— Хм-м-м! — сказала Агата. — Все еще мечтаешь об этой девушке? Не будь старым ослом.
Он не видел, как Агата вошла. Он вообще ее в тот момент не видел. Он видел некий рог изобилия, который бы дал ему деньги, которые бы дали ему аппарат, который бы дал ему машину времени, которая дала бы ему успех, который дал бы ему Фейт.
— Если вместо работы тебе надо грезить — конечно, раз ты называешь это работой, — то хотя бы поверни несколько выключателей, — огрызнулась Агата. — По-твоему, мы созданы из денег?
Он механически повиновался.
— Затошнит, — бурчала Агата, — как подумаешь, на что некоторые люди тратят свои деньги. Кузен Стэнли! Нанять этого Саймона Аша в секретари только затем, чтобы тот присматривал за его библиотекой и коллекциями. У него столько денег, что их можно только транжирить! И ему достанутся все деньги двоюродного дедушки Майкла, хотя мы бы могли так мило их использовать. Если бы не кузен Стэнли, я была бы наследницей. И тогда...
Мистер Партридж собирался заметить, что даже в качестве наследницы Агата, несомненно, была бы той же нетерпимой старой девой. Но две мысли заставили его прикусить язык. Одной было внезапное поразительное открытие, что даже у Агаты есть свои скрытые стремления. А другой — ошеломляющее чувство благодарности ей.
— Да, — медленно повторил мистер Партридж. — Если бы не кузен Стенли...
Вот таким простым путем и становятся убийцами.
Логическая цепочка была столь крепкой, что вопросы морали едва ли оказались задействованы.
Двоюродный дедушка Майкл был бесконечно стар. Естественно, он не протянет и года. А если его сын Стэнли умрет раньше, то Харрисон и Агата Партриджи окажутся единственными родственниками. Максвелл Харрисон был столь же бесконечно богат, сколь и стар.
Итак, Стэнли должен умереть. Его жизнь не заслуживает хорошего конца. Мистер Партридж понимал, что существуют экономические теории, согласно которым явное расточительство служит должным целям, но не желал понимать их. Живой Стэнли ничего не стоил. Мертвый Стэнли открывал путь к обогащению мира одним из величайших открытий человечества, неизбежно наделявшему мистера Партриджа большим богатством и престижем. И — быть может, второстепенная, но все же важная сторона дела — смерть Стэнли оставляла без работы его секретаря Саймона Аша, очевидно откладывая его брак с Фейт и предоставляя ей время оценить великое богатство мистера Партриджа.
Стэнли должен умереть, а смерть его должна быть осуществлена с максимумом личной безопасности. Средства для этого находились под рукой. Мистер Партридж внезапно осознал, что единственной вполне практической целью использования краткосрочной машины времени будет предоставление алиби для убийства.
Главной трудностью оказалось создание переносной модели, которая сможет охватить заметный период времени. Первая модель могла перемещаться не более двух минут. Но к концу недели мистер Партридж сконструировал переносную машину времени, которой хватало на сорок пять минут. Больше он не нуждался ни в чем, кроме острого ножа. Мистер Партридж находил в огнестрельном оружии нечто ужасающее.
В ту пятницу он вошел в библиотеку кузена Стэнли в пять часов дня. В это время эксцентричный богач неизменно посвящал себя тихому, исследовательскому созерцанию своих сокровищ. Дворецкий Брэкет не решался объявить о приходе мистера Партриджа, но тот сказал:
— Сообщите моему кузену, что я нашел новый пункт для его библиографии.
Самой последней коллекционерской страстью кузена Стэнли стала беллетристика, чьи сюжеты опирались на реальные убийства. Он уже собрал исчерпывающую библиотеку по этой теме. Вскоре он намеревался издать полную библиографию. И результат его трудов, конечно, служил сезамом для открытия пещеры истинных сокровищ.
Тяжелая грубоватая веселость, с какой Стэнли Харрисон приветствовал кузена, указывала, что он не заметил странный предмет, который тот нес с собой. Все знали, что мистер Партридж — чокнутый изобретатель. Странный каркас из проводов и магнитов в его руках вызывал удивления не больше, чем пачка рукописей в руках у литератора.
— Брэкет говорит, у тебя что-то есть для меня, — прогудел кузен Стэнли. — Рад слышать. Выпьешь? Что там у тебя?
— Нет, спасибо. — Что-то в мистере Партридже бунтовало против гостеприимства его жертвы. — Мой венгерский друг упоминал роман, о некой Беле Кише[50].
— Киш? — Кузен Стэнли просиял. — Великолепно! Никак не мог понять, почему ее никто не задействовал. Женщина-убийца. Типаж Ландрю[51]. Всегда увлекательно. Держала в пустых баках из-под бензина. Никогда бы не поймали, если бы не дефицит бензина. Полицейский подумал, что немножко отольет, проверил баки, нашел трупы. Прекрасно. Теперь, если сообщишь мне подробности...
Кузен Стэнли, занеся карандаш над бумагой, склонился над столом. И мистер Партридж нанес удар.
Он изучил анатомию удара, равно как проверил имя забытого, но интересного убийцы. Нож вошел как должно, и послышалось бульканье и жуткое судорожное подергивание умирающей плоти.
