровы. "Так в атаку не ходят", – решил мичман и приказал караулу огонь не открывать.
"Может пополнение к нам прислали? – подумал мичман. – Но почему они идут в столь необычной форме? Может, пока мы здесь сидим, что-то наверху поменяли? Мичман слышал от знакомого интенданта, побывавшего недавно в Москве, что в кругу столичных военных хозяйственников ведутся разговоры о будущих нововведениях в обмундировании. Из Монголии идут эшелоны с белыми полушубками, из Америки стали поступать автомобили "виллис".
Может и погоны решили ввести?
Немного поколебавшись, Лазаревский сказал Васечкину: " Дай-ка пару предупредительных, коротких, только смотри не зацепи кого ненароком".
Дать, так дать.
Васечкин и дал. Сначала короткой пулемётной очередью вздыбил дорожную пыль перед колонной, а потом, прицелившись в крону придорожной берёзы, резанул так, что ветки и листья посыпались на головы офицеров.
"Едрена мать" – выругался капитан Филиппов и скомандовал – "Ложись!".
Вы думаете, что рота начала недоуменно озираться по сторонам и решать что делать?
Ошибаетесь. Крепко, с первых дней службы, до уровня подсознательного инстинкта, вбивались стройбатовскими дедами в психику и моторику салабонов команды "Ложись", Вспышка слева", "Вспышка справа"…
Зачем?
А бог его знает. Для того, чтобы молодое пополнение хоть немного, в начале службы "поиграло в армию", но главное, чтобы им "служба мёдом не казалась".
И вот, пригодились навыки, подстёгнутые реальной пальбой.
Рота, лейтенант Сёмочкин и сам Филиппов распластались на дороге, сначала уткнувшись лицами в землю, а потом осторожно поворачивая головы и посматривая в сторону дурного пулемётчика.
Девчата побросали работу и, попрятавшись в свои недорытые ямы, с интересом наблюдали за происходящим.
Немного в стороне от дороги, чтобы не загораживать сектор пулемётного обстрела, к распластанному войску, сжав в руке наган, шагал отважный мичман Лазаревский в сопровождении двух краснофлотцев, вооруженных самозарядными винтовками.
"Воины, всем лежать" – приказал еще раз Филиппов и медленно, не делая резких движений, поднялся навстречу подходящему патрулю и спросил: "Морфлот, что за херня?".
Неформальное обращение и серпасто-молоткастые звездочки, выштампаванные на пуговицах офицерского кителя и на "белогвардейской" кокарде офицерской фуражки, несколько успокоили мичмана.
Немецкие диверсанты, с которыми приходилось сталкиваться мичману, ходили или в красноармейском обмундировании, чтобы внушать доверие, или в фашистской форме.
"Видимо свои" – решил мичман и вполне миролюбиво задал вопрос – "Кто такие?".
– Капитан Филиппов. Третья рота военно-строительного отряда номер 63581 следует к месту дислокации.
– Ну, Вас и нарядили. Все военные строители, кроме командования, в своей домашней одежке ходят, обуты кто в чем. некоторые даже в лаптях землю роют. А вас – как генералов обмундировали. Только товарища Сталина охранять. Пошли к начальнику строительства. Устал он с девчатами маяться. Давно пополнения ждет.
Филиппов что-то хотел сказать в ответ, но, услышав про лапти и Сталина, разглядев револьвер системы "Наган" и давно снятые с вооружения самозарядные винтовки системы Токарева, подавился готовой фразой, растерянно оглянулся и не уверенно приказал своим пацанам: "Рота, встали, пошли".
"Бойтесь мечтать, ибо мечты, иногда, сбываются".
Сбылась у Филипова его детская мечта идиота, попасть, как "Янки при дворе короля Артура" в прошлое и победить всех фашистских гадов в одном бою…
ОСОБЫЙ ПОДХОД
Старший производитель работ, инженер второго ранга Большаков пригласил капитана Филипова и лейтенанта Семочкина испить с ним чайку.
Вошли в свежепостроенный блиндаж. Уселись возле стола, с чайником на шипящем примусе и завели разговор. Точнее, в ожидании вызванного по телефону особиста НКВД, говорил прораб, а Филиппов и Семочкин, с каждым его словом, убеждались, что "залетели они по полной программе".
Залетели черт знает как, черт знает зачем и черт знает куда!
Точнее, вопросов оставалось всё меньше и меньше. Становилось ясно, что в результате какого-то сбоя работы электронного оборудования Объекта, они оказались на полтысячи километров западнее расположения своей части и "провалились" в 1941 год…
К блиндажу резво подкатила полуторка. Из неё выпрыгнули автоматчики в синих фуражках и окружили лежащих на земле стройбатовцев. Лейтенант в форме НКВД вошел в блиндаж.
