Он покинул дом. Он кое-что постиг. Он понимал, что человеческий разум не сможет принять труп, проливший крови вдвое больше, чем в нём было, и что его приход позволил ему восстановить баланс. Теперь смерть Маллоу была всего лишь ужасным и нераскрытым убийством, хотя она и могла открыть человеку знание, кое тот не способен вынести. Труднее ему было понять, почему ему позволено было прибыть лишь после... случившегося. Он догадывался, что каким-то образом мелкие, уютные злодеяния Марка Маллоу сделали его уязвимым для большого зла.
Он не знал. Не знал, сможет ли он нести знание, взваленное им на плечи. Знал он лишь то, что должен молиться за душу Марка Маллоу — и, быть может, за того человека, что звался Блэклендом.
Человек, обычно державший своё лицо в тени, имел порядочность присутствовать на похоронах Джерома Блэкленда. Он всегда делал это для своих клиентов. Своего рода профессиональная этика.
Ревностный сторонник профессиональной этики мог бы заметить, что ему следовало предупредить Блэкленда об опасностях, связанных с использованием жизненных достоинств своей крови для оживления печатных чернил. Но зачем? В половине случаев чары работали несовершенно, если вообще работали; так что не стоит беспричинно отпугивать клиентов.
Он тоже вознёс молитвы, в своём роде, за души Блэкленда и Маллоу.
Другая инаугурация
Из дневника Питера Лэнройда, д-ра филос.:
5/11/84, пн.: Любому, хоть немного интересующемуся политикой, даже не столь вовлечённому, как я, каждый 1 вт. после каждого 4/11 должен представляться одной из решающих исторических развилок. Из каждых президентских выборов в Америке проистекают 2 жизненно разных мира, не только для США, но и для мира в целом.
Достаточно легко, особенно проф. полит., отыскать примеры — 1860, 1912, 1932… + столь же легко, если вы честны с собой + забываете о партийности, вспомнить случаи, когда не слишком важно, кто победил на выборах. Хейс-Тилден… величайшее противоречие, величайшее возмущение избирателей в истории США… но насколько велик эффект развилки?
Но здесь другое дело. 1984 (чёрт бы побрал давно покойную душу м-ра Оруэлла! он сглазил год!) — самая ключевая развилка в истории США. И в пт 7/11 мои ученики будут ожидать нескольких проясняющих замечаний — они должны последовать от меня, исследователя, + забудем о Центр. ком-те округа.
Итак, я провёл повторный опрос по округу (выглядит весьма неплохо для округа Беркли-Хилл; мб, чертовски близко к победе), я сделал всё, что мог, перед самими выборами; + я могу потратить несколько минут на объективную беспартийность, чтобы объяснить, почему год гонки 1984 так важен.
Исторические зам.:
А) США всегда приходит к 2-партийной системе, безотносительно названий.
Б) Великие Годы 1952-1976, когда мы имели, почти в 1 раз, честную 2-партийность. Постепенное развитие (начато в 52 Морсом, Бёрнсом, Шайверсом и т.д.) чётких партий «справа» + «слева» (обе, конечно, правее европейской партии «центра»). Мб, аудитория посмеётся над тем, как обе новые партии сохраняли оба старых названия, не желая терять голоса Респ. Новой Англии или Южных Дем., так что у нас были Демократическая Американская Республиканская партия + Федеративная Демократическая Республиканская партия.
В) В 1976-1984 с Божьей помощью рост 3 партии, Американской. (Сволочи! Простое, безупречное название!..) Результат: постепенный упадок ДАР, тяжёлое поражение на президентских в 1980, полный коллапс на выборах конгресса в 82. Обратно к 2-партийной системе: Ам. против ФДР.
Пока всё хорошо. Красиво + исторично. Но как рассказать классу, без обвинений в партийности, что означает победа Ам.? Какое разрушение, какой (чёрт! будем использовать их же слово) подрыв всего Американского…
Или я пристрастен? Может ли кто-то быть таким злом, таким анти-американцем, каков для меня Сенатор?
Не обманывай себя, Лэнройд. Если победит Ам., ты не будешь читать лекцию в пт. Ты будешь скорбеть по самой прекрасной работающей демократии из когда-либо придуманных человеком. А теперь ты идёшь спать + работать как проклятый завтра на выборах.
Настал вечер вторника. Выборы прошли, причём тщательно организованные. В округе Лэнройда, во всём штате Калифорния, во всех остальных 49 штатах. Результат объявили, и телевизионный комментатор, сообщая итоги последней электронной перепроверки результатов на 50 электронных калькуляторах в каждом штате, был самодоволен и счастлив от происходящего. («Убеждённость?» — с горечью думал Лэнройд. — «Или проницательная забота о сохранении должности?»)
