— Вот это сюрприз!
— Я надеялась, у меня просто задержка, — сказала Амиэль. — Но на самом деле все было уже давно ясно. Разве не странно, Дамастес, — ведь мы с Пелсо столько раз пробовали завести ребенка, и все неудачно. А у тебя получилось с первой же попытки. Наверное, у тебя очень сильное семя.
Я с трудом сдержался, чтобы не поморщиться от боли. Амиэль сказала именно то, что нельзя было говорить: ведь мы с Маран тщетно пытались продолжить наш род.
— Вот почему, — после непродолжительного молчания заключила она, — я не смогу поехать с вами в Ирригон.
— Ничего не понимаю, — недоуменно произнес я. — Твоя беременность еще на начальной стадии. Разве знахарка предупредила, что могут быть осложнения?
— Нет-нет, — грустно усмехнулась Амиэль. — Здоровье у меня великолепное. Но мне бы хотелось отдохнуть несколько дней, прийти в себя после операции.
— Что? - воскликнула Маран.
— Я и так вас стесняю, — сказала Амиэль. — А это только ухудшит положение дел. — Она пожала плечами. — Так что я разберусь со своей проблемой так, как уже поступала однажды, еще в юности.
— Ты хочешь сказать.. что собираешься сделать аборт? — встрепенулась Маран.
Амиэль молча кивнула Я начал было что-то говорить, но тотчас же осекся.
— Ты не хочешь этого ребенка? — резко спросила Маран.
Амиэль печально улыбнулась.
— Разумеется, хочу. Ребенок Дамастеса Прекрасного? Мужчины, радушно приютившего меня у себя дома, всегда считавшего меня своим другом, любившего меня так, как до этого никто не любил? Знахарка убеждена, что это девочка. Как можно не хотеть этого ребенка? Последние несколько лет я изо всех сил старалась забеременеть, так как сознавала, что времени у меня осталось мало.
— В таком случае, ты родишь этого ребенка, — решительно заявила Маран. Казалось, только тут она заметила мое присутствие. — Прости меня, супруг мой. Мне даже не пришло в голову посоветоваться с тобой.
— В этом не было необходимости, — искренне произнес я.
У нас будет ребенок, которого страстно желали мы оба, и мне наплевать, кто что скажет или подумает. К тому же выбора у меня все равно не было.
— Амиэль, однажды мы уже говорили, что рады принять тебя у себя, — сказал я. — Оставайся с нами, оставайся навсегда. Мы будем жить вместе. Втроем.
Я взял Маран за руку. Амиэль стиснула наши руки, и у нее из глаз хлынули слезы.
— Спасибо... я не смела даже надеяться... спасибо. И вам спасибо, Джаен, Ирису!
— Император соединил меня и Дамастеса брачными узами, — сказала Маран. — Он взывал к богам и богиням, чтобы те благословили наш союз. Теперь я возношу молитву к тем же богам, чтобы они благословили нас троих.
— Я присоединяюсь к тебе, — хрипло промолвил я.
— И я тоже, — прошептала Амиэль.
— В таком случае, скрепим наш тройственный союз, — сказала Маран.
Нежно обхватив руками голову Амиэль, она с чувством поцеловала ее в губы. Молодые женщины улеглись на кровати, переплетясь ногами, и стали ласкать друг друга, возбуждая страсть.
Наконец Маран оторвала губы от подруги.
— Дамастес, иди к нам. Возьми нас обеих. Извергни в нас свое семя. Отныне мы навсегда будем втроем.
Женщины ехали следом за мной, оживленно обсуждая то, как устроить детские комнаты в наших трех дворцах — оформить ли их одинаково или каждую в своем стиле, чтобы малыш с детства привыкал к разнообразию.
Карьян ехал бок о бок со мной, а замыкали кавалькаду два десятка моих Красных Улан, как всегда, под началом легата Сегалла.
Я немного проголодался, здорово мучился жаждой и поэтому с нетерпением ждал полуденной трапезы. Мы были в пути уже несколько дней и два часа назад въехали во владения Аграмонте. У нас с Маран вошло в привычку заезжать в деревню Каэвлин, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Эта живописная деревенька дворов в двадцать находится в нескольких днях пути от Ирригона. В Каэвлине есть только одна лавка, где торгуют всем, начиная от гороха до заморских пряностей, преимущественно в кредит под будущий урожай, деревенская ведьма и великолепный постоялый двор, славящийся домашней ветчиной, свежевыпеченным хлебом, местным пивом и салатами, приправленными травами, выращенными хозяйкой. В свое время мы помогли ей развести у себя в саду экзотические растения, привезенные из столицы, которые теперь буйно разрослись.
Мне следовало бы забеспокоиться, как только мы завернули за последнюю группу деревьев и впереди открылась деревня. Не было видно играющих ребятишек, не слышалось мычания коров и гогота гусей. Но частично мои мысли были заняты пустым желудком, а все остальное крутилось вокруг того, как укрепить гвардейские части.
И тут мы въехали в царство опустошения. Деревня была буквально стерта с лица земли. От аккуратных остроконечных крыш не осталось и следа, и дома пустыми каменными коробками стояли под открытым небом. В Каэвлине, видимо, бушевал страшный пожар, но затем проливной дождь загасил огонь. Все окна в таверне были выбиты, сорванная с петель дверь валялась на земле. Кто-то сломал красиво расписанную ограду садика, и лошади безжалостно вытоптали все растения. Повсюду валялись трупы — иногда животных, в основном же человеческие. По моим оценкам, все эти люди умерли приблизительно с неделю назад; трупы успели раздуться и почернеть, так что теперь, благословение богам, их было невозможно узнать.
