— Разумеется, я могу предоставить вам все имена. С биографиями хуже — мне было всего три года, когда все это заварилось. К тому же полицейский инспектор, который вел тогда дело, Барни Макленнан, погиб во время расследования. Вам, конечно, это известно? — Джеки кивнула, и Карен продолжила: — Единственный, с кем из них я встречалась, это Дэвид Соунз, криминалист. Всю работу проводил он, хотя подписал отчет, разумеется, его начальник.
— Почему так произошло? — небрежно осведомилась Джеки, стараясь не показать радостного возбуждения, охватившего ее оттого, что удалось добиться цели так легко и быстро.
— Обычная практика. Отчеты всегда подписывает руководитель лаборатории, даже если он и пальцем не касался материалов. Это производит впечатление на присяжных.
— Вот тебе и показания экспертов в суде, — саркастически заметила Джеки.
— Чего только не приходится делать, лишь бы засадить негодяев за решетку, — сказала Карен. По ее усталому голосу было ясно, что у нее нет ни сил, ни желания вступать в полемику по такому очевидному поводу. — Как бы то ни было, это оказался наилучший вариант. Дэвид Соунз один из самых дотошных и въедливых исследователей, которых я когда-либо встречала. — Она улыбнулась. — А в наши дни он сам уже подписывает отчеты подчиненных. Дэвид — профессор криминалистики в университете Данди. Они проводят для нас все криминалистические анализы.
— Можно мне будет с ним поговорить?
Карен пожала плечами:
— Он человек доступный. Так с чего мы начнем?
Спустя два тягомотнейших часа Джеки удалось сбежать. Ей пришлось узнать гораздо больше, чем нужно, о процедуре полицейского дознания в Файфе в конце 70-х. Обидно, сразу же получив необходимую информацию, сидеть и слушать занудную лекцию только для того, чтобы не раскрыть свою истинную цель.
Разумеется, Карен не показала ей оригинал первого отчета криминалистов. Но Джеки на это и не рассчитывала. Она получила то, за чем пришла. Теперь дело за Алексом.
35
Алекс смотрел в колыбельку. Она находилась здесь, дома, где и должна находиться. Их доченька в их доме. Запеленутая в белое одеяльце, со сморщившимся во сне личиком, Дэвина веселила его сердце. Исчезло то неземное выражение, которое так пугало его в первые дни ее жизни. Теперь она выглядела, как все другие малыши. Черты начали определяться, приобретать индивидуальность. Алексу хотелось рисовать ее каждый день, запечатлевая на бумаге малейшее изменение ее облика.
Она заполонила все его чувства и ощущения. Если он наклонялся поближе и задерживал дыхание, то слышал легкое колыхание, это дышала она. Его ноздри трепетали, впивая ее неповторимый детский запах. Алекс знал, что любит Линн, но никогда раньше не испытывал такого всепобеждающего страстного желания защитить любимое существо. Линн права: он должен сделать все, чтобы дочь росла у него на глазах. Алекс решил чуть позже позвонить Полу, чтобы поделиться с ним своим счастьем. Он поступил бы так, если бы Зигги был жив, и нужно показать Полу, что он по-прежнему является частью их жизни.
Его размышления прервал дверной звонок. Алекс коснулся спящей дочурки и, пятясь, вышел из комнаты. Он оказался у двери чуть позже Линн, которая ошеломленно уставилась на стоявшую на пороге Джеки.
— Что вы здесь делаете? — жестко спросила она.
— Разве Алекс вам не сказал? — протянула Джеки.
— Сказал мне о чем? — Линн круто обернулась к мужу.
— Я попросил Джеки мне помочь, — объяснил Алекс.
— Ты попросил ее? — Линн даже не пыталась скрыть своего презрения. — Женщину, имевшую основания убить моего брата и связи, позволявшие это осуществить? Алекс, как ты мог?
— Потому что у нее в этом деле есть свой интерес. А значит, она не сдаст нас ради газетной шумихи, — продолжал он, стараясь успокоить Линн, пока Джеки не разозлилась и не ушла, оставив его в неведении относительно того, что ей удалось узнать.
— Я не желаю видеть ее в своем доме, — категорически заявила Линн.
— Ладно. — Алекс поднял руки вверх. — Только дай мне мое пальто. Мы пойдем в паб. Если вас это устраивает, а, Джеки?
Та пожала плечами:
— Мне все равно, но платите вы.
Они в молчании спустились по пологому склону к пабу. Алекс не счел нужным извиняться за враждебность Линн, а Джеки не стала разыгрывать из себя обиженную. Когда они наконец уселись со стаканами красного вина, Алекс вопросительно поднял брови:
— Ну и как? Что-нибудь вышло?
Джеки ответила ему самодовольным взглядом:
— Я раздобыла имя криминалиста, который работал по делу Рози Дафф. И вся прелесть состоит в том, что он продолжает работать в этой области. Он профессор в Данди. Его зовут Дэвид Соунз, и он вроде бы в этом крупнейший спец.
— И когда же вы сможете поехать и поговорить с ним? — спросил Алекс.
— Нет, я к нему не поеду. Это ваша работа, Алекс.
— Моя? Но я же не журналист. Почему он станет со мной разговаривать?
— Это жизненно важно для вас, а не для меня. Вы должны припасть к его стопам и умолять дать вам хоть какую-то информацию, которая могла бы помочь продвинуть это дело.