Теперь мистер Партридж был наследником — и убийцей, но времени обдумывать ни то, ни другое у него не было. Он проделал все тщательно отрепетированные движения, а разум его был нем и пуст. Он запер окна библиотеки и закрыл все двери. Это должно было стать невозможным преступлением, в котором нельзя было бы доказательно обвинить ни его, ни кого-либо невиновного.
Мистер Партридж стоял рядом с трупом посреди безупречно запертой комнаты. Было четыре минуты шестого. Он дважды очень громко крикнул, резко, неузнаваемо. Затем подключил портативный прибор к розетке и повернул выключатель.
Было четыре часа девятнадцать минут. Мистер Партридж отключил свою машину времени. Комната была пуста, дверь открыта. Взгляд мистера Партриджа упал на стол. Вопреки всем своим соображениям и знаниям, он чувствовал, что там должна быть кровь — по крайней мере какой-то след того, что он сделал, того, что еще три четверти часа не случится.
Мистер Партридж достаточно хорошо знал дом кузена. Он вышел, никого не встретив. Положил прибор на затрясшееся при езде сиденье автомобиля и направился к Фейт Престон. Ближе к концу своего долгого путешествия по городу он осторожно проехал на красный свет и получил квитанцию с пометкой, что она выдана в четыре часа пятьдесят минут. Через четыре минуты он приехал к Фейт. За десять минут до только что совершенного убийства.
Саймон Аш не спал всю ночь, каталогизируя последние приобретения Стэнли Харрисона. Но в ту пятницу он встал, как обычно, чтобы до намеченного ланча с Фейт разобрать утреннюю почту. В половине пятого пополудни он уже спал на ногах.
Он знал, что через полчаса в библиотеке появится его наниматель. А Стэнли Харрисон любил предаваться своим злорадным пятичасовым библиографическим медитациям в одиночестве. Но рабочий стол секретаря прятался в углу за библиотечными шкафами, и ни одна физическая потребность не может столь сильно охватить человека, как потребность во сне.
Лохматая белокурая голова Саймона Аша опустилась на стол. Отяжелевшая рука столкнула на пол стопку карточек, и в его мозгу лишь слабо мелькнула мысль, что их придется заново сортировать по алфавиту. Он был слишком сонным, чтобы думать о чем-то, кроме таких приятных вещей, как неизменно скрашивавшая его выходные парусная лодка в Бальбоа, поход в Сьерру, запланированный в ближайший отпуск, и, прежде всего, Фейт. Фейт, свежая, прекрасная, совершенная, Фейт, которая через месяц станет его...
Грубоватое лицо спящего Саймона улыбалось. Но он проснулся, в его голове звенел крик. Он вскочил и выглянул из-за стеллажей.
Мертвая громада, рухнувшая на стол с рукоятью в спине, была невероятна, но куда невероятнее оказалось другое зрелище. Там был человек. Он стоял спиной к Саймону, но казался немного знакомым. Он стоял рядом со сложным прибором. Раздался щелчок переключателя.
И ничего не было.
В комнате не было ничего, кроме Саймона Аша и бесконечного количества книг. И их мертвого владельца.
Аш подбежал к столу. Он попытался поднять Стэнли Харрисона, попытался вытащить нож, но затем понял, как безнадежна любая попытка оживить это тело. Он подошел к телефону и замер, услышав громкий стук в дверь.
— Мистер Харрисон! — доносился оттуда голос дворецкого. — Вы в порядке, сэр? — Пауза, еще стук и вновь: — Мистер Харрисон! Впустите меня, сэр! С вами все в порядке?
Саймон бросился к двери. Она была заперта, и он потратил почти минуту, пока отыскал на полу ключ, под все более громкие и настойчивые мольбы дворецкого. Наконец, Саймон открыл дверь.
Брэкет уставился на него — на его покрасневшие от недосыпа глаза, залитые кровью руки и на то, что сидело сзади за столом.
— Мистер Аш, сэр, — выдохнул дворецкий. — Что вы наделали?
Фейт Престон, конечно, была дома. Столь важный элемент плана мистера Партриджа непозволительно было бы оставлять на волю случая. Она сама говорила, что лучше всего ей работается после полудня, когда она уже проголодалась. На этой неделе она усердно трудилась над работами для национального конкурса резьбы по мылу.
Вечернее солнце ярко освещало ее комнату, которую можно было, если вы вежливы, назвать студией, а если невежливы, то чердаком. Отобрав среди скудной обстановки несколько безупречных тонов, солнечные лучи обращали их в яркие ореолы, окружавшие совершенные формы Фейт.
Тихо играло радио. Ей лучше работалось под музыку, и это тоже было учтено в плане мистера Партриджа.
Шесть минут незабываемой светской беседы... Над чем вы работаете? Как мило! А что вы в последнее время делали? Возился в лаборатории, как обычно. А планы на свадьбу?
И тут мистер Партридж поднял руку, призывая к молчанию.
— Когда вы услышите гудок, — объявило радио, — будет ровно пять секунд до пяти часов.
— Я забыл завести часы, — небрежно заметил мистер Партридж. — Весь день гадал, сколько же времени. — И он установил свои идеально шедшие часы.