– Кто старший?
– Капитан Филиппов.
– Капитан, останься. Остальным выйти. Ваши документы, капитан…
Ну что, капитан, подсказывай, что мне с вами делать?
Допустим, я поверю, что вы наши советские граждане, что в будущем, вы сделали машину времени. Но у нас такой, как я думаю, пока еще нет. Так что отправить назад вас не сможем. Родина в опасности. Немцы возле Смоленска. И присягу на верность Родины, надеюсь, вы давали. Так что пришло время её исполнять.
А если не поверю? Тогда, тебе и всей твоей роте прямая дорожка в лагерь НКВД. А из лагерного контингента сейчас заключенных кого на фронт, кого в военно-строительные батальоны отправляют. Не вижу я нужды Вас туда и обратно возить. Так наверх и доложу. Поэтому, пока начальство решать будет, что с Вами делать, поступает Ваша рота в распоряжение здешнего прораба и начинает строить оборонительные сооружения.
Конечно под присмотром и охраной моих бойцов.
А дальше – посмотрим.
Что из себя лейтенант, твой заместитель представляет?
– Да не заместитель он. Он особист с Объекта. Встречал нас там, сопровождал до места работы. И попал сюда вместе с нами. Даже познакомиться не успели. Знаю только фамилию Сёмочкин.
– О как!
Сёмочкин, говоришь…
А не могли враги Советского государства его сюда заслать, и Вас, как прикрытие для своего агента, использовать? Иди, позови своего Сёмочкина. А сам покури пока, на свежем воздухе.
Поиграв в доброго следователя, лейтенант НКВД решил проверить сказанное Филиповым и развеять свои подозрения методом "злой следователь".
Заходи, заходи поручик или как тебя там?
– Лейтенант государственной безопасности Сёмочкин, Игорь Матвеевич.
– О как, даже Игорь Матвеевич! Ну что ж тебе, Игорь Матвеевич, твои хозяева заграничные такую хреновую легенду сочинили. Ты мразь, враг народа, шпион и диверсант, а не Игорь Матвеевич! Гнида!
И неожиданно сшиб лейтенанта с ног.
Имя?
Фамилия?
Звание?
Какое задание получил?
Кто еще входит в состав твоей группы?
Каждый свой вопрос лейтенант НКВД сопровождал сильным ударом своего сапога по рёбрам лейтенанта КГБ.
Слушай, ты, выкормыш фашистский, я тебе открою страшную военную тайну, Семочкин Игорь Матвеевич это я. Тебя заслали сюда, чтобы ты, действуя под моим именем, творил свои страшные дела. Не получится. Если хочешь, умереть быстро и без мучений, ты сейчас расскажешь всё, что знаешь. Вставай и рассказывай.
Лейтенант КГБ поднялся на ноги, пристально посмотрел на лейтенанта НКВД и впечатал свой сапог в лицо НКВД-шника так, что его тело отлетело к стене блиндажа и сползло на пол. После чего выташил из кобуры обмякшего лейтенанта НКВД его пистолет и присел на скамейку, ожидая пока тот очухается от удара.
Ну и сволочь ты, дед.
А я про тебя, как про героя в школьных сочинениях писал: "На кого я хотел бы быть похожим".
В каждый День победы, с бабушкой и отцом цветы приносил в могиле неизвестного солдата.
Правнуков твоих на Богородицкое поле памяти привозил.
В архивах сидел, разыскивал упоминание о тебе. Так и не нашел.
Фотографию твою в своем рабочем кабинете повесил.
Меня же в честь тебя, героя, без вести пропавшего под Вязьмой в октябре 1941-го года, назвали.
Ладно, садись и давай побеседуем о жизни спокойно. Что по роже мне съездил и рёбра чуть не изломал, я не обижаюсь. Сам знаю, как иногда допросы приходится проводить. Кровь вытри и давай поговорим по-свойски, по-родственному…
Слушай, никакой ты, нахрен, не Сёмочкин. Ты Игорь 1916 года рождения, сын верного слуги царя и отечества жандармского полковника Матвея Семёнова.
А Сёмочкиным ты назвался, когда в детский дом попал. Спокойно, дед. Не дёргайся. Это в это время считалось, что жандармы – цепные псы и опричники царского режима. А я знаю, что в жандармский корпус брали только самых воспитанных, грамотных, честных, инициативных и благородных душой, людей.
Лучших брали.