– Ладно, братик… – оторвалась наконец от моей широкой груди Ленка. – Иди уже, не губи карьеру.
Мартовский рассвет окрашивал небо радостным золотисто-розовым колером. День весеннего равноденствия… Вот интересно, отчего так? Та же продолжительность светового дня, что и в сентябре, та же высота светила над горизонтом. А рассвет совсем другой.
Я улыбнулся, вспоминая – зябкий осенний рассвет, нетерпеливо переминающаяся с ноги на ногу толпа, подкатывающий к остановке автобус, округлый, словно кусок попользованного мыла…
«Простите, вы выходите?»
В те дни осеннего равноденствия я встретил её. После стольких лет разлуки. Судьба дала мне ещё шанс. Нам дала… Полгода прошло. Земля описала полукруг в своём вечном пути вокруг Солнца.
День весеннего равноденствия. Когда день уже равен ночи, но ночь всё ещё сильна…
– Антон!
Заляпанный грязью «Запорожец» стоял напротив входа в вестибюль метро «Кунцевская», и из окошка мне улыбалась она. Странно, но особого изумления я почему-то не испытал. Просто, как всегда, в груди стало тепло и щекотно.
– Привет, – я поплотнее захлопнул дверцу, усаживаясь в машину. – Чего тебе не спится?
– Да так… – она улыбалась улыбкой Джоконды. – Мысли одолели. Ты столько раз встречал меня утром возле дома. И мне захотелось, чтобы сегодня всё было наоборот.
Я уже искал её губы, не встречая ни малейшего сопротивления. Какие всё-таки горячие у неё губы… сегодня…
– Вчера очень поздно ванну приняла, уже после полуночи, – уловила она ход моих мыслей. – Так что не успела остыть.
– Выражайся научно: «Не завершился переход в гипотермальную фазу».
– Ну ты прямо доктор наук у меня, – засмеялась Вейла. – Куда прикажете, барин?
– В присутствие вестимо. Государственные дела стоят без нас.
– Не извольте беспокоиться, барин, – иномейка повернула ключ зажигания. – Н-но, залётные!
«Ушастый» рванул с места, визжа шинами, точно гоночный кар.
– Ну так положи, – произнесла Вейла, чуть улыбаясь.
– Чего?
– Объясняю подробно. Сегодня я впервые сняла эти ужасные штаны по случаю относительно тёплой погоды. И в восторге. Ты ещё больше в восторге, тебе нравится вид моих ног в колготках, ты слегка возбуждён, и тебе хочется положить руку мне на бедро. Вот я и говорю – положи.
– Ужасная всё-таки машина – этот твой телепатор, – я положил руку как можно выше, ощущая под ладонью тугую горячую плоть. – Но иногда полезная. Сам бы я сроду не решился, до самого вечера. А если мне пожелалось бы, к примеру, чтобы ты и колготки сняла?
– А ты попробуй, – смешинки уже довольно густо роились в её глазах. – Проверь границы своей власти.
Я добросовестно сосредоточился, как можно отчётливей представляя сценку. Вот Вейла не спеша стягивает колготки… да-да, вместе с трусиками… вот моя рука скользит по её бедру… всё выше и выше… до nec plus ultra…
– Не работает? – участливо спросила иномейка. Бесенята так и прыгали в её глазищах.
– Сам удивлён, слушай. Всё вроде должно было получиться. То ли отказ телепатора, то ли недостаточная квалификация пользователя прибора…
И мы разом расхохотались.
«Запорожец» вдруг резко свернул во двор.
– Эй-эй, ты куда это?!
– Я тут при чём? – иномейка озиралась. – Я только руки на руле держу для вида. Это всё он, – тычок пальцем в сторону прилепленного на «торпеде» кубика-Рубика. – Видимо, счёл такой маршрут целесообразнее.
Автомобиль между тем стремительно катил дворами, без малейших колебаний срезая все углы, какие только возможно. Дорожные ямки, бордюры и прочую мелочь автомат игнорировал не хуже механика-водителя танка. Вот интересно, насколько обучен иномейский робот местным правилам дорожного движения? Пока что можно с немалой долей уверенности утверждать, что движется наше авто по правой стороне дороги… там, где это не мешает стальной целеустремлённости робота. А вот насчёт сигналов светофора такой уверенности уже не было. Просто мы ни разу не попадали на красный свет, всё время на зелёный. Случайность?
– Ну какие могут быть случайности в киберсистеме? – вновь уловила мои невысказанные мысли Вейла. – Весь маршрут просчитывается изначально.
Вырвавшись на оперативный простор магистрали, «ушастый» с воем развил настоящий ход. Самый полный. Очевидно, робот считал любое недоиспользование скоростных характеристик машины нецелесообразным. Ещё чуть, и вокруг уже мелькают пейзажи Химок.
– Поймают вот тебя за такую езду…
– Ой, и не говори. Остаётся уповать на светлые небеса. Зато смотри, как быстро. Ты бы на метро сейчас ещё тулупился…
– Телепался. Учись правильному жаргону.
– Да-да, прости, – она вдруг погрустнела.
– Что-то случилось?
«Запорожец», сделав заключительный лихой вираж, встал у ворот проходной НПОЛ.
– Приехали…
– Ты не ответила. Что случилось?
Пауза.
– Был разговор с шефом-наставником. МОИМ, Антоша.
– И? – я подобрался.
Пауза.
