Покончив с хлопотами обустройства на новом месте, я тотчас же вместе с Мерсией вторично приступил к созданию армии для императора Тенедоса.
— А, — с удивлением произнес Кутулу, — все перевернулось. Я навестил тебя, когда ты был в опале, теперь ты платишь мне тем же. Ты настоящий друг.
Взяв коробку с желтоватыми карточками, в которых, по-моему, содержались все тайны каждого гражданина Нумантии, он собрался было убрать ее в шкаф, но, помедлив, достал один листок.
— Надо не забыть разобраться с этим человеком, — пробормотал Кутулу, обращаясь к самому себе. — И все же я сомневаюсь, что тебя привела ко мне исключительно вежливость, — добавил он, поворачиваясь ко мне.
На самом деле все обстояло именно так. У меня действительно была к Кутулу пара вопросов, и все же я не знал, как ему сказать, что я не забыл его визита, очень растрогавшего меня.
— Я хочу знать, — начал я, — удалось ли тебе обнаружить прочные связи Майсира и Товиети.
— Нет, и это является одной из причин гнева императора.
Внезапно лицо маленького человечка скривилось, губы задрожали. Я вспомнил лица своих друзей, которых предавали возлюбленные. Одно неосторожное слово напоминало им о катастрофе, и они полностью теряли над собой контроль. Для Кутулу император Тенедос олицетворял солнце, луну и звезды, и неожиданное полное затмение было не менее ужасно, чем разбитая любовь.
Я отвел взгляд в сторону, и главный тайный агент взял себя в руки.
— Прошу прощения. Наверное, я перетрудился. Жизнь Кутулу состояла из одной работы, но я молча кивнул, соглашаясь с ним.
— Кстати о Товиети, — продолжал я, меняя тему разговора. — По каким подвалам теперь шныряют эти крысы? Или теперь это уже не твоя задача?
— Я до сих пор гоняюсь за ними, и время от времени мне удается схватить одну — двух. По-моему, их становится все больше — я все чаще и чаще встречаю следы их деятельности. Но мне до сих пор не удается найти вожаков Товиети, ядро их организации. Возможно, император прав и я действительно не справляюсь со своими обязанностями.
— Ну уж это вряд ли, — заверил его я. — Успокойся, дружище. В свое время ты говорил мне, что император образумится и перестанет дуться на меня, — так оно и произошло. Надеюсь, так будет и на этот раз. Просто сейчас у императора слишком много важных дел. В первую очередь он должен думать о Майсире.
Кутулу начал было что-то говорить, но тотчас же осекся.
— Да?
— Не обращай внимания, — поспешно сказал он. — То, что я собирался сейчас сказать, можно было бы истолковать как призыв к неповиновению. — Я недоверчиво фыркнул. — Когда-то мне казалось, — тихим голосом продолжал Кутулу, — что я могу служить двум хозяевам. Судя по всему, я ошибался.
— Ты говоришь загадками.
— Мне следовало бы на этом остановиться, но все же я добавлю, что стал сыщиком, так как хотел служить правде. Возможно, она стала для меня своеобразным божеством.
Внезапно догадавшись, что могли означать таинственные слова Кутулу, я поспешил переменить тему разговора.
— Вернемся к Товиети. Приходилось ли тебе слышать о таком явлении, как «конченые люди»?
— Приходилось, — подтвердил Кутулу. — В Нумантии извечно существует проблема безземельных, какими бы именами их ни называть. Полагаю, так обстоят дела в любом государстве, обладающем жесткой системой землепользования.
Однако меня беспокоит то обстоятельство, что в последнее время их численность, похоже, растет. Что самое страшное, мне удалось обнаружить связь этих бродяг с Товиети.
— Следует ли нам этого опасаться?
— Тебе — нет, — успокоил меня Кутулу. — А вот мне следует, потому я должен беспокоиться по поводу всего, что угрожает стабильности Нумантии. Как ты сказал, в подвалах королевства шныряет много разных крыс.
— Еще один вопрос, — сказал я. — Должен ли я по-прежнему считать себя мишенью душителей?
— Вне всякого сомнения, — не раздумывая ответил Кутулу. — Особенно если учесть, что император назначил тебя командующим своей Имперской гвардией.
— Пусть ты и в немилости, — усмехнулся я, — но слух твой от этого не стал менее чутким.
— Естественно, — улыбнулся Кутулу. — Я же еще не умер.
— Хорошо. Полагаю, твои способности потребуются Нумантии в самом ближайшем будущем. — Я встал. — На самом деле я навестил тебя в первую очередь ради того, чтобы передать приглашение моей жены отужинать у нас. Как насчет завтра?
Казалось, Кутулу опешил, и у меня мелькнула мысль, приглашали ли его хоть раз на чисто светское мероприятие.
— Ну... обычно я работаю допоздна... Фу, что я говорю! Разумеется, я приеду. Когда?
— Лучшее время — через два часа после захода солнца.
На дорожке перед крыльцом нашего особняка стояло больше десяти роскошных экипажей. На одном я заметил герб Аграмонте. Гадая, что бы это могло предвещать, я бросил поводья Кролика Карьяну и поспешил в дом.
У дверей меня встретил мой новый мажордом. В библиотеке наверху собрались человек пятнадцать дворян, среди которых был брат Маран. Сняв плащ, шлем и портупею с мечом, я прошел в круглую гостиную, чтобы встретить гостей.
