Симея, чистившая зубы маленькой щеткой, тоже обнаружившейся среди вещей предусмотрительного хозяина, обернулась:
— Что вы делаете?
— Собираюсь приготовить себе постель.
— На этой кушетке?
— Мне приходилось спать и на еще менее удобных вещах.
— Не валяйте дурака, — сказала Симея. — На кровати хватит места для полдюжины людей. Вернее, полдюжины смогут устроить там оргию.
Я слишком устал для того, чтобы ломать комедию или спорить, и потому, не говоря ни единого слова, кинул одеяло назад. Но, прислонившись к стене, чтобы снять сапоги, я вдруг понял, что до омерзения грязен, и вновь вышел на палубу.
— Ну, что еще?
— Мне стало стыдно за самого себя.
Симея, удивленно вскинув брови, смотрела, как я накачал воду в бачок унитаза, а затем нашел полотенце, взял мыло, ведро и открыл люк, ведущий на палубу.
— Вы сумасшедший.
— Очень может быть, — согласился я. — Но я предпочитаю быть чистым сумасшедшим.
— Желаю удачи, — сказала она мне в спину.
Я вышел на палубу, стащил с ног сапоги, содрогнулся от их запаха и поспешно скинул с себя одежду. Облившись из ведра речной водой, я намылился, смыл мыло, еще раз намылился и окатился водой, а потом заставил себя тщательно вымыть голову. Волосы свалялись чуть ли не в войлок, и мне казалось, что с каждым днем их остается на голове все меньше и меньше. Я с трудом держался на ногах от усталости, но сейчас мне было так холодно, что опасность уснуть на ходу мне не угрожала, поэтому я наскоро постирал подштанники и портянки. Спустившись в каюту, я растерся полотенцем и развесил сохнуть где попало свое мокрое белье.
Я помню, как протиснулся под трап, увидел перед собой огромную кровать с теплой постелью, заметил с одного ее края холмик — там, укрывшись с головой, спала Симея, — пошатнувшись, шагнул вперед, и… на этом все кончилось.
Проснувшись, я не чувствовал ни боли в натруженных мышцах, ни ломоты в суставах, которой можно было ожидать, проведя несколько дней под дождем. Как раз наоборот, я ощутил, что мир прекрасен. Я лениво спросил себя, сколько же прошло времени, отодвинул занавес на одном из изящных восьмиугольных иллюминаторов и увидел за ним серый дневной свет, с трудом пробивавшийся сквозь туман, и частый мелкий дождь. Если не считать света, все выглядело точно так же, как и в тот момент, когда я отключился.
Я был в спальне один. Поискав глазами полотенце, чтобы хоть чем-то прикрыть наготу, я вместо него обнаружил свою одежду, аккуратно сложенную в изножье кровати. Вся она была совершенно сухая и пахла фиалками. Я оделся и, не обуваясь, вышел в главную каюту. Симея уютно сидела с ногами на диване, читая книгу, которую, вероятно, разыскала на одной из полок. Ее коротко подстриженные волосы сияли темным блеском, а пахло от нее, как я сразу уловил, духами с экзотическим ароматом сандала и мускуса.
— С добрым утром, — приветствовала она меня. — Я уж думала, что вы умерли.
— Я и впрямь умер, — согласился я, улыбнувшись во весь рот, — но одна волшебница вернула меня с Колеса на эту яхту. Я долго спал?
— Ну, я, кажется, один раз проснулась ночью, но сразу же снова заснула. Потом проснулась еще раз, вскоре после рассвета, увидела, что на реке такой шторм, что плыть нельзя, и опять легла спать. Встала час назад, сварила суп. В этой кастрюле еще немного осталось.
— Неужели на яхте нет ничего, кроме супа?
— Есть, и много всего, но… но я не такая уж хорошая повариха, а чтобы приготовить что-нибудь из тех продуктов, которые я нашла, нужно приложить немало усилий.
— Как приятно узнать, что и у тебя есть хоть какие-то недостатки, — сказал я. — Полагаю, что мою одежду высушило волшебство?
— При такой погоде сама собой она не высохла бы никогда. — Девушка обвела взглядом каюту. — Мне часто вспоминается, как хорошо было плавать на такой лодке, когда я была ребенком. Пожалуй, я забыла, что там на самом деле было холодно и сыро.
— А почему бы тебе не попробовать просушить эту комнатку заклинанием наподобие того, каким ты сушила одежду?
— Ох, ради всех бо… какая же я дурочка! Я даже и не подумала об этом.
— Пф-ф! Делать глупости — обычное явление для юных созданий. Вот и займись этим, пока я буду купаться.
— О боги, — пробормотала Симея. — А вам не кажется, что вы слишком увлекаетесь этим делом?
— Нет, — ответил я. — Быть грязным и вонючим может любой дурак. — Я взял мыло и высунулся в люк. — Не подглядывай. Я стеснительный.
— Пф-ф! — передразнила она меня. — А между прочим, я успела сделать себя красивой и чистой, пока вы играли в Огромное Храпящее Чудище. — Симея полезла в свою сумку за травами и другими средствами для магии, а я поднялся на палубу.
Сейчас, когда я был сухой и уже не хотел спать, погода показалась мне еще более холодной, чем ночью, но я справился с собой, разделся, прыгнул за борт и, постаравшись сдержать крик, погрузился в холодную серую воду. Вынырнув на поверхность, я увидел над бортом голову Симеи.
