о так чудо. Или взять Африку, где слоны водятся. А есть еще страны, где растут пузыри с колючками. Кактусы называются…»
Задумавшись, он чуть не наткнулся на проводника. Тот очень медленно перебирал подкашивающимися лапками. Гладкое упругое тело съежилось, обвисло складками. И весь он стал маленьким и очень жалким.
— Что с тобой, паря? — спросил Савелий встревоженно.
— Ни… чего, — ответил инсектон едва слышно. — Все… нормально. Просто… солнце зашло.
Савелий недоумевающе посмотрел вверх. Большое лохматое облако наползло на местное светило. Двигалось оно быстро, через две-три минуты солнце снова сияло на зеленом небе.
Инсектон сразу подбодрился. Его тело раздулось и стало упругим, лапы замелькали чаще.
— Странный ты, паря, — сказал Савелий. — Под солнцем раздуваешься, в тени съеживаешься. Это потому, что насекомый?
— Потому, — ответил инсектон печально. — Ты, хомо, млекопитающее, тебе хорошо. От температуры воздуха не зависишь, сам себе делаешь температуру, У тебя ведь постоянная?
— Еще бы! — ответил Савелий. — В любое время дня и ночи, зимой и летом.
— Ну вот, — сказал инсектон уныло, — а у меня на солнце жар, в тени озноб, а осенью мы вообще замираем.
— Как мухи?
— Как стрекозы, — ответил инсектон. На странном безгубом лице промелькнула грустная полуулыбка. — Нашу планету населяют только рыбы, насекомые и пресмыкающиеся. Жизнь зимой замирает. Один только динокан свирепствует…
— Что за зверь?
— Чудовище. Тоже, как и ты, млекопитающее. Потому ему любая погода нипочем. А зимой он разрывает наши норы и поедает… — инсектон всхлипнул, по зеленому лицу потекли слезы, — нас, наших жен и детушек малых…
— Найдем управу, — пообещал Савелий твердо.
— Это ж только представить себе, — сказал инсектон потрясенно, — не замирает даже зимой!
— Ну и что? — буркнул Савелий. — Эка невидаль! Я тоже не замираю. Зимой у нас жизнь бьет ключом. Как и летом.
Инсектон съежился от страха. Он невольно ускорил шаг, оглядываясь на грозного землянина глазами, полными ужаса.
Савелий усмехнулся и пошел быстрее. Через час ходьбы они подошли к подножию ближайшей горы. Инсектон нерешительно остановился:
— Вот здесь динокан спускается с гор… Можно мне уйти?
— Иди, — сказал Савелий великодушно.
Он сбросил рюкзак, сел на большой камень. Инсектон нерешительно топтался рядом.
— Вы даже не спросили, какой он, — сказал он неуверенно, — я могу обрисовать, если хотите, внешний облик…
— Не надо, — прервал Савелий добродушно. — Знаю. Ростом мне по грудь, молодой, сильный, линяет, худой, отличный бегун, хорошо прыгает, у него хорошее зрение и слух, когти не прячет, самец…
— Достаточно! — вскричал изумленный инсектон. — Я-то всего этого не знаю. И никто не знает. Кто вам рассказал?
Савелий указал на едва приметный след на влажной траве.
— И вы по одному отпечатку…
— По отпечатку, — сказал Савелий покровительственно. — Самый паршивый следопыт по единственному волоску определит пол, возраст, рост, силу, здоровье, сыт или голоден, местный или пришелец из другого леса…
— Довольно, — воскликнул инсектон и замахал лапками. — Я не следопыт, охотничью премудрость не усвою. Я только огородник.
Он пошел обратной дорогой, часто оглядываясь на страшное млекопитающее, которое взялось защитить их от другого страшного млекопитающего.
Савелий положил рюкзак рядом, развязал. Бутерброды с домашней колбасой Мария готовить умела тоже… Он успел после ухода инсектона заморить червячка, а потом еще и плотно подзакусить, прежде чем охотничий инстинкт подсказал: пора.
Все так же неторопливо запихнул остатки снеди в рюкзак, взял ружье, взвел курки.
По склону горы словно катился тяжелый камень. Вздрагивали деревья, падали хрупкие стебли хвощей и королевских папоротников. Слышался треск, хруст, приглушенный рык сильного животного.
Из зарослей шагах в двадцати от Савелия выскочил громадный зверь. Ростом он был с теленка, только страшная пасть и когтистые лапы говорили ясно: хищник. Увидев человека, зверь сделал два прыжка и остановился в десяти шагах. Однако жертва бежать почему-то не бросилась.
Динокан угрожающе зарычал.
— Господи, — сказал Савелий жалостливо, — до чего скотину довели! Запаршивел, отощал, ребра пырчат, шерсть клочьями…
Он вынул из рюкзака бутерброд с домашней колбасой, кинул зверю. Динокан поймал на лету, грозно клацнул челюстями.
— Ну как? — спросил Савелий.
Динокан опустил хвост и униженно помел по траве.
— То-то, — сказал Савелий удовлетворенно. — Настоящей еды ты, брат, и не пробовал. И никогда не попробуешь. Лови еще!
Он подбросил второй бутерброд. Динокан клацнул, глотнул два раза. Глаза из красных стали зелеными, помасленели. Он опустил голову и осторожно подошел к Савелию.
— И не стыдно тебе? — спросил Савелий укоризненно. — Здоровенный кобель, а воюешь с жабами да мухами. Оттого и отощал как мартовский кот. Разве ж мухами наешься, даже если они с корову? Настоящей еды ты и не нюхал. Пожуй, убедись!
Он снова сел на валун, перебросил рюкзак на колени. Динокан стоял перед ним и смотрел с ожиданием.
