ваши дочери станут моими сёстрами… Отведи леди Маргет и юных леди на женскую половину, и предоставь всё, достойное их высокому положению, – приказал одному из приближённых.
Леди Сорнскую и девочек увели, а её место, один за другим, начали занимать родственники и подданные бывшего господина Сорна. Они просили у герцога милости и клялись в верности, и каждому Аркон нашёл место и дело. Дяде лорда он отдал кресло правителя Сорна, а его зятя назначил ответственным за сбор пошлины, чем очень удивил Далию. Несмотря на необычную доброту и милосердие герцога, её ненависть к нему не уменьшилась. Глядя на его лицо, она вспоминала, с каким равнодушием он смотрел, как петля удавки сжимает ей горло, как по капле уходит из тела жизнь, как она бьётся в агонии, ускользая в вечность… Девушка прекрасно понимала, что не доброта и истинное милосердие движут сейчас герцогом, а хитрый политический расчет: благодарные подданные лучше угнетённых врагов.
Вскоре в зале остались лишь двое: барон Тротус – командир дружины лорда Сорнского и Далия. Барон взглянул на девушку, но, увидев, что она не намерена просить о милосердии, вздохнул и ступил шаг вперёд. Он не опустился на колени и не склонился в глубоком поклоне, как это делали другие. Барон был гордым человеком и предпочёл бы достойную смерть позорному рабству, если предоставлялся такой шанс. Слегка склонив голову, выказывая герцогу уважение, он спокойно произнёс:
– Не думаю, милорд, что ваше милосердие распространится и на меня, потому не прошу о снисхождении. Я никогда не стану покорным рабом. Поэтому прошу о милости: позвольте мне умереть с достоинством, как воину.
– Это ваше решение, барон. И я не стану вас отговаривать, если бы будете настаивать на нём. Но хочу сказать, что я ценю хороших и честных солдат. Несмотря на то, что ваши люди проиграли, дрались они отважно и умело. Я был бы рад видеть вас среди своих офицеров. Могу предложить достойное вашему званию место, если вы откажетесь от самоубийства и решитесь перейти на сторону победителя.
– Я хотел бы подумать…
В голосе барона слышалось явное смущение.
– Я не тороплю вас. Возвращайтесь к себе и хорошенько всё обдумайте.
Барон Тротус ушёл в сопровождении стражника, и Далия осталась один на один с герцогом. Мрачный взгляд мужчины остановился на ней, и девушка вновь ощутила тот невольный страх, который возник при первой встрече с Арконом.
Девушка стиснула зубы и попыталась ответить Грозному Герцогу таким же мрачным взглядом, каким он смотрел на неё. Герцог молчал, молчала и девушка. В зале воцарилась напряжённая тишина.
Откинувшись на спинку кресла, Аркон сложил руки на груди и выжидающе смотрел на виолку. Он был спокоен и отчуждён, и это отчего-то злило девушку. Бездушный и равнодушный, словно горный орёл, восседающий на скале и высматривающий беззащитную жертву.
Не выдержав гнетущего молчания, Далия процедила сквозь зубы:
– Если вы ждёте, что я паду ниц и буду вымаливать себе благополучие, то сильно ошибаетесь, милорд… Мне не нужны ваши милости, я никогда не стану вашей рабыней, и добровольно уходить из жизни не стану!
– Тогда чего же ты хочешь?
Голос герцога звучал спокойно, без нотки удивления, словно он ожидал услышать именно это.
– Не видеть вас больше! – в сердцах воскликнула девушка.
Внезапно лицо Аркона осветила искренняя улыбка, вмиг изгнавшая мрачность из глаз и смягчившая жёсткость губ.
– Это очень просто: я прикажу выколоть тебе глаза! – со смехом произнёс он. – Или я неправильно понял твоё желание?
Далия похолодела. И надо же было такое ляпнуть! Это чудовище способно на что угодно. Лучше бы ей помолчать, пока не договорилась до беды.
Но всё же девушка не удержалась и буркнула:
– От вас я другого и не ожидала…
Герцог перестал улыбаться и взгляд его стал мрачнее прежнего. В нём сверкнула угроза.
– Я был добр и терпелив к тебе, женщина, но ты не оценила моей доброты. Ты считаешь меня безжалостным убийцей, без сердца и сострадания… Возможно, я такой и есть, но только на войне. – Голос герцога звучал жёстко и резко. – В мирное время, дома, я совсем другой. Ты не знаешь меня с этой стороны. Не знаешь и не пытаешься узнать. Ты судишь меня по своим представлениям, слухам, сквозь призму собственной ненависти… Думаю, будет правильным убить тебя… Но ты высказала своё желание и я выполню его: ты больше меня не увидишь, пока сама этого не захочешь. Уведите её!
Стражники отвели пленницу назад в узилище, и тяжёлая дверь с грохотом закрылась за ней.
6
Несколько дней Далию никто не тревожил. Но в один из дней снова пришли стражники в чёрных костюмах и, окружив пленницу, повели по запутанным переходам. В душу девушки закралась невольная тревога: неужели герцог решил осуществить шутку о выколотых глазах? Но она постаралась подавить страх. Эти негодяи не услышат её мольбы!
