— Попробуй, — дружелюбно ответил Хэнк Фаул. Они сидели на тумбочке рядом с койкой Фаула, приводили в порядок полевую форму.
— Ты ведь 'раум, да?
— Бывший 'раум, — невесело сказал Фаул. — По крайней мере, так бы сказал мой сох. Еще бы он назвал меня перебежчиком, предателем, еретиком… В общем, всеми прозвищами отличного солдата.
— Сох?
— Старейшина, — сказал Фаул. — Священник. Человек, который общается с Единым и разъясняет нам наше предназначение.
— Единый — это как Бог? — спросил Ньянгу. — А предназначение? Что под этим понимают?
— Предназначение — это смысл нашей жизни… Всех и каждого из нас… здесь, на D-Камбре.
— И в чем ваш смысл?
— Вся система Камбры должна принадлежать нам, — словно по прописям проговорил Фаул. — И вся Вселенная тоже.
— Скромненько и со вкусом, — заметил Иоситаро. — А что делать с остальными?
— Вы либо присоединяетесь к нам, либо… — Фаул провел большим пальцем поперек горла.
— Я в восторге, — сказал Ньянгу. — А на каком основании вы… пардон, 'раум, которые продолжают во все это верить… претендуете на Вселенную?
— Сохи говорят, что мы — первоначальные люди, созданы первыми и Камбру тоже заселили первыми. Мы появились здесь за сотни лет до рантье и их дружков. И пусть археологи сколько угодно говорят, что, скорее всего, мы приехали третьим классом лет через сто после первого не-'раум. Наши предания рассказывают, что когда здесь появились предки нынешних рантье, у них было с собой оружие, и нам пришлось делать то, что они хотели. Работать в шахтах. И мы до сих пор там и работаем.
— Ладно, допустим, вы — первые. А на чем и откуда вы прилетели?
— Это один из тех вопросов, на которые мы не можем внятно ответить. Наша священная книга, «Перекрестье», напускает по этому поводу мистического тумана. Конечно, наша родная планета хоть и неизвестно как называлась, но была просто райским местечком. Некоторые старейшины говорят, что мы прилетели сюда еще до открытия гиперпространства.
— Они хотят сказать, в одной из этих допотопных посудин?
— В «Перекрестье» написано, что мы добрались сюда под парусом, на ветрах, посланных Единым.
— На солнечном ветре? — не отставал Ньянгу.
— Не знаю, — сказал Фаул. — Сохи не слишком одобряют, когда кто-то из нас самостоятельно читает «Перекрестье». Гораздо лучше слушать, как они читают вслух и объясняют, что значит такая-то фраза. Большая часть книги состоит из лекций, которые кто-то когда-то прочитал отаре, то есть верующим. Нигде не сказано, как звали этого парня. А может, проповеди сочинила женщина. Никто не знает. Я раздобыл себе книгу «Перекрестий», прочитал и стал задавать соху такие вопросы, на которые он не смог нормально ответить. Тут-то на меня и полилось все дерьмо. С детства отец приучил меня думать над известными фактами и составлять обо всем собственное мнение. Хорошо это или плохо, но так уж я воспитан. Из-за этого все мои неприятности.
— О'кей, — задумчиво сказал Ньянгу. — Понятно, как вас программируют. А то, что 'раум должны жить отдельно… Ведь, насколько я понял, они не смешиваются с другими… Это вам тоже сохи втолковывают?
— Нет, — с горечью ответил Фаул. — Если ты 'раум, то об этом знают все. Знают по твоему имени, по твоему адресу, по названию школы, в которой ты учился.
— И перестать быть 'раум нельзя?
— Практически нет. Может быть, только вступив в Корпус.
— Что ты и сделал, — констатировал Ньянгу.
— Что я пытаюсь сделать, — ответил Фаул. — Здесь, по крайней мере, большинство — с других систем, и им все это — до лампочки.
— А если бы ты остался 'раум, тебе пришлось бы стать шахтером?
— Нет. На самом деле, очень многие из нас кайла и в глаза никогда не видели, — ответил Фаул. — Есть коммерсанты, торговцы… Многие рыбачат или держат маленькие фермы где-нибудь в глуши.
— Я чего-то не понимаю, — сказал Ньянгу. — Если перед тобой столько возможностей, то зачем идти в армию?
— Дерьмо собачье все эти возможности! — отрезал Фаул. — Торговать можно, но только с таким же 'раум. Копай землю на здоровье, но не увеличивай хозяйство. Открывай магазин, но только не составляй конкуренцию «Эншнз» и другим магазинам рантье.
— Да-а, — протянул Ньянгу, — не бей лежачего, получается.
Фаул кивнул, снова занялся обмундированием.
— И на страже этого порядка стоит Корпус?
Фаул опять кивнул.
— Еще один вопрос. Местных толстосумов все называют «рантье». Что это значит? Название корабля, на котором они прилетели, или что-то в этом роде?
— Мне пришлось выяснять это самому, — ответил Фаул. — Давным-давно на Земле так называли тех, кто богател, заставляя всех плясать вокруг своего кошелька.
— Понятно, — сказал Ньянгу. — Вот тебе дерьмовая истина, дерьмовая справедливость и дерьмовые идеалы Конфедерации. На этой планете то же самое, что и везде. Действует золотое правило: у кого золото, тот и правит.
Горецки объяснял Янсме, как управлять «куком».
— … Это просто, как вареные яйца, — закончил он объяснения. — А теперь давай слетаем на нем куда-нибудь для тренировки.