– Девятого июня – отделение спускаемого аппарата «Вега-1», тринадцатого соответственно «Вега-2». Одиннадцатого и пятнадцатого июня соответственно – вход в атмосферу. Там ещё пара суток на работу аэростатных зондов…
– Циклограмма полёта мне в общих чертах известна, слушай.
– …И ещё две недели на отработку при увольнении, как положено по здешнему закону. Это чтобы не вызывать подозрений. И – в тинно… Вот такая получается циклограмма, Антоша.
Я закусил губу.
– Зря, выходит, ты меня тогда…
Её глаза глубоки и чуть печальны.
– Нет, Антон, не зря. Всё не зря.
Пауза.
– Есть в вашем лексиконе такое понятие: «невозвращенец».
Я похолодел. Невозвращенец… Навсегда в жутких бетонных джунглях чужого мира. Среди диких аборигенов Иннуру, только лишь внешне похожих на истинных иномейцев, – точно так же, как акулы в самых общих чертах похожи на дельфинов волею биологической конвергенции.
– Маленькая моя… – я судорожно притянул её голову к себе. – Маленькая ты моя…
– Ну всё уже, всё… – она мягко высвободилась. – Пора, на службу никак у вас опаздывать нельзя. Вот, возьми, – она протянула мне ключи. – Я не знаю, сколько времени светлые небеса нам отпустили, но не хочу терять больше ни часу. Я хочу, чтобы ты жил у меня. Со мной. Это возможно?
Солнечные лучи косо били в оконное стекло, за зиму почти утратившее первозданную прозрачность. Надо бы вымыть, мелькнула в голове вялая мысль… как-нибудь принести и распаковать робота, запустить, когда темно и все спят… или всё-таки надёжнее руками? Безопаснее, да, пожалуй… ладно, это потом.
Вздохнув, Инбер смочил салфетку в лосьоне и принялся оттирать щёки, заросшие трёхдневной псевдощетиной. Мох-симбионт, очень натурально копировавший растительность, бытующую у аборигенов-иннурийцев, охотно отваливался с каждым движением, оставаясь на влажной ткани. Покончив с процедурой, иномеец провёл ладонью по гладкой коже. Всё-таки молодцы учёные биологи, ничего не скажешь… Когда-то, в самом начале, отсутствие волосяного покрова на теле и особенно на лице доставляло иномейским агентам массу хлопот. Накладные бороды и усы не решали проблему радикально, когда же в моду у аборигенов вошло бритьё, ситуация стала угрожающей. Тогда и был разработан вот этот симбионт… Споры мха, нанесённые на кожу, прикреплялись к ней крохотной присоской-микоризой и, питаясь кожными выделениями и солнечным светом, усердно росли, точь-в-точь лишайник на скале, не проникая в субстрат. Теперь можно было сколь угодно долго, скажем, находиться среди аборигенов в глухой тайге, не устраивая спектаклей с ложным бритьём, а, как все, обрастая щетиной. Конечно, биопсия мгновенно разрушила бы иллюзию. Вот только кто позволит аборигенам Иннуру провести такую процедуру? Будут жертвы, если потребуется. Много жертв, если не будет иного выхода. Так что, право, не стоит местным органам безопасности пытаться захватить иномейского агента…
Только будет это, разумеется, тяжёлым провалом.
Мягкий курлычущий звук прервал размышления резидента. Достав из-за пазухи связку амулетов, Инбер сдавил нужный брелок пальцами.
– Приветствую тебя, почтенный Инбер! – в воздухе возникло голографическое изображение Тиола. – Тут со мной уважаемый Ниал…
– Я вас жду, Тиол. Вы уже в Москве?
– Да, разумеется. Взять такси?
– Лучше всего так. Выходите в соседнем дворе. Не забудь, проверь телепатором водителя и искателем жучков машину!
– Обидеть хочешь, шеф?
– Ладно, ладно! Жду.
Погасив связь, резидент прошёл на кухню, включил электросамовар, расписанный «под хохлому». Надо будет подарить презент Ниалу, вновь мелькнула посторонняя мысль. Упорный парень, энтузиаст – не то слово… Бесстрашный абсолютно. Что, собственно говоря, немалый минус для прибывающих на дикую Иннуру. Здесь без опаски никак нельзя, здесь осторожность – первое и главное…
Самовар зашипел, исторгая пар. Не выключая прибор, иномеец залил заварку в здоровенный заварочный чайник, укутал вязаной «бабой». Достал банку абрикосового варенья, подумав, ещё банку смородины – прикупил с осени у одной старушки… Как всё же неповоротлив местный транспорт. На прекрасной Иноме за это время можно улететь с одного полюса на другой.
Словно в ответ в прихожей затренькал звонок. Достав амулет, резидент мельком кинул взгляд на танец огоньков внутри опала и лишь после этого двинулся навстречу гостям.
– Ну наконец-то добрались! – шумно ввалился в квартиру биолог, сопровождаемый агентом Тиолом, игравшим сегодня роль няньки. – Приветствую тебя, почтенный Инбер! Уф… Как это всё снимается, я забыл, прошу прощения…
– О, это не так просто! – резидент заботливо помог гостю освободиться от сверхсложного аборигенского наряда, оставив учёного в одной майке. – Тут не прекрасная Иноме, уважаемый. Тут наука одевания-раздевания едва ли не главная в списке естественных наук! У меня там чай кипит, кстати.