— По телевизору глянешь, все так-то. Сплошная пьянь да стрельба. Да еще похваляются — лучшие в мире, лучшие в мире! Другой раз плюнуть хочется, а идтить некуда.
— Поучать мастеров развелось — слушать устанешь.
— На Бога надейся, а сам не плошай!
— Жили без церкви сто лет, еще столько же проживем.
Крики и ропот нарастали. Неожиданно на крыльцо заскочила и выстрелила вверх из отобранного у бывшего мужа ружья Любаша. Толпа испуганно стихла.
— Не знала бы каждого из вас до самых потрохов, решила бы — все, полный… Неохота только у церкви материться, чтобы нужную цену вам обозначить.
— Апокалипсис, — подсказал Олег.
— Ну да, он самый. Я вам что сказать хочу? Гляжу, все вы сейчас на эту вот железяку. — Она показала рукой на сейф. — Пялитесь и думаете про себя: «Что за х…рня? На фига она здесь?» Хотя многие из вас очень даже распрекрасно знают, что это такое. Вся наша сегодняшняя жизнь там находится. И прошлая, и, можно сказать, будущая. Сколько лет наши грехи, спотыкачи, ошибки и ошибочки, от самых вот таких до самых непрощаемых и подсудных копились, подшивались, учитывались и, сами знаете, в чью пользу использовались. На том они и держались и долго еще держаться собирались. Теперь все от вас зависит. Полностью и целиком. Желаете, чтобы такая жизнь и дальше продолжалась, пусть здесь стоит и всем об этом самом напоминает. Не хотите, принимайте всеобщее решение. Как решите, так и будет.
— А сами-то они где в настоящий момент находятся? — спросил стоявший ближе всех к крыльцу Шевчук.
— Говорят, вертолет с ними в Убиенку навернулся. С концами, — озвучил собственную версию стоявший рядом с ним и неизвестно как оказавшийся в толпе один из пропавших пиратов.
— Не потому ли вы теперь храбрые такие? — спросил у Любаша зоотехник Базулин.
— Как навернулся, так и вывернулся, — решил вмешаться Тельминов. — Объясните, Надежда Юрьевна, что там летуны по рации сообщили.
— Летят назад. С минуты на минуту будут.
Толпа даже не загудела, задвигалась, закричала. Кое-кто кинулся убегать. Другие стали подтягиваться ближе к крыльцу, не спуская глаз с вооруженных Любаши и Тельминова, к которым, уловив нарастающее напряжение, не замедлил присоединиться Олег. Стремительно назревал опасный конфликт. Многие это хорошо поняли и потянулись вслед за уходящими.
— Повторяю вопрос, — что было сил закричала Любаша, на какое-то время задержав быстро редеющую толпу. — Что решаем насчет нашей прошлой и будущей жизни?
— Как решите, так и будете дальше существовать, — добавил Олег. — Мешать не будем. Это будет только ваше собственное решение. Так, отец Андрей?
— Я думаю, что так.
— Приступаем к голосованию! — поняв, что единого решения уже не получится, подражая кому-то и явно валяя дурака, объявил Михаил Тельминов. — Кто за то, чтобы оставить нашу жизнь, а значит, и этот сейф без изменений и вернуть вместе с содержимым возвращающимся хозяевам?
Одна за одной в толпе поднялось несколько рук. Первыми их подняли Шевчук, врач местной поликлиники, Бондарь и тельминовская Катерина, тоже зачем-то протиснувшаяся в первый ряд. Остальные, которых было явное большинство, угрюмо молчали.
— Продолжаем голосование, — паясничал Тельминов. — Кто за то, чтобы путем уничтожения навсегда оставить за бортом наше нелегкое и очень грешное прошлое и двинуться к солнечным горизонтам светлого будущего? Хочу только довести до всеобщего сведения, что в нем… — Он пнул ногой злополучный сейф. — Помимо криминальной летописи, смертельно опасного для многих компромата, расписок кровью и подхалимских заявлений — находятся еще три с половиной килограмма золотого песка, самородков и неизвестное количество рублей и даже возможной валюты. Предлагается достойно отметить возвращение его хозяев и утопить данное сооружение в озере Убиенка, у которого, как известно, не имеется ни дна, ни покрышки. Кто за?
— Псих ты все-таки, Мишка, лечиться тебе надо, — сказал один из мужиков, подходя вплотную к крыльцу.
Остальные пока молчали.
— Другие предложения будут? — не меняя насмешливого тона, спросил Тельминов.
— Думаешь, на карабин твой оглядываться будем? — крикнул кто-то из задних рядов.
— Бог терпел и нам велел, — просипел еще один и стал продвигаться к крыльцу, выпростав из-под полы куртки обрез.
Еще несколько человек стали проталкиваться поближе. Тельминов и Олег взяли свое оружие наизготовку. Их примеру последовала и Любаша, выступив вперед и загородив отца Андрея.
— А как на данное голосование смотрит наша временная полицейская власть? — поинтересовался кто-то из сомневающихся.
— Полицейская власть, как видите, принимает в этом самое непосредственное участие, — ответила Надежда.
— А какой диагноз? Какие предвидятся последствия? — поинтересовался, как всегда, крепко подвыпивший врач.
— Последствия самые серьезные, — все еще не открывая до конца карты, ответила Надежда. — Особенно для тех, кто так ничего и не понял.
— Летят, кажется, — прислушиваясь, пробормотал Шевчук, и тут же заорал во все горло: — Летят! Летят! Наши летят!
Гул вертолета стал громче. Все задрали головы кверху. Вертолет быстро приближался. Но направился он почему-то не к обычному месту посадки, а к поскотине рядом с церковью, во дворе которой оставалось еще немало народу. Когда вертолет опустился на землю, почти все кинулись на поскотину. Поспешили туда и Надежда, и поддерживающий Аграфену Иннокентьевну Олег. Первой подбежала к открывающейся двери вертолета Любаша. На крыльце остались только отец Андрей и все еще державший наизготовку карабин Тельминов.
— Подождем, что к чему и как еще повернется, — объяснил свое поведение Михаил повернувшемуся к нему отцу Андрею. — Могли фальшивку скинуть, все, мол, в порядке. Вопрос — для кого в порядке?
— Сомневаешься?
— Берегусь. На всякий пожарный канистру с бензином прихватил. Никому — так никому. Хоть такая польза будет.
Первым из вертолета, не дожидаясь трапа, выпрыгнул Василий. Разглядев в толпе мать, он, приобняв счастливую, улыбающуюся Любашу, направился прямо к ней.
— Нашел, что ль? — спросила Аграфена Иннокентьевна.
— Обязательно. — Он достал и передал матери послание Ивана. — Потом все расскажу. Все у нас теперь по уму будет. Спасибо, что вспомнила.
Сбросили трап и сначала по нему спустился Егор Рудых. Первым делом стал оглядываться в надежде найти кого-нибудь из знакомых, чтобы узнать про дочь, которая должна была скоро родить. Надежда догадалась, издали показала большой палец, — все, мол, в порядке. Впервые за последние несколько дней Егор смущенно заулыбался.
Потом по трапу неуверенно спустился Домнич и тоже стал растерянно оглядываться, не понимая, что тут происходит и что ему теперь делать.
Наконец, выглянул Ермаков, разглядел Надежду Домнич, громко позвал:
— Надежда Юрьевна, прошу вас подняться к нам на короткое производственное совещание.
Надежда торопливо, чуть не бегом, подошла к вертолету, поднялась по трапу и исчезла в салоне.
Любаша что-то рассказывала Василию, показывая на крыльцо церкви, с которого, разобравшись наконец, что порядок сложился вроде бы в их пользу и по-прежнему, не выпуская из рук карабина, к ним направился Тельминов. На крыльце в одиночестве остался отец Андрей. Он смотрел на собравшихся около вертолета людей и смущенно чему-то улыбался.
В салоне вертолета Надежда очень удивилась, не увидев отца, и теперь, искоса поглядывая на своего бывшего начальника Чикина, на сидевшего с отсутствующим видом Сергея Проценко и расположившихся поодаль от них хмурых повязанных боевиков, внимательно слушала, что сообщал ей Ермаков, старавшийся говорить погромче, чтобы слышала не только она, но и все, кто находился внутри вертолета.
— Согласно приказу начальника областного управления УВД вы, Надежда Юрьевна, назначаетесь временно исполняющей обязанности начальника районного управления. Судя по вашему недавнему рапорту, вы полностью в курсе всего здесь происходящего. В случае каких-либо осложнений незамедлительно принимайте соответствующие меры. Я сейчас на базу, нас там уже ждут, передам весь этот груз по назначению, напишу соответствующие докладные, рапорты, доложу временные выводы и снова к вам. Дело серьезное, как вы понимаете, и очень непростое. Задерживать вашего бывшего благоверного не имею пока достаточных оснований и фактов. Будем еще уточнять. Если имеются улики, сохраняйте всеми соответствующими силами. Все поняли?
Надежда молча кивнула.
— Вы забыли про мою личную машину, — сказал Проценко. — Поскольку я, насколько понимаю, пока тоже не обвиняемый и, надеюсь, не буду, вы не имеете права…
— Имею, имею. Ничего с вашим танком не случится. Надежда Юрьевна, организуйте охрану. Счастливо оставаться. Вынужден. Керосину только-только. Командир, — заглянул Ермаков в кабину, — отчаливаем!
Надежда спрыгнула с трапа на землю, трап подняли, и вертолет, взъерошив окрестную траву, одежду и волосы собравшихся, распугав сбежавшихся было со всего поселка собак, как-то неожиданно быстро взлетел и так же быстро исчез из виду.
Разглядев, что окружившие Домнича давние его приспешники и прихлебатели во главе с Шевчуком что-то ему торопливо разъясняют, то и дело показывая пальцами в сторону церковного крыльца, где все еще находились отец Андрей и злополучный сейф, Надежда направилась прямо к ним, по пути жестом подозвав сопровождавшего ее старшину из районного управления, до сих пор старавшегося держаться в стороне. Подойдя почти вплотную к бывшему мужу, она громко, чтобы все хорошо слышали, сказала: — Гражданин Игорь Кириллович Домнич, вы задерживаетесь по подозрению в организации убийства Романа Зарубина, в изнасиловании и убийстве его дочери — Зарубиной Марии, а также за многочисленные вымогательства, шантаж, незаконные коммерческие махинации, растрату и прочее. Николаев, проводите арестованного в камеру предварительного заключения.
Шарахнувшиеся от Домнича при первых словах Надежды прихлебатели едва не сбили с ног подходивших Аграфену Иннокентьевну и Олега.