— …Да уж, — радостно повторял комментатор, — это разгром, невиданный во всей американской истории, — и американская история отныне пойдёт по-иному. За Сенатора пятьсот… восемьдесят… девять… выборщиков из сорока… пяти штатов. За Судью — четыре выборщика из одного штата. Вернёмся в 1936 год, когда Франклин Делано Рузвельт, — он произнёс это имя так, как верующий христианин мог бы упомянуть Иуду Искариота, — собрал все штаты, кроме двух, и кто-то сказал: «Куда Мэн, туда и Вермонт». Что ж, ребята, теперь, думаю, нам придётся говаривать — ха-ха! — «Куда Мэн, туда и Мэн». И, похоже, ФДР идёт туда же, куда и никому не жалкая ДАР. Отныне, ребята, настал американизм для американцев! А теперь позвольте мне снова описать вам расклад на выборах. За Сенатора, выдвинутого Американцами, пять-восемь-девять — то есть пятьсот восемьдесят девять — выборщиков…
Лэнройд выключил телевизор. Автомат переключил освещение в комнате с уровня просмотра на уровень чтения.
Лэнройд дал указание из трёх слов, которое комментатору было бы трудно исполнить. Налил себе рюмку бурбона и выпил. Затем принялся искать бритвенное лезвие.
Доставая его из шкафа, он смеялся. Ему подумалось, что древний римлянин нашёл бы лезвию хорошее применение. Теперь, с термостатами в ванной, стало куда удобнее. Отключиться при постоянно регулируемой температуре. И к чёрту отчёт судмедэксперта. Господи! Неужели это так сильно задевает меня, что начался поток сознания? Иди работать, Лэнройд.
Одну за другой он соскребал с окна агитационные наклейки. Вот кандидат от ФДР в Собрание штата. Вот конгрессмен — уже двенадцать лет в должности. Вот сенатор Соединённых штатов. Сенатор штата в этом году не переизбирается, а то бы тоже покинул пост. А вот и ТОЛЬКО НЕ 13. Конечно, в такой год прошла на референдуме и Поправка штата № 13; отныне он, как профессор университета штата, не мог публично критиковать любого действующего чиновника и должен был представлять программы своих курсов в законодательный комитет.
Вот и сам Судья… не наклейка, целый светящийся портрет. Самый молодой человек, когда-либо назначенный в Верховный суд; автор великих особых мнений 50-х годов; позднее Верховный судья, стоящий рядом с Маршаллом[79] по жизненности своей интерпретации Конституции; самый благородный кандидат, какого предлагала когда-либо Федеральная Демократическая Республиканская партия…
Вот и последняя из наклеек…
Эх, Лэнройд, ты прав. Это символ. Вот последняя из политических наклеек. Больше ты никогда не наклеишь их на своё окно. Разве что ребята Сенатора скажут что-нибудь по этому поводу.
Лэнройд подобрал остатки брошюр, которые распространял на избирательных участках, швырнул их в мусоросжигательную печь и вышел в туманную ночь.
Если…
Ладно, ты мономаньяк. Тебе сорок лет, ты ни разу не был женат (каким же милым идиотом ты был, ссорясь с Клариссой из-за кандидатов в 72-м), и ты думаешь, будто твоя профессия научила тебя, что политика значит всё, а если твоя партия проигрывает, то это конец света. Но, Боже праведный, на сей раз так и есть. Это развилка.
Если…
Лонг[80] был частью идеи; другой частью был Маккарти[81]. Потребовался Сенатор, чтобы объединить их. Маккарти ничего не добился, выбыл при реорганизации ДАР, потерпел неудачу со своей третьей партии, поскольку нападал и разрушал, но ничего не давал. Он взывал к ненависти, но не к жадности, не к «а что мне за это будет», не к свиным отбивным. Но добавьте технику Лонга, «всякий человек король», соедините их вместе: «уничтожьте социалистов; я дам вам кое-что получше социализма». Так и есть, Сенатор. В будущем году: «уничтожьте демократов; я дам вам кое-что получше демократии».
ЕСЛИ…
Что говорил Лонг? «Если тоталитаризм придёт в Америку, его назовут американизмом»[82]. Хьюи умерший, теперь мне тайный смысл слов твоих открылся[83]…
ЕСЛИ
Сквозь туман светилось окно. Значит, Клив ещё не спал. Вероятно, всё ещё работал над вращением темпоромагнитного поля, звучало нелепо, но чего ждать от профессора псионики? Несомненно, самый непредсказуемый факультет в университете… и всё же Лэнройд был рад, что помог собрать для его учреждения большинство в Академическом сенате. Неизвестно, что из этого ещё может выйти… если только у независимых исследований есть хоть какой-то шанс продолжить существование.
На окне всё ещё висели наклейки за Судью и ТОЛЬКО НЕ 13. Хороший дом, туда можно заглянуть. А Лэнройду нужно было выпить.
Клив открыл дверь с полным стаканом в руке.
— Пей, старина, — сказал он, — я намешаю себе ещё. Вечер как раз для выпивки, а? — Очевидно, он уже некоторое время находился под воздействием этой мысли; британский акцент, почти исчезнувший, вернулся с полной силой, как всегда после нескольких порций.
Лэнройд вошёл и с благодарностью принял стакан.
— Подпишу ту петицию, — сказал он. — Мне нужно выпить, чтобы оставаться трезвым; думаю, я достиг той точки, в которой не могу не напиться.
— Интересно будет узнать, — заметил хозяин дома, — прав ли ты. Рад, что ты зашёл. Мне нужна была компания.