— Хорошо, — сказал Янсма. — Куда, например?
— Подальше от гарнизона. Может, облетим вокруг острова? — предложил Горецки.
— Просто отлично! — согласился Гарвин и залез на сиденье водителя.
Двигатель уже работал. Пока Станислас карабкался в машину, Гарвин пристегнулся. Глядя на монтажную площадку для пулемета, Горецки сказал:
— Было бы у нас оружие, слетали бы и подальше. Но думаю…
— Эй! — крикнул кто-то.
Обернувшись, Гарвин увидел Бена Дилла, рысцой спешащего к ним. На его ремне, перекинутом через плечо, болтался самый большой из всех ручных пулеметов, которые успел узнать Гарвин.
— Вы, двое придурков! Решили поехать кататься без командира?
— И в мыслях не было, дек! — ответил Янсма.
— Хорошо, — сказал Дилл, заваливаясь на заднее сиденье. — Сматываемся быстрее, пока не нашли для нас работу.
— Я собирался заставить его облететь весь остров, — сказал Горецки.
— Идея мне нравится, — согласился Дилл. — Полетели, прочешем пляж. Поехали, мистер Янсма!
— Сию секунду, мистер Дилл! — Гарвин нажал на педаль двигателя и потянул на себя У-образный рычаг управления. «Кук» срыгнул и поплыл над землей.
— Мне не понравился этот звук, — сказал Дилл.
— Если любишь падать вдруг, — ответил Горецки, — катер «кук» — твой лучший друг.
— Смешно, — заключил Дилл. — Животики надорвешь. Гарвин, веди низко и быстро. Хочу дышать водяной пылью.
— Рад служить, — сказал Гарвин и спикировал к воде.
— Поторапливайтесь, детки! — крикнула Лир. — А то опоздаем к утренней молитве.
Ньянгу хотел выругаться, но не смог — не хватило дыхания. Ему показалось, что Рада прохрипела что-то нецензурное.
Лир в последнее время стала беспокоиться, вдруг кто-нибудь из них все-таки останется в живых к концу обучения. Поэтому она установила ежедневные забеги по прибрежной полосе. Два дня — на два километра, каждый третий день — на пять.
— Из всех частей тела для хорошего пехотинца самыми важными являются ноги, — жизнерадостно заметила Лир. Она легко бежала по линии прибоя спиной вперед.
— По-моему, — буркнула Энджи Рада, — важнее всего то, что между ними.
— Ого! — отозвалась Лир. — У тебя хватает дыхания на болтовню! Ну-ка спой нам что-нибудь!
— Опять я вляпалась! — простонала Рада, но послушно запела:
Где счастье былое? Опять меня ждет
На «грирсоне» ржавом тоскливый полет.
Ведет его злой отморозок-пилот,
А денег как не было, так их и нет,
А денег не больше ничуть.
По небу вонючий летит драндулет.
Трясемся мы в нем уже несколько лет.
Костей у нас целых давно уже нет…
Услышав вой двигателей приближающегося «кука», она оборвала песню.
— Бежим дружнее, псы вы мои гончие! — крикнула Лир. — Наверное, это ваша мамочка!
Все пятеро сбились в тесную кучку, а над длинной косой впереди засверкал «кук». По мере приближения к ним он замедлял ход. Ньянгу не мог понять, кто это может себе позволить летать так далеко от лагеря Кэмп-Мэхен. «Не иначе, какой-нибудь офицер со своей подружкой», — с вожделением думал Ньянгу, пытаясь припомнить, когда он последний раз занимался любовью по-настоящему, а не со своим кулаком. Еще он удивлялся, что не предпринял попытки проверить, всерьез ли была настроена Энджи.
Глянув на «кук», Иоситаро увидел в нем троих мужчин. Один стоял в салоне в полный рост, и Ньянгу поразился, оценив размеры этого индивидуума. Четыре полоски на рукаве изобличали в нем дека. Великан со всей тщательностью отдал честь и закричал:
— Ать-два! Ать-два! Бодрей беги, пехота! Пожелайте-ка нам попутного ветра от имени Корпуса!
Ответ был достаточно дружным.
Лир: — Чтоб вы шеи себе свернули, ублюдки!
Иоситаро: — Подавись дерьмом!
Майлот: — Чтоб у тебя член отсох!
Пенвит: — Я имел твою сестру!
Рада: — К твоей маме очередь!
Только Фаул промолчал.
— Да у вас отличный боевой дух! — крикнул дек в ответ. Тут Ньянгу заметил в водительском кресле Гарвина и, собрав все силы, помахал ему. В следующий момент машина пронеслась над их головами, и Иоситаро показалось, что Гарвин успел его узнать.
«Сволочь, сволочь, сволочь, — думал он. — Я так и знал, что выбрал неправильный род войск». Тем временем «кук» заложил крутой вираж и снова полетел в их сторону. У Ньянгу больше не было сил кричать, так что он просто выставил средний палец, но двое из его отряда нашли в легких воздух для ругани.
Когда «кук» обогнал их метров на сто, Ньянгу вдруг перестал слышать звук мотора. Благодаря автоматически включившемуся антиграву военный катер спланировал и мягко плюхнулся на песок.
Затарахтел стартер. Смолк. Снова зарычал. Опять смолк. При пятой или шестой попытке завести двигатель бегуны из РР разразились истерическим хохотом. Когда они поравнялись с машиной, Лир полюбопытствовала на бегу: