— Здесь не написано.
— Как необычно! — Нити, протянувшиеся в Майлдерхерсте, задрожали, и под моей кожей побежали круги. — Что мне делать?
Герберт протянул мне письмо.
— Для начала позвони по этому номеру.
Моя беседа с Джудит Уотерман, издателем «Пиппин букс», была короткой и довольно приятной.
— Буду с вами честной, — сказала она, когда я представилась и объяснила, с какой целью звоню, — мы уже наняли другого писателя и были им очень довольны. Но дочери, в смысле дочери Раймонда Блайта, не были. Все это стало серьезной проблемой; книга выходит в начале следующего года, так что времени в обрез. Работа над изданием велась много месяцев; наш писатель уже провел предварительные интервью и приступил к черновику, и вдруг, ни с того ни с сего, нам звонят мисс Блайт и перекрывают кислород.
Мне было легко это вообразить. Совсем несложно представить, как Перси Блайт извлекает немалое удовольствие из столь противоречивого поведения.
— Однако мы очень заинтересованы в этом издании, — продолжила Джудит. — Мы запускаем новую серию классики с биографическими вступительными статьями, и «Подлинная история Слякотника», одна из самых популярных наших книг, — идеальный выбор для летней публикации.
Я поймала себя на том, что киваю, словно она была рядом в комнате.
— Все понятно, — произнесла я. — Но как я…
— Проблема связана главным образом с одной из сестер, — пояснила Джудит.
— Вот как?
— С Персефоной Блайт. Весьма неожиданная помеха, учитывая, что предложение сначала поступило от ее сестры-близнеца. Как бы то ни было, они недовольны, а мы без разрешения ничего не можем сделать из-за сложного соглашения об авторских правах; все здание зашаталось. Две недели назад я лично отправилась в замок; к счастью, дамы согласились возобновить проект с другим писателем, кем-то, кого они одобрят. — Джудит прервалась, и я услышала, как она что-то пьет. — Мы послали им длинный список писателей и образцы их творчества. Они вернули их, даже не вскрыв. Персефона Блайт велела привлечь вас.
У меня свело живот от неприятных сомнений.
— Меня?
— Она назвала вас по имени. Весьма уверенно.
— Вам известно, что я не писатель.
— Да, — ответила Джудит. — И я объяснила это, но им все равно. Очевидно, они уже знали, кто вы и чем занимаетесь. Суть в том, что вы, по-видимому, единственный человек, которого они согласны терпеть, и у нас почти не остается вариантов. Или вы напишете вступление, или весь проект рухнет.
— Ясно.
— Послушайте… — Деловитый шелест бумаг на столе. — Я уверена, что вы прекрасно справитесь. Вы работаете в издательском деле, умеете оперировать словами… я обратилась к некоторым вашим бывшим клиентам, и все они отозвались о вас крайне высоко.
— Правда?
О, гнусное тщеславие, напрашивающееся на комплимент! К счастью, она пропустила мой возглас мимо ушей.
— И все мы в «Пиппин» смотрим на это положительно. Нам даже кажется, что сестры так настаивали на вашей кандидатуре, потому что готовы наконец затронуть тему источника вдохновения писателя. Нетрудно представить, какой потрясающей удачей было бы раскрыть подлинную историю создания книги!
Действительно, нетрудно. Мой папа уже прекрасно с этим справился.
— Ну хорошо. Что скажете?
Что я сказала? Я была нужна Перси Блайт. Мне предложили написать о «Слякотнике», еще раз пообщаться с сестрами Блайт, навестить их в замке. Что еще я могла сказать?
— Я согласна.
— Знаешь, я был на премьере пьесы, — заметил Герберт, когда я передала ему этот телефонный разговор.
— Премьере «Слякотника»?
Он кивнул, и Джесс поднялась на ноги.
— Разве я не упоминал об этом?
— Нет.
Это было не так уж и странно. Родители Герберта были театралами, и большую часть детства он болтался за аркой просцениума.
— Мне было лет двенадцать, — сообщил он, — и я запомнил постановку, потому что в жизни не видел ничего удивительнее. Во многих отношениях просто потрясающе. Замок был выстроен посередине сцены, его поставили на диск, приподнятый и наклонный, так что башня указывала на публику, и мы могли заглянуть через чердачное окно прямо в комнату, где спали Джейн и ее брат. Ров располагался на самом краю диска, и свет бил сзади, так что когда Слякотник появился и начал карабкаться по стене башни, длинные тени упали на зрителей — словно слякоть, сырость, мрак и само чудовище тянулись к нам.
Я театрально задрожала и заработала подозрительный взгляд Джесс.
— Звучит как ночной кошмар. Неудивительно, что ты все прекрасно запомнил.
— О да, но дело было не только в этом. Я запомнил тот вечер из-за переполоха в зрительном зале.
— Какого еще переполоха?
— Я находился за кулисами, так что мне было прекрасно видно. Волнение в писательской ложе, люди вставали, заплакал маленький ребенок, кому-то стало плохо. Позвали врача, и кто-то из семьи удалился за кулисы.
— Из семьи Блайт?