— Я не умею интервьюировать, — запротестовал Алекс. — И с какой стати Соунзу мне о чем-то рассказывать? Он не захочет признать, что в свое время что-то упустил.
— Алекс, вы же уговорили меня сунуться в это дело, хотя я, откровенно говоря, не люблю ни вас, ни вашу агрессивную ограниченную женушку. Так что полагаю, вы сумеете уговорить Дэвида Соунза рассказать вам то, что вы хотите от него узнать. Тем более что вы ведь не будете спрашивать его о том, что он упустил. Вы поинтересуетесь вещами, которые тогда не поддавались анализу, а потому и не были включены в отчет. Если он любит свою работу, то захочет помочь. И он скорее поговорит с вами, чем с журналисткой, которая может выставить его некомпетентным. — Джеки отхлебнула вина, скривилась и поднялась на ноги. — Дайте мне знать, когда раскопаете что-то полезное для меня.
Линн сидела в оранжерее и наблюдала за огнями в бухте, которые таинственно мерцали во влажном воздухе. Она услышала, как хлопнула входная дверь и Алекс крикнул:
— Я вернулся.
Не успел он к ней присоединиться, как снова прозвенел дверной звонок. Кто бы там ни пришел, она была не в настроении принимать гостей.
Голоса приближались, но она никак не могла сообразить, кто их поздний гость. Тут дверь отворилась, и вошел Верд.
— Линн, — воскликнул он. — Я слышал, ты можешь показать мне красавицу дочь.
— Верд, — изумленно вскричала Линн. — Вот уж кого я никак не ожидала увидеть.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Будем надеяться, что никто не ожидает. — Верд с участием поглядел на нее. — Как ты?
Линн прильнула к нему:
— Я знаю, это звучит глупо, учитывая, как редко мы с Бриллом виделись, но мне его не хватает.
— Это естественно. Нам всем его не хватает. И будет не хватать всегда. Его друзьям и близким не легче от того, что он сейчас у Господа.
Мгновение они помолчали, затем Линн отошла от него.
— Но что ты здесь делаешь? — поинтересовалась она. — Я думала, ты сразу после похорон вернулся в Америку.
— Вернулся. Затем собрал жену и детей и отправил их в горы, где их не настигнет тот, кто хочет свести счеты со мной. А потом я исчез сам. Махнул через границу в Мексику. Линн, никогда не езди в Тихуану, если у тебя не железобетонный желудок. Там худшая кухня в мире, но что всего хуже — это несварение души, которое получаешь от смеси экстравагантного американского богатства с жуткой мексиканской нищетой. Мне было стыдно за моих нынешних сограждан и согражданок. Знаешь ли ты, что мексиканцы даже своих ослов раскрашивают полосками под зебр, чтобы туристы могли фотографироваться на их фоне? Вот до чего мы их довели.
— Избавь нас от проповедей, Верд. Переходи к делу, — попрекнула его Линн.
Верд заухмылялся:
— Я и забыл, какой ты можешь быть прямолинейной. Ну что ж. Я чувствовал себя очень тревожно после похорон Брилла. Поэтому я нанял в Сиэтле частного сыщика. Я поручил ему выяснить, кто послал Зигги этот похоронный венок. И он отлично справился с поручением. Полученная от него информация заставила меня вернуться сюда. Кроме того, я рассудил, что здесь меня никто искать не будет. Слишком близко к дому.
Алекс закатил глаза:
— Ты и в правду за эти годы научился разным театральным штучкам. Так ты собираешься поделиться с нами тем, что разузнал твой сыщик?
— Человек, который послал этот венок, живет здесь, в Файфе. Чтобы быть точным, в Сент-Монансе. Я не знаю, кто он и как связан с Рози Дафф, но его имя Грэм Макфэдьен.
Алекс и Линн с тревогой переглянулись.
— Мы знаем, кто он такой, — произнес Алекс. — Или по крайней мере, можем сделать разумное предположение.
Теперь пришла очередь Верда изумиться.
— Знаете? Откуда?
— Он сын Рози Дафф, — ответила Линн.
— У нее был сын? — широко открыл глаза Верд.
— В то время никто об этом не знал. Его усыновили сразу после рождения. Когда она умерла, ему было три или четыре года, — уточнил Алекс.
— О боже, — только и мог произнести Верд. — Что ж, по крайней мере, в этом есть смысл. Не так ли? Как я понимаю, он лишь недавно узнал об убийстве матери?
— Он отправился к Лоусону, когда возобновили расследования нераскрытых дел. Свою родную мать он начал разыскивать всего за несколько месяцев до этого.
— Вот вам и мотив. Он, наверно, думает, что вы четверо виновны в ее смерти, — сказала Линн. — Нам нужно побольше узнать об этом Макфэдьене.
— Нам нужно выяснить, был ли он в Штатах в ту неделю, когда погиб Зигги, — предложил Алекс.
— Как мы это сделаем? — поинтересовалась Линн.
Верд взмахнул рукой:
— Атланту обслуживает авиакомпания «Дельта». Один мой прихожанин занимает в ней весьма высокий пост. Полагаю, он может просмотреть все пассажирские декларации: авиалинии наверняка постоянно обмениваются такой информацией. Мне уже известны номера кредитных карточек Макфэдьена, что может ускорить выяснение. Я чуть позже ему позвоню, идет?