Савелий достал куриную лапку, осторожно протянул зверю. Динокан жадно втянул незнакомый запах, его ноздри затрепетали.
— Оп! — крикнул Савелий.
Динокан снова поймал на лету, захрустел. А когда покончил с пищей богов, посмотрел на человека приниженно и покорно.
— Пропадешь ты, — сказал Савелий со вздохом. — Молодой ты еще. Возьму-ка я тебя, брат, с собой. Будем на медведя ходить, ишь какой вымахал! Да и сохатый от тебя не уйдет, ты зверь справный. И заживем мы с тобой, Васька!
Он поднялся, закинул рюкзак на плечи. Динокан вздохнул. Савелий отошел на несколько шагов, оглянулся. Зверь стоял на прежнем месте и с тоской смотрел на царя природы.
— Пошли, — сказал Савелий и похлопал по ноге.
Динокан вихрем сорвался с места, мигом очутился рядом.
— Пошли, Васька, — сказал Савелий ласково и потрепал динокана по лобастой голове. Наклоняться не пришлось.
Зверь довольно оскалился и побежал рядом. Когда они проходили через поселок, Савелия удивила мертвая тишина. На улочке не оказалось ни одного ребенка, с завалинок исчезли старички.
Он пожал плечами и повел динокана дальше. А обомлевшие от ужаса инсектоны с дрожью следили из леса за странными действиями человека, который затащил упирающееся чудовище в воду и принялся натирать мокрым песком и глиной, приговаривая:
— Это ж надо столько блох завести… Шалишь, не дам нести в двор заразу. Ты у меня отседова выйдешь стерильным…
А потом динокан с процедурой освоился. Сам порывался в реку, намереваясь поплавать, но Савелий снова и снова натирал его песком и окунал в воду.
Ящер прибыл точно в обещанное время. Он степенно вылез из кабины космолета, но тут же с невероятной скоростью юркнул обратно. Только зеленый хвост мелькнул в воздухе да взметнулся песок под когтистыми лапами.
— Тю, сдурел, — сказал Савелий сердито. — Собаку мне спужаешь, паря. Потом сам переполох выливать будешь.
Динокан угрожающе заворчал. На крутом загривке вздыбилась жесткая шерсть.
— Свой, — сказал Савелий, успокаивая. — Свой, хоть и ящерка. А ты, паря, не прячься. Я пошутил. Этот песик всякие образины видывал, не спужается. Вылазь!
Дверь космолета чуть приоткрылась, гаоист сказал сердито:
— Я сам его боюсь! Видывал их изображения в местном храме… Будь поосторожнее, хомо, это ж лютый зверь!
— Теперь это Васька, — сказал Савелий. — С собой беру, а то зачахнет. Своего пса со двора сгоню. Жрет как свинья, а двор не стережет. Только курей душит да за кошками гоняется. А с этим и на мишку можно идти. Беру, ибо жалеть надо животных. Убивать — много ума не надобно, а жалеть только человек умеет.
— Жалеть, — возразил ящер нервно. Он приоткрыл дверцу вполглаза. — Если ты, скажем, кошку пожалел, я бы еще понял. Хоть она тоже млекопитающее, но такая мягкая, пушистая, мурлычет хорошо. Я видел такую у тебя в доме.
— Ошибаешься, паря, — сказал Савелий твердо. — Можно приручить любого зверя, который бегает в стае, но одиночек не берусь. И никто не возьмется. Конща вовсе не приручена. Была дикой тварью, дикой и осталась. Только приспособилась к жизни среди людей. Любая собака, даже самая махонькая, за хозяина душу отдаст, а вот кошка — пусть ее хозяина режут рядом с ней — будет преспокойно умываться. В нашем таежном селе в каждом третьем дворе свой волк живет! Тоже в некотором роде динокан… У соседей прирученный волк подох с тоски, когда его хозяин спьяну в реке утоп.
— Надеешься приручить его? — спросил ящер недоверчиво.
— Динокан зверь из стаи, — ответил Савелий. — Уже по природе способен к дружбе. Для него дружить — необходимость. И подчиняться более сильному — необходимость. Понял? Иначе как бы существовала стая? Ты, паря, мне верь. Мы, таежники, природу понимаем правильно. Иначе сами сгинули бы в тайге ни за цапову душу.
— Ладно, хомо, — сказал ящер неуверенно, — ты убедил, но лучше я посижу в машинном отделении. А вы лезьте в кабину. Может, ты и прав, но для меня это только красивая теория. Ты — другое дело. В твоем дворе всякие чудища ходят. Видно, таков стиль землян: врагов превращать в друзей!
Едва Савелий затащил упирающегося динокана в космолет, ящер тут же дал старт. На этот раз он явно побил все рекорды скорости: звезды мелькали, словно искры из трубы курьерского поезда.
Савелий одобрительно крякнул, когда ящер посадил машину почти возле дома. Динокан выпрыгнул и мгновенно подхватил, клацнув зубами, прошмыгнувшую полевку.
— Молодец! — сказал Савелий и потрепал его по холке.
Ящер тут же шмыгнул на свое сиденье. Оттуда, из безопасного места, помахал зеленой лапой и сказал:
— Я все уладил. В воскресенье ждем за членским билетом. Учти, прием и вручение билетов — все в торжественной обстановке, будут охотники с разных концов Галактики. Так что рубашку надевай получше. После торжественной части, сам понимаешь, небольшой банкет, то да се… Познакомишься с мужичками из других миров, послушаешь их рассказы, сам что-то расскажешь. А там, глядишь, сдружишься с кем-нибудь. У нас не скучно, хомо.