Амиэль вскрикнула, Маран пробормотала проклятие, но, быть может, это была молитва.
Мои солдаты держали наготове копья, но сражаться им было не с кем. Безмолвие смерти нарушалось только жужжанием бесчисленных мух.
— Кто... — Амиэль умолкла, затем повторила с новой силой: — Кто это сделал? И почему?
Легат Сегалл указал на окруженное каменной скамьей развесистое дерево, возле которого по особым случаям собирались жители деревни. К дереву была прибита изуродованная, распухшая голова, едва напоминающая человеческую. Непонятно, принадлежала она женщине или длинноволосому мужчине. Под головой в дерево был глубоко всажен кинжал, а на его рукоятке болтался затянутый узлом желтый шелковый шнурок.
— Это дело рук Товиети! — воскликнул Сегалл.
— Нет, — возразил я. — Как раз наоборот. Кто-то принял жителей деревни за Товиети. Подозреваю, мне известно имя убийцы — точнее, того, по чьему приказанию были совершены эти зверства.
Маран отвела было взгляд, но тут же смело посмотрела мне в глаза.
— Если эти люди Товиети, — с вызовом произнесла она, — они получили по заслугам.
— Товиети, госпожа? — вмешался Карьян. — Вы думаете, и она была Товиети?
Он показал на труп маленькой девочки, лежавший ничком в пыли рядом с деревом. У ребенка был раскроен череп, а на стволе темнело большое пятно.
Маран побагровела от ярости.
— Молчать! — крикнула она Карьяну, затем резко повернулась ко мне. — Ты не можешь справиться с собственными слугами?
Я многозначительно посмотрел на детский труп, затем перевел взгляд на Маран. Не выдержав, она потупилась.
Мы молча тронулись дальше.
Остаток пути резко отличался от первой половины. Мы с Маран говорили только в случае крайней необходимости; Амиэль тоже предпочитала молчать. Остановившись на постоялом дворе, мы провели ночь каждый в своей комнате. Дорога казалась бесконечной, но все же через пару дней пути, свернув к излучине реки, мы увидели впереди Ирригон.
У коновязи перед главным зданием стояло тридцать лошадей. Все они были оседланы и, судя по виду, только что совершили дальний переход. Я узнал одного породистого гнедого жеребца. На седлах висели колчаны с луками и стрелами, к стременам были прикреплены копья. Большинство лошадей было увешано переметными сумами с награбленной добычей.
Моему терпению пришел конец.
— Легат!
— Я здесь, сэр!
— Уланам спешиться и приготовиться к бою! Убивайте всех, кто будет вести себя враждебно! Пусть четверо заберут этих лошадей.
— Слушаюсь, сэр!
Два человека в боевых доспехах, высунувшись в дверь, увидели нас и, криками поднимая тревогу, бросились вперед, обнажая мечи.
— Легат!
— Стреляйте! — крикнул Сегалл.
Запели тетивы, и оба нападавших, получив по оперенной стреле в грудь, кубарем скатились по ступеням. Из дверей с криками выбежали другие.
Мой голос перекрыл общий шум.
— Тихо! — Наступила полная тишина. — Вы, — приказал я, обращаясь к нашему противнику, — бросьте оружие, иначе вас перебьют всех до одного! Считаю до пяти! Раз...
— Это мои люди, — прогремел другой голос, и на пороге появился Праэн, брат Маран.
Он был в кольчуге, в высоких ботфортах, с мечом в ножнах на поясе.
— Я приказал всем молчать, — крикнул я. — Граф Аграмонте, не мешайте моим людям, в противном случае будьте готовы к последствиям. Два! Три!
Мечи со звоном упали на землю; приспешники Праэна стали торопливо расстегивать пояса.
— Поднимите руки вверх! — рявкнул я. — Выше!
— Дамастес! — воскликнула Маран.
— Я приказал всем молчать! Она послушно умолкла.
— Легат, отведи задержанных в тот каменный сарай. Отбери у них все, что можно считать оружием, и освободи сарай от живности. Заколоти досками все ворота и двери, а до тех пор расставь везде часовых.
— Будет исполнено, сэр!
— Я сказал, эти люди находятся в моем распоряжении! — крикнул Праэн. — Вы не имеете права...
— Граф Аграмонте, — прервал его я, — я состою на службе у императора. Эти люди повинны в многочисленных страшных преступлениях, и я намереваюсь доставить их под конвоем в ближайший город, передать в руки правосудия и выдвинуть против них соответствующие обвинения. Я уже предупреждал вас об этом.
— И какие обвинения им предъявят? В том, что они расправились со зловредной мразью?
— В убийствах, сэр.
— Вы не посмеете!
— Уверяю вас, именно так я и поступлю, — сказал я. — Кроме того, возможно, я сочту необходимым выдвинуть обвинения против их предводителя.
— Черта с два! Эти доблестные солдаты помогли мне очистить землю от предателей! От Товиети! Вы не понимаете, сколько хорошего они сделали для нашей страны? Или вы сами один из убийц с желтыми шелковыми шнурками?