Наконец, они остановились перед массивной, окованной медными полосами дверью с квадратным, запиравшимся снаружи окошком. Отодвинув железный засов, один из конвоиров открыл дверь и жестом приказал пленнице войти. Преодолев внутреннее сопротивление, девушка настороженно переступила порог. Она опасалась, что окажется в камере пыток или в каморке палача.
Но опасения не оправдались. Далия оказалась в сумрачной комнате, разделённой пополам кожаным занавесом. С одной стороны высился котёл для подогрева воды, трубка из которого шла за занавес. С другой стоял чан с холодной водой, трубка от которого тоже шла за таинственный занавес. Возле котла лежала большая куча дров, стояло ведро для мусора; в углу приткнулись метла, совок и кочерга. Рядом с чаном стоял небольшой столик. Похоже, она оказалась в прачечной. Но зачем? Для работы?
Как только девушка переступила порог, дверь с громким стуком закрылась, и она осталась одна, судя по тишине, царившей в помещении.
Далия осторожно прошла вперёд и заглянула за ширму. Она ошиблась насчёт прачечной: перед глазами предстала шикарная ванная комната. Стены покрывали нежно-розовые с золотыми вкраплениями панели из лакированной иги, так называемого «розового дерева». Посредине красовалась начищенная до блеска овальная бронзовая ванна. Рядышком стоял столик-сундучок с мочалками, баночками ароматного мыла, различными маслами и травяными отварами для принятия водных процедур. В изящном гардеробе из всё того же розового дерева, но более тёмного, насыщенного, оттенка, висела на плечиках и лежала на полках различная одежда: лёгкие домашние платья, тонкие и тёплые халаты, нижние юбки, корсеты, пояса, лифы, шёлковые брючки-шаровары, и даже два офицерских арконитских костюма из чёрного бархата. В другом отделении возвышались горки полотенец и постельного белья.
На одной из стен, в изножье ванны, на стене висело большое зеркало, а напротив него темнела дверь. Открыв её, девушка увидела ведущую вверх лестницу, с покрытыми ковровой дорожкой ступенями. Поднявшись, Далия оказалась в большой светлой комнате, стены которой покрывала искусная мозаика из цветных камней, выложенная в изумительный сложный орнамент. Свет в комнату проникал через высокие арочные окна на одной стороне. В стене напротив, темнела ниша алькова с плотным бархатным занавесом и высокой кроватью. Под другой стеной стоял дамский столик с зеркалом, шкатулками и канделябрами, мягким пуфом и скамеечкой для ног. Посредине – круглый мраморный стол и несколько мягких стульев. Возле окон приткнулось одинокое кресло – глубокое, обитое тиснёной кожей. А вид снаружи захватывал воображение…
Далия знала, что герцогский замок расположен на самой высокой скале, отвесно обрывающейся в море. Его высокие башни и остроконечные шпили, зелёные медные крыши и яркие вымпела бросались в глаза задолго до подхода к острову, и зачастую служили проходящим мимо судам вместо маяка. Замок считался неприступной твердыней, и многие до сих пор удивлялись, как Аркон так легко захватил его? Все сходились к мнению, что без предательства тут не обошлось.
Комната, в которой находилась Далия, по-видимому, располагалась в одной из башен, почти нависавших над бездной, потому что из окон открывался захватывающий душу вид бесконечных морских далей, простиравшихся до самого горизонта. Пространство окон закрывали вмурованные в камень ажурные решётки, поэтому посмотреть, что там внизу и далеко ли до земли, девушка не смогла.
Каменный пол новой великолепной темницы покрывал толстый мягкий ковёр с длинным ворсом, в котором ноги утопали, как в траве. Он походил на лужайку: приятного зелёного цвета, с хаотично разбросанными разноцветными пятнышками – словно яркие цветочки выглядывают из густой травы.
Комната подходила для какой-нибудь знатной благородной пленницы – леди или даже принцессы, а не для простой наёмницы. Эта неожиданная роскошь удивила и озадачила девушку. В какие игры играет с ней Грозный Герцог? Что задумал его изощрённый каверзный ум? Он хочет соблазнить её роскошью? Смирить упрямый дух кажущейся добротой? Сломить удобствами?
Но девушка не стала долго ломать голову над нынешним положением, а решила воспользоваться им сполна. Что бы там ни задумал герцог – это его проблемы. А виолка вспомнила шутливую солдатскую поговорку «Дают – бери, бьют – беги» и спустилась вниз.
Первым делом она разожгла очаг и согрела воду. Затем наполнила ванну и долго нежилась в душистой горячей воде. Вымылась, переоделась в синий шёлковый лиф и такие же брючки-шаровары. Осмотрев себя в зеркале, осталась довольна. Поднявшись наверх, нашла на туалетном столике всё, что необходимо женщине: различные гребешки и расчёски, заколки и ленточки, мази для лица, рук и тела, краски для щёк, век и губ… В виолке проснулось женское начало, и она задержалась у столика надолго, пока не осталась довольна собственным отражением.
Пока девушка любовалась собой в зеркале, внизу стукнула дверь.
Спустившись в нижнее помещение, Далия увидела накрытый поднос, какой служанка приносила ей ранее, стоявший на столике у двери.
Еда тоже стала лучше, комнате под стать: свежий салат, мягкий хрустящий хлебец, запеченное с овощами мясо, фрукты и кувшинчик вина.