Праэн, старший брат Маран, ждал меня в дверях. Было как-то странно сознавать, что этот огромный грубоватый мужчина является ближайшим родственником моей нежной, изящной жены. Точнее, трудно было поверить, что Маран принадлежит к семейству Аграмонте, потому что Праэн и его брат Момин были точной копией своего покойного отца.
Остальные гости были старше Праэна, но, откормленные, самоуверенные, гордые своей властью, в дорогих, но безвкусных одеждах, они также были типичными представителями провинциальной знати.
Среди присутствующих Маран была единственной женщиной. Поцеловав ее в щеку, я удивленно поднял брови, безмолвно спрашивая, что здесь происходит.
— Извини, Дамастес, — сказала она. — Но Праэн прислал мне записку только сегодня утром, когда ты уже уехал в Военный Дворец. Я отправила гонца, но он так и не смог тебя отыскать.
— У меня были дела за пределами дворца, — объяснил я.
— Праэн сказал, что дело не терпит отлагательств. Ему и этим господам необходимо как можно скорее переговорить с тобой, — сказала Маран. — Я предупредила их, что ты обычно возвращаешься домой в это время, и предложила подождать. Праэн рассказал мне, в чем дело, и я согласна, что это очень важно.
Я повернулся к Праэну.
— Как всегда, рад приветствовать вас у себя дома. С некоторыми из присутствующих здесь господ я не знаком. Будьте любезны, представьте нас.
Праэн познакомил меня со своими друзьями. Граф такой-то, барон такой-то, лорд такой-то и так далее. Кто-то принадлежал к древним родам, кто-то был из новоиспеченных дворян. Большинство имен были мне знакомы. Провинциальная знать консервативных убеждений, долго колебавшаяся перед тем, как принять сторону императора Тенедоса. Я отметил, что практически никто не дотронулся до спиртного, хотя кувшинов и бутылок было предостаточно.
— Господа, — начал я. — Насколько я понял, дело у вас весьма срочное, так что предлагаю отставить в сторону любезности. Прошу вас прямо сказать, чем я могу быть вам полезен.
— Будьте добры, прикажите слугам покинуть зал, — попросил меня Праэн.
Я выполнил его просьбу.
Один из гостей, лорд Драмсит, встал и раскрыл кожаную переметную суму. Достав оттуда четыре небольшие иконки, он расставил их на равномерном расстоянии по периметру круглого помещения.
— Сегодня утром мой чародей наложил на них заклятие, — объяснил лорд Драмсит. — Он заверил меня, что иконы не позволят подслушать наш разговор никому, в том числе членам Чарского Братства и даже самому императору.
Я тревожно встрепенулся. Неужели эти люди собираются предложить мне нечто такое, что не понравится императору?
Кашлянув, Праэн начал:
— Дамастес, мы пришли к вам, чтобы обсудить серьезную опасность, нависшую над Нумантией. Времена сейчас бурные, и нам показалось, что в наших силах помочь императору, занятому другими проблемами.
Я молчал.
— Слышали ли вы о безземельных бродягах? — продолжал Праэн. — В разных местах их именуют по-разному, но мы в Ирригоне называем их «кончеными людьми».
— Я встретил двоих по дороге в замок.
— От этих ублюдков сплошные проблемы, — поддержал Праэна один из его друзей. — Они не признают ни закона, ни богов. В основном это беглые рабы.
— Граф прав, — подтвердил Праэн. — И ситуация становится только хуже. Этим негодяям уже недостаточно скрываться в пещерах и густых лесах. Теперь они вооружаются и объединяются в банды.
— Мерзавцы имели наглость захватить одну из моих деревень, — подхватил еще один дворянин. — Выгнали моих надсмотрщиков, спалили их дома и пригрозили, что, если они не уберутся отсюда подобру-поздорову, их тоже бросят в костер.
Присутствующие встретили его слова громким ропотом.
— Всем хорошо известно, — сказал Праэн, — что императора больше заботят... ну, скажем, дела заграничные. Но надо что-то делать с этими проклятыми преступниками, причем без промедления. Если позволить сброду возомнить, что он может поднять голову, потом сам Умар не сможет привести его в чувство.
— Будет то же самое, что произошло десять лет назад, — запальчиво произнес один из лордов. — Когда нам пришлось иметь дело с Товиети или как там они себя называли.
— Дамастес, вы в этом разбираетесь лучше нас, — сказал Праэн. — Это ведь вы... и император... усмирили бунт.
— В этом участвовали многие другие, — сухо заметил я.
— Но вы были сердцем сопротивления, — настаивал Праэн. — Вот почему мы обратились именно к вам.
— Я до сих пор не могу понять, что вы от меня хотите, — сказал я.
— Ровным счетом ничего, сэр, — ответил лорд Драмсит. — Но вы первый трибун. Мы хотим, чтобы вы выслушали наши предложения и потом, когда настанет подходящий момент, объяснили все императору.
— Я вас внимательно слушаю.
— Что происходит, если кого-нибудь из «конченых людей» ловят на наших землях? — спросил Праэн. — Как правило, его просто прогоняют прочь, иногда доставляют в ближайший город, где с ним занимается мировой судья.