В другом подвале, где она оказалась, было тепло и сухо. Сначала её волокли по каменным ступенькам, а потом положили на что-то мягкое. Дверь захлопнулась, и в замке повернулся ключ. Через какое-то время она открылась снова, и вошёл человек.
Он развязал Лизу и вынул кляп изо рта.
Заложница, приглядевшись, сумела различить в полумраке высокую бородатую фигуру в камуфляже. Таких людей она уже привыкла видеть.
– Ты – Елизавета Смолина? – дрогнувшим голосом спросил он.
– Да, – с трудом разомкнув непослушные губы, ответила девушка. Ей даже показалось, что этот голос принадлежал не ей.
– Ты где школу кончала?
– В Сибири, в Ангарске.
– Значит, это все-таки ты… Снегурочка? – Лизе почему-то показалось, что он не только удивился, но и обрадовался.
– Самир? Самир Ахмадов?! – вырвалось у неё, хотя этот человек с седой бородой скорее выглядел стариком, нежели тем самым Самиром, которого она знала.
– Тебя трудно узнать: одни кости… – направив ей в лицо фонарик, вместо ответа сказал он огорчённо, но тут же тепло заметил: – А вот глаза… глаза – твои.
Она от непривычно яркого света зажмурилась.
– Отчего тебя так крепко скрутили?
– Да помогла одному товарищу сбежать… ещё и сама пыталась.
– Понятно.
– Что теперь будет? – слёзы не дали ей договорить.
– Что будет, что будет… – Самир бессмысленно несколько раз повторил эту фразу, словно собираясь понять её значение.
– Ты меня продашь? – испытующе взглянув ему в глаза, напрямую спросила Лиза.
Он нервно зашагал вдоль стены, словно пойманный в ловушку, а затем, думая о своём, медленно проговорил:
– …А ты же умерла!
– Как умерла? – поразилась Лиза такой новости.
– Мне письмо передали от твоего отца.
– Когда? – ещё больше удивилась она.
– Ну, тогда… Я и писать перестал. Мне плохо было. Я совсем седой стал… Потом… женился.
Последняя фраза особенно больно царапнула её, но, с трудом сдерживая волнение, нашла в себе силы перевести разговор на другое:
– Нет, мой папа не мог написать, он не знал твоего адреса.
– Кто-то написал. Вот письмо.
– Я не вижу, что здесь написано. Посвети, пожалуйста.
Лиза, прищурившись, долго рассматривала измятую потемневшую бумажку, но ничего не могла в ней разобрать. Буквы, как заколдованные, расплывались, не желая собираться в слова. И вдруг, выронив листок, она тихо заплакала.
– Ты что?
– Почерк, я узнала…
– Чей?
– Ивашова Кольки.
– Вот сволочь! Крыса партийная! Он мне всю жизнь поломал. Если бы мне сейчас попался, я бы… – скрипнув зубами, он взмахнул кулаком и, озлившись, ударил им по стене.
– Ты уже однажды оторвал голову Снегурочке… в школе, что тебе – мало? – полушутя-полусерьёзно напомнила Лиза страничку из их детства.
– А ты помнишь?
– Как ты можешь так говорить… Забыть?
– А я хочу все это забыть. Очень сильно хочу, да ты не даёшь! – мрачно заметил Самир и смущённо пробормотал: – Вот я, как дурак, все письма с собой таскаю.
Он достал грязную связку бумаг из кармана.
– Я же чуть с жизнью не покончила… если бы не Валерия Викторовна, – призналась Лиза.
– Кто это?
– Как? Учительница наша!
– Я не помню, как ее звали.
– Ты же обещал приехать на выпускной!
– К кому бы я приехал?… – раздумчиво начал было Самир, но неожиданно заговорил о другом, процедив сквозь зубы: – А у тебя с этой крысой было что-то?
– Да неужели… – её голос обиженно задрожал, – да неужели ты думаешь, что я могла смотреть на других?
– А он бы тебя не спросил. И откуда у него мой адрес, а? – как бы обрадовавшись своей догадке и наливаясь гневом, он почти прокричал: – Что ты на это скажешь?
Лизу охватил страх, когда она заметила, что его рука вдруг потянулась к автомату. Испугавшись не на шутку, девушка торопливо стала объяснять:
– Да ничего у нас не было. Адрес я хранила в учебнике литературы. Однажды учебник исчез. Я думала, с ума сойду, потеряв твой адрес, перевернула в классе всё и нашла книгу в столе у Ивашова. А там еще лежало мое письмо к тебе. На мой вопрос он ответил, что, видимо, перепутал книжки и взял мою вместо своей. Я тогда этому не придала значения, а оно, значит… вот зачем он это сделал, негодя-я-яй!
– Вы с ним что, за одной партой сидели потом? – подозрительно спросил он.
– Нет, но парты были рядом.
– А с кем ты сидела? – продолжал Самир как на допросе.
– С Аней.
– С какой?
– С Аней Маловой, ты что – не помнишь? Она с чёрными косами одна в классе была, за ней ещё все мальчишки бегали.
– Припоминаю. А что потом было? С кем ты дружила из парней? – в его вопросе почувствовалась ревнивая нотка.
– Я уехала после школы, поступила в МГУ на журфак, училась с одной мыслью: стать журналисткой и добиться направления в Чечню, чтобы… – Лиза замолчала, но, с трудом переборов смущение, договорила: – …чтобы разыскать тебя.