— Наверное, хотя, если честно, я потерял интерес к переполоху, едва он завершился. Представление, разумеется, продолжили… полагаю, случай даже не заслужил пары фраз в завтрашних газетах. Но для такого мальчишки, как я, это только усилило впечатление.
— Ты выяснил, что случилось? — осведомилась я, вспомнив о Юнипер и ее пресловутых приступах.
Он покачал головой и допил чай.
— Просто очередной яркий театральный момент. — Он сунул сигарету в рот, затянулся и улыбнулся. — Но хватит обо мне. Как насчет вызова в замок некой юной Эди Берчилл? Ну и дела!
Я невольно просияла, но несколько сникла, обдумав обстоятельства своего назначения.
— Мне жаль другого писателя, того парня, которого наняли первым.
Герберт взмахнул рукой и уронил пепел на ковер.
— Это не твоя вина, Эди, милочка. Перси Блайт потребовала тебя… Она всего лишь человек.
— Я встречалась с ней, так что не слишком в этом уверена.
Он засмеялся, затянулся и произнес:
— Тот парень как-нибудь справится; в любви, на войне и в издательском деле все средства хороши.
Без сомнения, предшественник не питал ко мне любви, однако я надеялась, что до войны не дойдет.
— По словам Джудит Уотерман, он готов передать мне свои записи. Она пришлет их сегодня вечером.
— Что ж, весьма благородно с его стороны.
Несомненно, но мне в голову пришло кое-что еще.
— Надеюсь, я не бросаю тебя в беде? Ты справишься без меня?
— Это будет непросто. — Герберт нахмурился с притворной суровостью. — Но полагаю, я должен встретить испытание достойно.
Я скорчила гримасу.
Он встал и похлопал себя по карманам в поисках ключей от машины.
— Жаль, что нам пора к ветеринару, и записи придут без меня. Отметишь самое интересное?
— Конечно.
Герберт подозвал Джесс, наклонился, обхватив мое лицо ладонями так крепко, что я ощутила поселившуюся в них дрожь, и пощекотал усами мои щеки.
— Будь блистательной, моя дорогая.
Пакет из «Пиппин букс» прибыл с курьером тем же вечером, как раз когда я закрывала магазин. Я хотела было отнести его домой и вскрыть спокойно и профессионально, но передумала. Я поспешно повернула ключ в замке, вновь зажгла все огни и бросилась за свой стол, на ходу разрывая конверт.
Я вытащила из него огромную стопку бумаги, кроме того, из конверта выпали две кассеты. Здесь было около сотни страниц, аккуратно скрепленных парой зажимов. Сверху лежало письмо от Джудит Уотерман с кратким описанием проекта, суть которого сводилась к следующему абзацу:
«НОВАЯ КЛАССИКА ПИППИН» — это потрясающая новая серия «ПИППИН БУКС», в которой наши постоянные и новые читатели найдут подборку любимых классических текстов. Превосходно переплетенные в едином стиле, украшенные декоративными форзацами и снабженные новыми биографическими справками, книги серии обещают стать ярким событием на издательском рынке. Серию открывает «Подлинная история Слякотника» Раймонда Блайта. Все книги серии будут перенумерованы, так что читатели смогут собрать полную коллекцию.
Внизу письма имелась рукописная сноска от Джудит:
Эди, разумеется, вы можете писать что угодно, но на первых совещаниях по постановке задачи мы решили — учитывая то, сколь многое уже известно о Раймонде Блайте, и то, что он был так скрытен в отношении источника вдохновения, — уделить во вступлении особое внимание трем дочерям, задавая и раскрывая вопрос, каково было расти под сенью «Слякотника».
В расшифровках интервью вы найдете подробный отчет и впечатления от визитов в замок нашего первого автора, Адама Гилберта. Вы можете воспользоваться ими, но, несомненно, захотите провести свое собственное исследование. В этом отношении Персефона Блайт была на удивление уступчива и предложила вам навестить их. (Можно не напоминать, что если она затронет истоки истории, мы будем счастливы узнать об этом!)
Бюджет невелик, но осталось достаточно, чтобы оплатить недолгое пребывание в деревне Майлдерхерст. Мы связались с миссис Мэрилин Кенар из соседней частной гостиницы. Адам был доволен качеством и чистотой номера; питание входит в цену. Миссис Кенар рекомендовала четырехдневное пребывание с заездом тридцать первого октября, так что к нашему следующему разговору, пожалуйста, определитесь, следует ли забронировать номер.
Я перевернула письмо, провела рукой по титульному листу материалов Адама Гилберта и насладилась поистине волнующим моментом. Наверное, я и вправду улыбнулась, когда перелистнула страницу, и уж точно прикусила губу. Слишком сильно, вот почему я это запомнила.
Четыре часа спустя я все изучила и больше не сидела в тихом лондонском офисе. То есть сидела, разумеется, и в то же время — нет. Я унеслась на много миль прочь, в мрачный и запутанный лабиринт замка в Кенте, к трем сестрам, их неправдоподобному отцу и рукописи, которой еще предстояло стать книгой, которой еще предстояло стать классикой.
Отложив расшифровку, я отодвинула стул от стола и потянулась. Затем встала и потянулась еще раз. Поясницу свело судорогой — такое вроде случается, когда