Мчусь как на крыльях, не ожидал, что так быстро достигну своей цели. К счастью, у калитки стоит женщина.
— Вера дома?
— Да, дома. Вера-а-а! — зовет женщина, наверное мать. — Выходи-ка, к тебе кто-то пришел.
Неожиданно чувствую сильное волнение. Сердце начинает бешено стучать. Наконец открывается дверь веранды и на ступенях появляется полная женщина с выпирающими из-под выреза платья грудями. Смотрит на меня жабьими глазами.
— Простите… — лепечу я. — Мне нужна… другая Вера… То есть ее так зовут. А вообще-то она Вероника.
— Так сразу бы и сказал, — перебивает меня женщина. — Ее здесь каждый знает. Яша! Яша-а-а! — кричит ока. — Иди покажи дяде, где живет тетя Вероника.
Появляется шестилетний карапуз. Так, теперь я уже дядя. Но почему тетя Вероника? Ну конечно же, если я для малыша дядя…
Мы идем довольно долго. Наконец мальчуган сворачивает с улицы в сторону речки. Останавливаемся у избушки с неровными стенами, наполовину вросшей в землю.
— Здесь она живет, — говорит мальчишка и скачет обратно, считая свой долг выполненным.
Несколько минут стою в нерешительности. Я догадывался, что родители Вероники не богаты. Но увидеть такой бедности не ожидал. В единственном окне отсутствует несколько стекол, проемы заткнуты тряпками. Если бы на плоской глиняной крыше не рос пышным цветом чертополох, стены этой избушки можно было бы принять за археологическую раскопку времен неандертальцев. А вот и хозяйка — она соответствует своему жилищу.
— Что ж ты стоишь у двери? Заходи, сынок, смелее!
Внутри так темно, что вначале ничего не могу различить. Старуха садится на деревянную лежанку, мне пододвигает табурет.
— Что привело тебя ко мне, молодой человек?
— Я ищу знакомую девушку. Она живет где-то здесь, в этой деревне. Вероникой ее зовут.
— Смотри-ка, моя тезка. А как же ее фамилия?
— Я работаю в совхозе недалеко от железной дороги. Там с ней и познакомился. Мне почему-то не пришло к голову спросить ее фамилию.
— Вот-вот, вам, теперешней молодежи, всегда невтерпеж. Деньги у тебя есть?
— Деньги? Для чего?
— Думаешь, девчонку заполучил без денег и у меня на так обойдется? Ну, можно и не деньгами, все равно а них проку нет. Копченка, сало или водка, если есть водка, даже лучше. На каком она месяце?
— Я вас не понимаю.
— Эк удалец! С девчонкой был — все понимал. Я спрашиваю, сколько времени прошло с тех пор, как ты с ней был.
— Почти два месяца.
— Самое время обратиться ко мне.
— Мне нужно обязательно поговорить с ней, но я не знаю, где она живет.
— Это пустяк. Мне здесь все известно, и даже лучше, чем сельсовету. Если уж кому деваться некуда, приходят ко мне. Вероника, говоришь? Погоди, дай подумать. Здесь поблизости нет другой Вероники. Значит, тебе нужно поискать в другом конце деревни.
Осуществить задуманное во что бы то ни стало — это у меня от отца. И то, что я случайно набрел на выживающую из ума повивальную бабку, было не так уж и бесполезно. Вскоре я сидел у родителей Вероники.
Как я и предполагал, жили они в бедности. Но в доме все блистало чистотой. Мать встретила меня приветливо. Конечно, прежде всего пришлось объяснить, как я познакомился с ее дочерью.
— Так что же тебе от нее нужно? — спросила она.
— Вероника забыла свой платочек.
— Платочек? Покажи-ка!
Я, наверное, покраснел. А женщина внимательно смотрела на меня.
— Я не захватил его с собой. Он остался у ее подруги Оли.
— И ради носового платка ты прошел тридцать километров пешком?
— Ну почему же. Я думал найти здесь хорошую работу. А девчата попросили меня передать Веронике привет.
— За привет спасибо. А что касается работы, оставайся-ка ты лучше в своем совхозе. Заработки у нас неважные. Мой муж тоже работает на стороне.
Узнав, что я в тот же день собираюсь в обратный путь, мать Вероники пригласила меня к столу. Все это время я сидел как на иголках. Каждое мгновение могла открыться дверь и войти Вероника. Но судьба готовила мне жестокий удар.
Мать вежливо попросила передать привет девушкам от ее дочери. Сама Вероника, оказывается, уехала в далекий город к своей тете, которая обещала помочь ей устроиться там на работу и приобрести какую-нибудь специальность.
Все во мне сникло от этого известия.
Удрученный и подавленный, я отправился в обратный путь.
В совхозе бригадир передал мне телеграмму: «Приезжай немедленно. Отец очень болен».
Уже несколько дней отец лежал при смерти.
— Теперь тебе нужно будет заботиться о матери и твоих младших сестрах. Будь умницей, — сказал он, увидев меня.
Вскоре отца не стало. Заболела мать. И так уж получилось, что Веронику мне больше увидеть не удалось.
Где она теперь? Что с ней стало? Наверняка давным-давно вышла замуж. Я и сам обзавелся семьей. Но в мыслях почему-то снова и снова возвращаюсь к Веронике.
Перевод Г. Керна.