– Правда? – Самир, неожиданно смягчившись, оживлённо задвигал бровями, наклонился и погладил её по щеке кончиками пальцев, словно утешая и вытирая слёзы, как и раньше, когда они прятались ото всех на своей скамейке в школе. От этого прикосновения Лиза смежила глаза, и ей показалось, что не было никаких расставаний с любимым. И не она сейчас полулежит в грязном подвале: еле живая, в жалких лохмотьях.
«Милый мой, родной мой…» – так хотелось назвать его ласково вслух, но не посмела: перед ней был не пылкий нежный юноша пятнадцати лет, а взрослый мужчина, повидавший жизнь, с огрубевшими руками и, может быть, уже с мёртвым сердцем… Придя в себя, девушка опять заговорила:
– Я закончила с красным дипломом и устроилась на коммерческий канал. Меня направили в ноябре. Пока оформила документы, пока доехала, а тут война началась. Ну, и…
– Можешь не рассказывать. Я все это видел, – он выпрямился и прислонился к стене, понуро опустив голову.
– Однажды я упросила местных проводить меня по твоему адресу, но там всё было разбито.
– Раз-би-то… – судорожно сглотнув слюну, повторил он с невыразимой горечью. – И мать, и отец под домом погибли, сгорели живыми…
Они замолчали, каждый по-своему переживая случившееся. Первой заговорила Лиза:
– Потом меня эти люди там бросили. Я пошла наугад, а меня сзади схватили, в масках они были. Мне даже показалось, что это были совсем ещё мальчишки.
После недолгой паузы, словно очнувшись, Самир подтвердил:
– Да, подростки этим промышляют. Потом перепродают.
– Самир, неужели и ты людьми торгуешь? – ужаснулась девушка, и её впалые щёки густо покрылись лихорадочным румянцем.
– В принципе – нет, – последовал сдержанный ответ.
Но, охваченная сомнениями, она всё же спросила с недоумением:
– Тогда что ты делаешь здесь, с этими людьми?
Он выпрямился и сказал с невозмутимым спокойствием:
– Я сюда по заданию своего амира[18] приехал.
От этого признания немного полегчало у неё на душе, и Лиза продолжила разговор:
– А сколько я здесь?
– Когда тебя взяли? – ответил он вопросом на вопрос.
– Был март девяносто пятого.
– А сейчас август девяносто шестого.
– Как?
– Так.
– Значит, прошло полтора года?
– Значит.
– И что дальше будет?
– Думаю, как тебя отсюда безопасней вытащить, инша Аллах[19]!
– А поедем вместе? – облизнув пересохшие губы, насмелилась сказать Лиза и даже попыталась приподняться, но тут же безжизненно опустилась на место. – Или у тебя… жена здесь? Прости.
Ответил не сразу. Стиснул зубы. По щекам забегали желваки.
– Жену мою… убили. Нет, Снегурочка, – решительно заявил Самир, – я не поеду. Сейчас я родине нужнее. Мы должны свободу завоевать.
– А Россия что же… – почти простонала она, – меня не освобождает?…
– А ты ей нужна?
– Но я же работала на коммерческом канале!
– И что?
– Не знаю. Кто-то же должен за меня бороться? – от волнения у неё перехватило горло.
– Я не в курсе. Сам по делу сюда приехал.
– Как мне теперь жить? – девушка растерянно покачала головой: – Я всё потеряла: ни работы, ни семьи, ни жилья.
– Тебе совсем не к кому приехать?
– Валерия Викторовна, правда, всегда говорила, что я могу на неё положиться.
– И ты еще веришь людям?
– У меня нет другого выхода. Я столько испытала, столько ужаса и смерти повидала… У меня нет ничего. И тебя я потеряла. Но, может быть… – девушка замялась, не смея произнести вслух заветные слова. Он понял, что она имела в виду, и жёстко возразил:
– Нет. Жизни у нас с тобой уже не будет. Я тоже многое пережил.
– Я не хочу с тобой больше расставаться, Самир! – Лиза, жалобно посмотрев ему в глаза, с надеждой в замершем сердце протянула к нему тонкие измождённые руки и ждала его решения. Но он резко оборвал её:
– Придётся. И хватит об этом! – эти слова прозвучали окончательным приговором.
Убитая ответом, Лиза умолкла. Теперь предстоящая свобода вовсе не радовала её, как минуту назад. Она погрузилась в полное безразличие к себе и к своей будущей судьбе.
Казалось, прошла вечность, прежде чем Лиза вернулась из небытия. Наконец, рассудив, что изменить ничего нельзя, собрала последние силы и напомнила о себе:
– Самир, Самир, ты ещё здесь?
– Здесь, – отозвался он откуда-то из темноты, что-то с грохотом перекладывая с места на место.
С усилием, но внятно, она медленно выговорила:
– Послушай, ты меня за большие деньги выкупил. Как же я расплачусь с тобой? Мне надо будет работать всю жизнь. А где я тебя потом отыщу?
Подойдя к ней вплотную и направив фонарик прямо в лицо, Самир наклонился так низко, что Лиза почувствовала его горячее прерывистое дыхание. В свете фонарика ей очень хорошо было видно его лицо. Она только успела подумать: «Какие же у тебя красивые глубокие глаза! А ресницы… пушистые, как и прежде», – а он уже приставил указательный палец к её груди и, сурово сведя брови и раздувая ноздри, раздражённо спросил: