Существо выкатило глаз на Лир.
— Почему ты хочешь освоить «железные челюсти»?
— А почему нет?
Ра'фелан протянул щупальце и опустил веревку с металлическим наконечником.
— Хорошо. Возьми в рот и просто сожми зубы. Держи крепко. Теперь оторвемся от земли. Только немного. Видишь, как легко? Человеческие зубы сильные. Теперь учим, как вертеться, поворачиваться, может… Ты выглядишь как сильная женщина… Толчки и прочее.
Ньянгу смотрел на животных с недоверием. Они смотрели на него с интересом. В том числе гастрономическим. Круглая дюжина зверей, определенных дрессировщиком как львы, тигры, леопарды и пантеры.
— Знаете, я был бы счастливее, гораздо счастливее, если бы между мной и вашими друзьями были прутья клетки, — поделился Ньянгу.
— Беспокоиться совершенно не о чем, — заверил его высокий, статный мужчина с лицом, покрытым шрамами.
Ньянгу припомнил, как однажды, когда они думали, что скоро умрут, Гарвин рассказывал ему, почему он, в конце концов, вступил в Корпус. Цирк, в котором ему довелось работать инспектором манежа, оказался аферой. Местные жители проведали о махинациях и начали бунтовать. Янсма увидел, как кто-то собирается поджечь конюшню, слегка, как он выразился, «поехал крышей» и выпустил больших кошек на толпу.
— Ну да, — с сомнением протянул Иоситаро.
— Дилетантам не понять, какие мои киски послушные, — вздохнул укротитель.
Он щелкнул большим кнутом, и мгновенно внутренность огромного загона, гигантская птичья клетка метров двадцати высотой, превратилась в меховой хаос. Коты рычали, визжали, выпускали когти и скакали с тумбы на тумбу. Дрессировщик палил из старинного пистолета холостыми в воздух и бросал кольца, а звери прыгали сквозь них. Затем снова все замерло.
Укротитель, назвавшийся сэром Дугласом, улыбнулся, и шрам ярко проступил на почти черном лице.
— Понимаете, что я имею в виду?
— Возможно, — ответил Ньянгу. — А… позвольте, откуда у вас этот шрам?
— Малдун… вон тот леопард… Спросонья бывает не в настроении. А я вел себя несколько назойливо. — Он небрежно махнул рукой. — Всякое случается, не так ли?
— Бывает, — согласился Ньянгу, направляясь к двери клетки. — Кстати, а что едят ваши замечательные друзья?
— Мясо, — плотоядно ухмыльнулся сэр Дуглас. — Столько, сколько дадут.
— А они еще не сообразили, что мы тоже мясо?
— Нет, — ответил дрессировщик. — Но они работают над этим вопросом.
Ньянгу заметил, что Гарвин изменил свои привычки. Теперь он дрых весь день, на закате просыпался, перекусывал и всю ночь напролет занимался делами, часто прерываясь, чтобы проверить тот или иной номер. На заре плотно ел, выпивал полбутылки вина и заваливался спать.
Также Ньянгу ловил взгляды, которые Гарвин бросал в сторону Дарод Монтагны. Но пока ничего не случилось. Пока.
Однако Иоситаро вместе с двумя помощниками из Отдела Разведки было чем заняться помимо этого. Тщательно, но как можно более ненавязчиво, они старались выяснить у всех, кто присоединялся к цирку, откуда те прибыли, что знают о крушении и об их личных путешествиях.
Сложность заключалась в том, что цирковые не особенно любят рассказывать о себе. Они неохотно называли места, где бывали раньше, чаще отвечая: «Я работал с Земекисом». Или: «Я от Батлера и Дочери».
Так что пока в добытых Ньянгу сведениях царила неразбериха. Одни планеты и сектора вроде бы приняли решение объявить о своей независимости от Конфедерации. Что сталось с приписанными к ним чиновниками, никто не знал.
Другие миры, похоже, утратили контакт со всеми остальными. Их грузовые составы ушли и не вернулись, заказанные грузы так и не материализовались, гарнизоны так и не сменились и так далее.
Некоторые артисты сообщали похожие истории: кто-то ждал прибытия напарника или родственника, а корабль так и не появился в тамошних небесах, кто-то подписал контракт, но транспорт так и не пришел.
В целом, казалось, не было никакой одномоментной катастрофы, а, скорее, постепенный распад.
У Ньянгу не складывалось какой бы то ни было теории.
— Великие боги на воротах! — воскликнул Дилл. — Да они просто немереные!
— Никто не понимает, насколько слоны велики, пока однажды не подойдет к ним близко, — заметил Гарвин. — Разве не так?
— Откуда нам знать? — откликнулся один из худощавых смуглых людей.
Второй кивнул:
— Мы рядом с нашими друзьями с рождения.
Первый мужчина представился как Сунья Танон, второй — как Фрафас Фанон. У них было шестнадцать слонов, каждого из которых звали по имени, да еще двоих детенышей, не более земного года от роду — Чертенка и Лоти.
— Хотите, мы покажем вам, что умеют наши друзья?
— В этом нет необходимости, — ответил Гарвин. — Я смотрел ролик, присланный вами. Вы — более чем желанные гости.
— Хорошо. — Сунья, как и Фрафас, говорил на всеобщем аккуратно и без акцента, словно был лучше знаком с другим языком. — Кормить наших друзей за счет нашего скромного бюджета сделалось затруднительно.
