Атаман Каледин, видя, что положение становится безнадежным, застрелился. Этот выстрел всколыхнул казаков, и в разных станицах начали образовываться группы для борьбы с большевиками. К Новочеркасску уже подходила революционная дивизия Голубова123 . Чтобы спасти офицеров от гибели, а войск в Новочеркасске не было, решили под командой Походного атамана генерала Петра Харитоновича Попова отправить всех офицеров в степи Сальского округа, чтобы, избегая встреч с большевиками, выждать, пока переболеют казаки и поднимутся для защиты Дона. Я тоже предполагал ехать с П.Х. Поповым в Сальские степи, но мои лошади стояли в пулеметной команде, и надо было идти туда. Вестовым у меня был пленный немец – казакам я не верил. Я переоделся в солдата и пошел к пулеметной команде, чтобы верхом присоединиться к П.Х. Попову. Казаки-пулеметчики меня не знали, а вестовой немец был в городе, и чужому человеку казаки лошадь не дали бы. Я сказал, что у меня есть дело к этому немцу и я его подожду. Вскоре пришел из города один пулеметчик и, увидев меня, спросил: «А это кто?» – «Да человек ждет немца, а что в городе?» – «Голубов вошел с полком, занимает выходы из города, ловит и арестовывает офицерье». Я понял, что мне не уйти, но и от пулеметчиков нельзя было сразу уйти, чтобы не заподозрили. Просидел я у них еще минут 15, которые мне показались вечностью, и сказал: «Не могу больше ждать, приду завтра, скажите немцу». Не прошел я от пулеметчиков и ста шагов, как встретил полусотню казаков, идущих занимать последний выход из города. На меня не обратили внимания (в полушубке, в солдатской папахе, с мешком на плече). У заднего спросил: «Что за войско?» – «Казаки-голубовцы, занимаем заставу».
Зашел я в штаб дивизии. Там застал своего бывшего начальника дивизии И.Д. Юрлова. И он, и никто из штабных меня не узнали, пока я не снял папаху. Иван Давыдович заволновался: «Почему вы не ушли? Вам нельзя оставаться, вас убьют». Попрощавшись с Иваном Давыдовичем и со штабом, я вышел. Домой идти нельзя. Куда идти – не знаю, в Новочеркасске всего несколько дней. Решил спросить совета у знакомой дамы, месяца два назад приехавшей из Петрограда. Постучал в окно. «Вы почему не уехали?» – «Не смог, посоветуйте, куда мне идти?» – «Ваши дочери у меня. Александра Вячеславовна, зная, что к ней явятся искать вас, привезла детей ко мне, но вам у меня остаться нельзя, рядом со мной ярая коммунистка. Идите на такую-то улицу, дом номер такой-то, в третьем дворе налево спросите студента Володю». Пошел. Ночь, темно, нашел двор, стучу. Голос за закрытой дверью: «Кто там?» – «Можно видеть студента Володю?» – «А вы кто?» – «Меня прислала к вам такая-то, я генерал Балабин, не успел уехать». Совершенно незнакомый мне Володя открыл дверь и бросился меня целовать. «Приходите к нам – мы вас сохраним». А обо мне все слышали, так как несколько раз выпускали экстренные телеграммы и мальчишки продавали их по городу с криком: «Победа генерала Балабина...» Мне дали комнату рядом с комнатой Володи и его супруги, которые совсем недавно поженились. Забавно было слышать их интимные разговоры: «А у нашего маленького будут такие же зубы, как у тебя?» – и тому подобное.
В город я выходил только вечером и, подражая «товарищам», с полными карманами семечек. Один раз я по Московской улице дошел почти до Платовского проспекта, и на меня так подозрительно посмотрели встретившиеся три матроса, что у меня мороз пробежал по спине. Долго я вспоминал этот взгляд, и больше уже к Платовскому не ходил.
