— Вот уж нет! С сегодняшнего дня, будь добр, стучи! — возмущенно требую я, прижимая к груди тетрадь с записями.
Эльф заходится смехом.
— Стучал я, стучал, — успокоившись, оправдывается он. — Ты так увлеклась, что действительно не услышала.
Я все еще недоверчиво смотрю на Эмиля, он в ответ лишь качает головой. Кажется, я незаслуженно оскорбила его недоверием. Тут же возникает желание сгладить неприятный момент, но приносить извинения не хочется, поэтому начинаю оправдываться:
— Это мое новое увлечение, появилось совсем недавно.
— Да на здоровье! — отзывается Эмиль и распрямляется, нависая надо мной как никогда раньше. Не очень-то приятно. Я ловлю себя на том, что сжимаю губы. Осознав это непроизвольный жест, сразу же стараюсь исправиться, чем вызываю улыбу у Эмиля.
— Может, уже отойдешь? — ворчу недовольно.
Мужчина покладисто делает шаг назад, обходит диван и явно настроен присесть. Я поджимаю ноги, освобождая ему место. Теперь очень неудобно лежать. Предвосхищая мои барахтанья в груде подушек, Эмиль сам решает возникшую проблему. Он поднимает с пола одну подушечку из тех, которым не нашлось места на диване, и кладет себе на колени. Мне остается только вытянуть ножки.
— Спасибо.
Эмиль вытягивает правую руку вдоль спинки дивана и кладет на нее голову.
— Ну что вы, леди! Любой ваш каприз будет удовлетворен. Я же обещал вам комфортное пребывание в моем доме.
— Шутишь?
— Вообще-то, нет, — признается эльф, глядя не меня совершенно серьезными глазами.
— Правда? — От удивления слово вылетает на одном дыхании. Непривычно серьезный взгляд начинает нервировать, поэтому я принимаюсь рассматривать узоры подушек, лежащих возле дивана, и задаю нейтральный вопрос: — Как прошел день?
— Плодотворно, — отвечает Эмиль с усталым вздохом. — В конце года предпочтительнее всего, когда дни проходят именно так.
— Понятно, — киваю я и развиваю мысль, — подбираете хвосты в бумагах, как и прочие организации.
Эльф выглядит озадаченным.
— Наверное, этим занимаются в канцелярии, — с сомнением замечает он. — Во всяком случае, не припомню, чтобы ко мне подходил кто-то из сотрудников с вопросами по документам. Если ты помнишь, столицу ожидает череда общественных мероприятий, наплыв эльфов со всей страны, которые приедут, кто к родственникам, кто просто провести каникулы в столице. Еще нам предстоит принимать делегацию из Ямеля. Да, не стоит забывать: на большинстве из празднеств будет присутствовать императорская семья в полном составе.
— А разве для решения подобных задач нет какой-нибудь службы безопасности? Почему это попадает под твою юрисдикцию?
— Далия, — начинает Эмиль голосом терпеливого учителя, — моя юрисдикция — безопасность государства, а у нас государство — это, в первую очередь, император. Вспомни нашу историю.
— С такой точки зрения я на этот вопрос не смотрела.
Мужчина пожимает плечами, что выглядит довольно забавно, поскольку его полова все еще лежит на руке. Только веселость как рукой снимает, когда меня осеняет неприятная мысль.
— Получается, все праздники ты будешь пропадать на службе?
— Нет, даже не надейся избавиться от моего общества на выходных, — шутит Эмиль. — Я хороший начальник и в состоянии организовать рабочий процесс так, что на стадии исполнения необходимость в моем присутствии отпадает.
— Здорово! — вырывается у меня радостный возглас.
— Приятно слышать, что я тебе еще не совсем надоел.
— Перестань так шутить! — прошу я, правда, без особой надежды на то, что меня послушают. Однако удача вновь ко мне возвращается, поскольку Эмиль покорно меняет тему разговора:
— А как прошел твой день?
— Мое дежурство выдалось плодотворным, как и твое. К великой радости тех, кто к нам обращался. Придя домой, попробовала связаться с Велой — не получилось, но я смогла застать дома Давида. Мы с ним мило побеседовали. И после этой беседы он выглядел очень довольным. В связи с чем, у меня появился вопрос к тебе.
Последнее заявление вызывает у собеседника даже не удивление, а откровенное недоумение.
— Можно, для начала узнать подробности вашего милого разговора?
— Можно, — я милостиво соглашаюсь удовлетворить просьбу эльфа. — После обычных расспросов о моем здоровье, самочувствии и делах братец из вежливости поинтересовался, все ли в порядке у тебя. Я его заверила, что и у нас с тобой, и у тебя в частности все отлично. Так же я упомянула о знакомстве с твоими родителями. Как ты понимаешь, Давид этой новости удивился, а когда я рассказала о предложении твоей матери составить ей компанию на каникулах, он очень оживился. Известие о том насколько благосклонно ты сам воспринял это предложение, просто сотворило чудо с моим братцем. Когда к нему вновь вернулся дар речи, он даже попросил передать тебе пожелания удачи в предновогодней суматохе. Так вот… — Подобное вступление заставляет Эмиля заметно напрячься, — мы опять возвращаемся к значению и значимости подобного жеста со стороны твоей матушки. Ты меня уверял, будто это чуть ли не пустая формальность.