— Но мы должны предупредить вас, — заметил Фрафас. — Мы ищем одно место, и, если в течение нашего совместного путешествия узнаем, как туда добраться, мы вынуждены будем настаивать на разрешении немедленно оставить труппу.
— Полагаю, это можно устроить, — осторожно произнес Гарвин. — А что это за место?
— Вы когда-нибудь слышали о планете под названием Коанду? — спросил Сунья.
— Нет, — ответил Гарвин. — Хотя это ничего не значит, я ведь не астронавигатор.
Парочка выглядела разочарованной.
— Нам тоже неизвестно ее местоположение, — сказал Фрафас. — Но однажды мы услышали о ней и решили, что должны посвятить жизнь тому, чтобы попасть туда с нашими друзьями.
— Почему это так важно? — спросил Дилл.
— Легенда гласит, — начал Фрафас, — что люди нашей культуры покинули древнюю Землю… вместе со слонами, с которыми они всегда работали, чтобы обрести свой дом на планете, такой же жаркой и покрытой джунглями, как и местность, откуда они пришли. Но там никто не охотился бы на их друзей ради их шкур, бивней или… или просто ради чудовищного удовольствия убить кого-либо больше себя. Рассказывают, что они нашли такой мир и назвали его Коанду. Они осваивали его, стараясь сохранить его в первозданном виде, какой была их родина, пока ее не разорили, и затем отправили экспедиции обратно на Землю, чтобы привезти к ним диких слонов. Потому-то, гласит сказание, слоны столь редки, и встретить их можно разве что в цирках, которые соглашаются работать с нами, да еще кое-где в окрестностях Конфедерации. Таков мир, который мы ищем, как искали до нас наши родители, а до них — их родители.
Дилл собирался, было, ляпнуть очевидное, но вдруг осознал, что он не настолько скотина. Они с Гарвином переглянулись.
— Полагаю, — произнес Гарвин, — вы вели расспросы с момента прибытия на Гримальди?
— Расспрашивали и сверялись со звездными каталогами, — ответил Сунья. — Но безуспешно.
— Все нормально, — влез Дилл, удивив Гарвина и самого себя. — Коанду где-то там… И мы найдем ее или, по крайней мере, выясним, где она находится. Возможно, когда… если… мы доберемся до Центрума, то посмотрим, не сохранились ли исходные записи Конфедерации.
Сунья посмотрел на партнера:
— Видишь? Я знал, что нам повезло, еще когда мы только увидели, как этот корабль спускается с небес.
Янсма и Дилл передали зверей и их погонщиков Лир и направились обратно к кораблю.
— Тебе никто не говорил, что ты сентиментальный олух? — поинтересовался Гарвин.
— А ты, конечно, наоборот? — парировал Бен.
Гарвин и Монтагна наблюдали, как две длинноволосые женщины и длинноволосый мужчина с внушительными усами гарцевали верхом, перекатывались и кувыркались на лошадиных спинах, будто лошади стояли неподвижно, а не текли с плавной грацией, словно молоко, сквозь обручи и вокруг арены.
— Я собираюсь научиться этому, — твердо заявила Монтагна. — Неважно, насколько это трудно.
— Ты справишься, — ляпнул Гарвин. Девушка улыбнулась ему, рефлекторно придвинувшись ближе. Они поймали себя на этом и шагнули в стороны.
Наездник, Руди Квиек, спрыгнув с лошадиной спины, дважды перекувырнулся в воздухе и приземлился перед парочкой.
— Разве мои верные не чудесны?
— Чудесны, — согласился Гарвин. — А в чем хитрость?
Квиек выглядел уязвленным.
— Никаких хитростей. Мои кони, мои верные, принадлежат к особенному, очень редкому семейству, которое выращивают всего несколько ромалэ на изолированных планетах и почти никогда не показывают на публике. И у меня лучшие представители породы. Аттракцион настолько необычный и такой отлаженный, что ваш цирк должен быть просто счастлив подписать с нами контракт. Ведь это удвоит, если не утроит сборы.
— Да, — бесстрастно произнес Гарвин.
— Надеюсь, — вступила Монтагна, — вы не станете возражать, если я попрошу одну из ваших лошадей поднять ногу?
— Ах, — воскликнул Квиек, — дама не только красива, но и умна!
— Да нет, — откликнулась Монтагна. — Мне просто показалось, что я заметила металлический блеск, когда ваш конь запрыгивал на ту стойку.
— И снова «ах», — вздохнул Квиек. — Я должен работать с животными. Вынужден признаться, я несколько облегчил задачу моим бедным лошадкам.
— Чем? — ухмыльнулся Гарвин. — Маленьким антигравом в каждой подкове?
Квиек поклонился.
— Вижу, у меня не будет секретов от вас, бригадир. Может, нам стоит переместиться в ваш кабинет, отпробовать ракии, которую мы привезли с собой, и обсудить, каким образом я с моими женами и вы будем вместе работать?
Гарвин кивнул:
— Извини, Дарод, но приглашение на ужин в городе, похоже, отменяется. Мне предстоит изрядно поторговаться сегодня ночью.
— Я не собираюсь садиться на эту зверюгу! — бушевала молодая женщина.
— Но почему, моя темпераментная малышка? — терпеливо поинтересовался крохотный и какой-то истощенный на вид человечек по имени Нокс, цирковой хореограф. — Нам обещали, что они не едят людей.