РУДОЛЬФ ЖАКМЬЕН
РОНАК, ПОСЛЕДНИЙ МАРСИАНИНФантастический рассказ
Ронак беспокойно ворочался на подстилке из мха. С тех пор как Тетла — Большой Огненный Глаз, еще недавно такая близкая, снова начала удаляться, и без того холодные ночи стали еще холоднее. Здесь, у входа в пещеру, где Ронак обитал уже два лета и зиму, это было особенно ощутимо. Но не холод не давал ему уснуть. Ронака тревожила маленькая, необычная звезда, которая уже несколько ночей подряд появлялась из-за ближайших холмов, прочерчивала вдалеке темное небо и исчезала в той стороне, где лежал мертвый город.
Появится ли она сегодня?
Ронак поднялся, натянул меховую шапку на покрытую густыми волосами голову, укутал плечи в одеяло из шкур и выбрался из пещеры. Свирепствовавшая несколько недель песчаная буря наконец улеглась.
Почти отвесно над ним находилась Села, самое большое из двух больших светил, восходивших каждую ночь над Таиром. Ее бледный свет холодно лился на широкую, простиравшуюся до горизонта равнину. У входа в пещеру Ронак прислонился спиной к скале, сохранившей немного тепла, полученного днем от Тетлы.
Было около полуночи, Ронак посмотрел в сторону холмов. Неужели он прозевал появление этой новой, гораздо более быстрой звезды, чем оба старых ночных сверила Таира?
Но нет, вот она!
Светлая блестящая точка поднималась над холмами. Ронак, запрокинув голову, внимательно наблюдал за ее полетом. Она пролетела близко от Селы, спустилась, не замедляя движения, к горизонту и исчезла.
Ронак оттолкнулся от скалы, сделал несколько шагов вперед. Его взгляд еще раз скользнул по усыпанному звездами ночному небу. Неожиданно он насторожился: что это? Какой-то призрак его дурачит или обманывают обычно такие зоркие глаза? Вторая светящаяся точка появилась почти на том же месте над холмами, где находилась только что и первая, и в том же темпе взбиралась в темную высоту. Новая звезда летела прямо на большое ночное светило, и если она сохранит это направление, то обязательно столкнется с Селой!
Невольно затаив дыхание, Ронак уставился, как зачарованный, на маленькую звезду. Вот Села поглотила ее! Но нет — она появилась вновь, невозмутимо продолжает свой полет и, точно так же, как и первая, исчезла за горизонтом.
Что бы это значило? Откуда появились обе эти звезды? Может, оторвались от неба, чтобы, подобно Селе, вращаться вокруг Таира?
Ронак еще раз внимательно осмотрел ночное небо. Нет, остальные звезды мерцали на привычных для него местах и между ними, как всегда спокойно, плыла Села.
Ронак возвратился на свое ложе в пещере, укутался в серые короткошерстные шкуры, попытался уснуть. Но сон не шел. Перед глазами все еще проплывали одна за другой маленькие быстрые звезды…
Ему вспомнился мертвый город. Почему эти звезды исчезали именно в направлении бесконечной песчаной пустыни, где торчали остатки разрушенной стены и, словно одинокая скала, высилась треугольная башня с тупым обломанным острием, почти засыпанная песком?
Может, это было каким-то сигналом для него, последнего жителя вымирающего Таира?
Ронак вновь увидел себя в подземном зале, вход в который обнаружил случайно, когда хоронил свою мать Ро. Мать была стара и слепа, но обладала ясным и живым рассудком. Бесконечными зимними вечерами, когда они сидели у маленького костра из сухих веток, изредка выплевывавшего раскаленные искорки, мать рассказывала ему удивительные истории, которые передавались из поколения в поколение и повествовали о том, что когда-то, бессчетно много лет назад, Таир был густо населен и выглядел совсем иначе, чем сегодня. Вместо мертвой песчаной пустыни его покрывали тенистые леса с высокими деревьями, буйно зеленеющие поля. Большие тучные стада лохматых четвероногих паслись на сочных лугах, а на полях возделывались разнообразные растения, из которых можно было приготовить сотни вкуснейших блюд. Страну прорезали большие и малые реки, из которых сколько угодно черпали чистую свежую воду. Таиряне не обитали, как их последние потомки, в пещерах, они жили в таких городах, как тот, который обнаружил Ронак, были высокими, стройными и носили легкую цветную одежду.
Никто не знает, почему они повздорили между собой. Вспыхнувшая ненависть в конце концов так ослепила их, что они бросались друг на друга, как дикие звери, и убивали, никого не щадя. Они обладали ужасным оружием, которое доставлялось гигантскими металлическими птицами и тысячекратно низвергалось с неба, грохоча и шипя, вспыхивая ярче, чем сотни таких светил, как Тетла, уничтожая города и обжигая землю горячими огненными языками… Затем коварный, медленно действующий яд сделал поля бесплодными, а всех оставшихся в живых — неизлечимо больными, и так они постепенно угасали и умирали, изъеденные ядом, от которого не было спасения.
От поколения к поколению число сынов и дочерей умирающего Таира становилось все меньше, терялись накопленные ими знания. Бывшие когда-то сильными и смелыми, дети Таира выродились в жалкие беспомощные создания, живущие в пещерах и с трудом добывающие себе пищу, неспособные остановить медленно надвигающуюся погибель.