— Вы тонете?
— Нет. Замерзаю. Вернись в каюту.
Намылившись два раза, я почувствовал, что наконец-то избавился от большей части грязи, въевшейся в мою кожу за время кампании. Я забрался на палубу, вытерся, оделся и принялся рассматривать реку. Она была почти в пол-лиги шириной, и над ее поверхностью, покрытой белыми барашками волн, то тут, то там поднимались такие же, как наш, мелкие островки. Ветер разгулялся и раскачивал ветви ивы, прикрывавшие наше убежище. Мне стало холодно, я передернул плечами и спустился в каюту.
В каюте было гораздо теплее и больше не чувствовалось сырости. На полу дымились две маленькие жаровни.
— У волшебников есть свои достоинства, — неохотно признал я и принялся рыться в съестных припасах.
Примерно за час я приготовил рис с острыми специями, а размочив вяленую рыбу и сушеные овощи, сделал из них аппетитное горячее блюдо; в духовке поднималось тесто, которое при известной снисходительности можно было назвать хлебом, а на маленьком столике были разложены различные приправы и желе. Я поклонился Симее:
— Кушать подано, моя госпожа.
Мы ели жадно, почти не разговаривая между собой. Находиться в обществе Симеи было очень легко. Я не чувствовал необходимости развлекать ее или же заставлять себя что-то говорить, когда мне хотелось молчать. Похоже, что она ощущала примерно то же самое. Когда мы покончили с едой, я разыскал сетку, сложил в нее грязную посуду, опустил все это на некоторое время в реку, а потом вытер посуду и убрал.
На освободившемся столе я развернул свою потрепанную карту и сравнил ее с теми картами, которые нашел на лодке.
— Симея, — сказал я, — я ничего не понимаю в лодках и судоходстве, но мысль о том, чтобы наше плавание затянулось до начала штормов, мне очень не нравится.
— Мне тоже, — ответила она. — Возможно, нам удалось бы успеть раньше, будь у нас парус. Но сейчас мы можем только дрейфовать по течению. А если что-нибудь случится с рулем… Ниже по течению расстояние до берегов будет еще дальше. А как далеко на север вы хотите попасть?
— Если судить только по тому, что показано на карте, то я хотел бы оставаться на воде, пока мы не достигнем границы Каллио. Там мы можем высадиться на берег и дальше двигаться посуху.
— Согласна, — воскликнула Симея. — Плавание на лодке гораздо полезнее для здоровья, чем верховая езда. К тому же по реке мы все равно будем двигаться быстрее, чем любым другим способом. Значит, план у нас есть. Ну а что теперь?
— Мы могли бы исследовать этот остров.
Симея недовольно посмотрела на меня.
— Это просто куча ила, на которой растет несколько деревьев. Я надеялась, что вы предложите что-нибудь разумное, например немного поспать.
— Ха! Мне это не требуется. Вы, молодые хвастуны, растрачиваете всю энергию без остатка, а нам, старым ворчунам, приходится учиться беречь свои силы.
Симея зевнула, я автоматически зевнул вслед за нею, и мы оба расхохотались.
— Говорят, что выспаться про запас невозможно, — сказал я. — Но я никогда этому не верил. С тех пор как я стал солдатом, я всегда думал, что кто-то нарочно устроил заговор, чтобы не позволить мне выспаться как следует.
— Тогда вам надо постараться самому стать заговорщиком.
На мгновение меня пронзило холодом от воспоминания о Товиети, но я тут же отбросил его прочь. Прошлое было мертво, и внимания заслуживало только то, что существовало в настоящее время. Однако мимолетная мысль, наверно, все-таки отразилась на моем лице, потому что девушка отвернулась, а затем вновь взглянула на меня.
— Я повторяю вам ваше же собственное приказание., — сказала она. — Давайте помолчим.
Она вошла в спальню, откуда до меня донеслось поскрипывание кровати, и вскоре я услышал ее голос:
— Ну вот, готово.
Я вошел в каюту. Симея лежала, с головой укрывшись одеялами. Я разделся, оставшись в подштанниках, и, скользнув под простыню, вытянулся поближе к краю на своей половине кровати.
— Как-то раз вы высказали предположение насчет одного из тех качеств, какими должен обладать мужчина, которого я полюблю, — донесся до меня приглушенный одеялами голос.
— Я помню… И помню, как ты чуть не отгрызла мне голову за то, что я тогда сказал.
— Для вас такие разговоры были в то время неуместны, сэр, а я была полностью сосредоточена на делах. Но теперь я намерена сказать вам об одном из непременных, на мой взгляд, мужских достоинств — у него должны быть теплые ноги, когда он находится в постели.
— Это превосходное качество, — согласился я. — Но разве могут быть холодными ноги у человека, лежащего в кровати?
Ответом на мой вопрос послужило прикосновение к моим икрам пары сосулек. Я взвизгнул.
— Да помилуют нас боги, женщина! Неужели ты вымачивала их в реке, пока я купался?
Она хихикнула и протянула ноги дальше, пока они не коснулись моих ступней.
— Теплые, как свежеиспеченный хлеб, — сказала она. — Это хорошо, очень хорошо. Но на самом деле ноги у меня не такие уж холодные.