К жене приходили в тот же вечер с требованием сообщить, где я. Жена отвечала незнанием, и, когда три матроса прикоснулись к ней штыками с разных сторон, она сказала: «Если бы и знала, не сказала бы. Какая жена была бы жена, если бы вздумала предавать своего мужа?» На страшную брань она заплакала. Тогда один матрос сказал: «Ну, жена не отвечает за поступки мужа. Давайте оружие, какое у вас есть». Жена отдала им штуцер, только что мне подаренный инженером Тостивеном, а охотничье ружье скрыла, зная, как я им дорожу. С ним я охотился и в Чехословакии, его отобрали у меня немцы, а когда немцы велели возвратить его мне, чехи сказали, что ружье утеряно...
Голубов со своими революционными казаками господствовал недолго. В Новочеркасск прибыл командарм Смирнов, бывший вахмистр лейб-гвардии Казачьего полка, и он всем распоряжался. Когда разнесся слух, что я арестован, жена пошла в отель к Смирнову просить заступиться за меня. Смирнов ей ответил: «Я для того и состою командармом, чтобы заступаться и сохранить офицеров, особенно лейб-казаков. Об аресте Евгения Ивановича слухи не верны – его нигде не нашли». И действительно, из лейб-казаков никто не пострадал. И вообще, поведение Смирнова было выше похвал.
Между прочим, Смирнов собрал директоров всех учебных заведений и говорил им речь, и говорил так хорошо и разумно, что все приняли его за офицера Генерального штаба, а в действительности его образование было только Полковая учебная команда. В полк же он поступил почти безграмотным.
Вскоре ночью из ближайшей к Новочеркасску станицы Кривянской явились казаки – кто с оружием, кто с вилами – и освободили Новочеркасск. Большевики бежали к Ростову. Но защитить Новочеркасск небольшая группа казаков, да еще без оружия, конечно, не могла. На Новочеркасск наступали большие силы большевиков. С горки Александровского сада я посмотрел на наступающие цепи противника и убедился, что через час-два город будет ими взят. Оставшиеся в городе офицеры, и я в том числе, пошли пешком через станицу Кривянскую в станицу Заплавскую. Когда мы шли полем к первой из них, нас из города из ружей и пулеметов обстреляли местные коммунисты, у нас были раненые.
Образовавшееся временное Донское правительство тоже переехало в станицу Заплавскую. Командующим армией был назначен Генерального штаба полковник Денисов124 , и там, в Заплавах, началась лихорадочная работа по формированию армии из прибывающих казаков. А Новочеркасск заняли большевики.
Выстрел атамана Каледина всколыхнул казаков. Каждая станица начала формировать свои отряды и изгонять большевиков, которые вздумали наводить в станицах свои порядки.
Вскоре большевики повели наступление из Новочеркасска на станицу Заплавскую. Меня просили защитить станицу. С небольшой группой казаков, около сотни, без орудий и пулеметов, я встретил наступающие цепи, разбил их и обратил в бегство. Был убит их предводитель, которого на следующий день в Новочеркасске торжественно хоронили в красном гробу.
А еще через несколько дней, на второй день Пасхи, под колокольный звон церквей, мы заняли Новочеркасск. Город ликовал. Меня встретила жена – на улице недалеко от нашей квартиры.
На следующий день меня назначили регистрировать всех офицеров, находящихся в городе, и распределять их по частям. Пришли регистрироваться и пожилые воспитатели Донского кадетского корпуса. Некоторые из них были воспитателями в корпусе, когда я был там кадетом. Я их, конечно, никуда не зачислил, а отпустил с Богом.
В этот же день в Новочеркасск вошел Дроздовский полк125 , прибывший на Дон из Румынии, и в этот же день приехал из Константиновской станицы генерал-майор Петр Николаевич Краснов. Образовавшийся «Круг Спасения Дона» единогласно избрал П.Н. Краснова Войсковым атаманом.