— Уверял, — упавшим голосом соглашается Эмиль.
— И?
— И этот жест ровным счетом ничего не значит, — продолжает стоять на своем эльф.
— Эмиль, — пришло мое время демонстрировать тон учителя, — как-то Вела назвала моего брата замкнутым. Разумеется, я тут же принялась с ней спорить. Не желая соглашаться, я стала внимательнее относиться к его манере общения. В конечном счете, я вынуждена была признать правоту подруги. Давид плохо воспринял бы твое появление в моей жизни в принципе, а в роли моего любовника ты его откровенно… бесишь…
— Бешу?! — усмехается Эмиль.
— Да, не перебивай, прошу. Так вот, его пожелание сегодня было очень значительным шагом и очень личным. У него был такой вид, словно про себя он говорил: "О! Этот эльф, оказывается, не так уж плох!" Из чего я делаю вывод, что в глазах моего брата, предложение твоей матери, чуть ли не равносильно объявлению о нашей помолвке. Прости, но зная своего братца, могу заверить — нечто меньшее не заставит его благосклонно взглянуть ни на тебя, ни на нашу связь.
Моя речь вызывает еще один тяжелый вздох у Эмиля.
— Я уже поняла, твою точку зрения: ты полагаешь, подобный поступок не накладывает никаких обязательств. Теперь же я хочу услышать, как его воспримут окружающие, и какие выводы они сделают, увидев меня в общество твоих родителей.
Вздохнув еще раз, Эмиль решается на вербальное общение. Только вместо объяснений я получаю вопрос:
— Мать прислала тебе приглашение на бал первого числа?
— Да, — коротко бросаю в ответ. Я вся в нетерпении, поскорее бы он перешел к сути вопроса!
— Этот бал дает император во дворце. Твое появление в сопровождении моих родителей, а не меня, будет воспринято всеми как знак принятия тебя с их стороны.
— Звучит неплохо. А какова практическая польза?
— Практическая польза состоит в том, что все любители посплетничать на наш счет вынуждены будут закрыть рты даже в узких компаниях. Кроме того, тебя смогут приглашать на разные мероприятия, не боясь осуждения со стороны общества.
— А как же приглашение к госпоже Траэль?
— Приглашали меня, — напоминает Эмиль.
— Ну, а чем плохим обернется мое появление на балу рядом с твоим отцом и матерью.
— Фактически, это означает, что мы планируем объявить о своей помолвке.
— О помолвке? А когда… То есть существуют ли какие-нибудь сроки… — от потрясения мысли в голове путаются.
— Теоретически можно тянуть хоть вечность, но фактически — полгода, максимум — год.
— А если объявления так и не последует?
— Если объявления не последует, леди становится парией в глазах общества. Если она осознает свою неготовность к этому шагу, все решат, что она пренебрегла оказанной честью со стороны семьи потенциально жениха. Отказ мужчины сделать предложение будет означать, что леди недостойна или же с ней что-то не так.
— В любом случае виноватой будет дама, — подвожу итог.
— Верно, — произнося эти слова, Эмиль смотрит на меня грустным взглядом. Сразу же вспоминаются его предостережения в самом начале этой авантюры, когда он уверял, что я не представляю, насколько плохо все может для меня обернуться. Он был прав. Я не представляла…
— Ну, полгода, это вполне приличный срок, чтобы придти в себя и как-то определиться с планами на будущее. Вряд ли я задержалась бы в твоем доме дольше. Кроме того, теперь появилась хоть какая-то определенность… — на этом мой деланный оптимизм иссякает, этому немало способствует все еще печальный взор эльфа. Я решаюсь переменить тему. — Еще меня порадовал счет от портного. Сумма оказалась гораздо меньше той, на которую я рассчитывала. Надеюсь, твоя мать одобрит платья. Я собираюсь ей их показать. Как ты считаешь, это хорошая идея?
Эмиль удивленно приподнимает брови.
— Идея неплохая, только не думаю, что в этом есть нужда. У тебя прекрасный вкус.
На это замечание я фыркаю.
— Ты не согласна?
— Согласна. Это я вспомнила советы, которые мне давала помощница портного, снимая мерки и предлагая фасоны.
— Поделишься?
Я молчу в нерешительности.
— Почему нет? Это же было забавно, верно? — и голос такой обволакивающий и вкрадчивый. Я сдаюсь:
— Было… В общем, она предложила мне подчеркнуть эм… достоинства моей фигуры. Я ей ответила, что в этом нет нужды, их и так трудно скрыть.
Эмиль изо всех сил старается сдержать улыбку, но его как всегда выдают глаза.
— Да-а-а… — тянет он, прищурившись, — тут я тебя поддержу.
— В смысле? — вопрошаю с недоумением.
— В смысле, твоя фигура действительно обладает выдающимися достоинствами.
Я молчу и заливаюсь краской от смущения и возмущения. Вот нахал!
— Ты в ночной сорочке… этот воспоминание будет преследовать меня до конца жизни, — заверяет Эмиль, подтверждая только что данную ему характеристику и заставляя пожалеть о своей сиюминутной слабости и неспособности не поддаваться на его уговоры.