На следующий день генерал Краснов пригласил всех генералов во дворец, познакомился с нами и отпустил, а меня просил остаться. Он предложил мне быть членом Донского правительства и управляющим отделом коневодства и ремонтирования армии. Я отказался, не желая бросать строевую службу, но Краснов настаивал, говоря: «Безвыходное положение, вы коннозаводчик, больше некого назначить, а если вам эта работа не понравится, я через четыре месяца дам вам любую дивизию».
Я согласился. В Управлении коневодства я нашел полный штат служащих и опытного секретаря Смазнова.
Для армии нужны были лошади. Я сейчас же образовал три комиссии и назначил им районы для сбора лошадей в армию по известной шкале. На автомобиле я объезжал эти районы и руководил приемом лошадей.
Председателем одной из этих комиссий был полковник И.А. Клевцов, бывший мой помощник командира 12-го Донского полка. А моим помощником в управлении стал бывший командир лейб-гвардии Казачьего полка полковник А.А. Мишарев.
Генерал Краснов энергично принялся за работу. Образовал правительство, сформировал новую дивизию, первым полком которой стал наш лейб-гвардии Казачий полк. Вторым – лейб-гвардии Атаманский полк. Командиром лейб-казаков был назначен полковник Василий Аврамьевич Дьяков126 . Начальником дивизии – опытный генерал Генерального штаба генерал-лейтенант Федор Федорович Абрамов. Работала дивизия не покладая рук и вскоре встала образцовой дивизией.
На заседаниях правительства быстро решались все вопросы. П.Н. Краснов удивлял всех знанием по всем отделам управления. День свой Петр Николаевич начинал с 6 часов утра. От 6 до 8 он ездил верхом. Его всегда сопровождала супруга, которая говорила, что это единственное время, когда она может поговорить с мужем. С 8 до позднего вечера Краснов занят делами. С 8 часов утра начинается прием посетителей. Управляющие отделами входили без очереди. Меня Петр Николаевич просил всегда входить в его кабинет без доклада, не обращая внимания, что у него кто-то есть. Он всегда говорил: «Как я люблю ваши доклады – все понятно, все интересно, все дорого для меня». Генерал Краснов любил лошадь, и во всех его романах всегда есть кое-что о лошадях.
Донская армия продвигалась на север, тесня красных, и вскоре вся Донская область была освобождена от большевиков. Донской армией и управляющим военным отделом был полковник Денисов, вскоре произведенный в генералы. Начальником штаба войска Донского был назначен полковник Поляков127 , тоже потом произведенный в генералы. Генерал-майора Краснова Большой Войсковой Круг произвел в генералы от кавалерии, минуя чин генерал-лейтенанта.
К сожалению, начались разногласия с главным командованием, которое не понимало казаков, не знало казачьего быта и истории казачества. Я, заведуя коннозаводством и ремонтированием армии, не имел отношения к этому разногласию, но болел душой, видя, что это разногласие идет во вред общему делу борьбы с большевиками... Случайно я разговорился с господином Х. из окружения Главнокомандующего. Он возмущался самостоятельностью казаков и говорил, что эту самостоятельность надо немедленно прекратить. «Да ведь донские казаки все поголовно поднялись для защиты Дона и России. Чем больше будет таких образований с организованными армиями против большевиков, тем скорее мы победим. Я бы приветствовал, например, царство Казанское, которое сформировало бы армию против большевиков». – «Кто бы это мог быть царем казанским, кроме меня?» – «Отлично, будьте вы царем, формируйте армию, бейте большевиков. А когда явится Царь-батюшка, все устроит по-своему, опять будет великая единая могучая Россия, и никаких царств казанских не будет, а пока надо принимать все меры, чтобы победить большевиков». – «Нет, с этим я не согласен, и сейчас должно быть объединение полное во всем». – «Да ведь в оперативном отношении казаки, Донская армия, подчинены главному командованию, – что же еще надо? А в неверности Престолу и России казак