Если просвещенный, умный менеджер примет мой взгляд на вещи, то он будет готов понять новый, более высокий уровень жалоб и фрустрации у своих подопечных, возникающий в ответ на улучшение условий, не станет рассчитывать на то, что с улучшением условий наступит благодать и придет конец всякому недовольству. Он не станет попусту огорчаться и чувствовать себя обманутым, он не обозлится на человечество за то, что его подчиненные продолжают роптать, несмотря на все усилия, деньги и хлопоты, вложенные в улучшение условий их труда. Он должен задать себе вопрос:
с каких мотивационных высот звучит этот ропот? Поднялись ли жалобы на более высокий мотивационный уровень? Это все, чего он может ожидать от своих трудов, все, чего он должен научиться ждать. Это единственное мерило
О низших жалобах, высших жалобах и мета-жалобах
255
эффективности затраченных им усилий, и эте единственное, на что он может рассчитывать. Но по моему мнению, добившись успеха в этом, наш менеджер вправе испытать прилив счастья, а не просто тихую радость.
При этом нужно быть готовым решить несколько специфических проблем. Одна из них - что называть справедливостью и несправедливостью? Понятно, что жалобы зачастую вызваны сопоставлением того, что дано человеку, с тем, что дано окружающим, сравнением себя с другими. Человек обижается, например, на то, что у кого-то лучше освещено рабочее место, более удобное кресло, более высокая зарплата и так далее. Недовольство может быть вызвано до крайности мелкими, незначительными обстоятельствами - человек может сравнить размер своего стола с размером стола соседа или вспоминать, сколько цветов преподнесли ему на юбилей сотрудники, и прочее. Зачастую нам придется выносить суждение ad hoc, определяя, счесть ли эту конкретную жалобу рожденной неудовлетворенной метапотребностью в справедливости или же она происходит с более низкого уровня, от потребности в доминировании, является способом обойти коллегу, оттолкнув его локтем, проявлением карьеризма. В книге Далтона приведено несколько примеров разных жалоб и показывается, что их причиной может быть даже неудовлетворенная потребность в безопасности. Мне припоминается один пример из этой книги. Сотрудники заметили, что если секретарша начальника вдруг становится холодна к кому-то и старается не замечать его, значит, его ждет скорое увольнение. Иначе говоря, в каждом конкретном случае нам придется догадываться о том, какой уровень мотивации стоит за той или иной жалобой.
С другой специфической проблемой нам придется столкнуться при попытке проанализировать значение денег для мотивации. Деньги могут оказаться вовсе не представленными в мотивационной иерархии. Пли могут быть связаны с низким уровнем ценностей, или со средним, или с высоким, или даже с уровнем мета-ценностей. Когда я пытался точно привязать тему денег в жалобах к конкретному уровню потребностей, то почти всегда либо терпел неудачу, либо замечал возможные разночтения и, сочтя, что такие жалобы невозможно добросовестно ранжировать, вычеркивал их из общего списка.
Несомненно, будут и другие трудные в оценке ситуации. Наверное, разумнее всего при столкновении с такими данными не пытаться оценить их, а отбросить их как невозможные к использованию. Конечно, если иметь время и силы на огромное, тщательное и персональное исследование проблемы, можно вернуться к этим данным, заново пристрастно проинтервьюировать людей и в конце концов разобраться, к какому именно мотивационному уровню относилась сомнительная жалоба, например, жалоба на нехватку денег. Но в рамках реального исследования такой идеализм недостижим и невозможен, в нем просто нет необходимости. Это трижды верно, если мы в экспериментальном исследовании пытаемся выработать общий критерий для оценки разных предприятий, например, для завода, отли Общество
чающегося хорошим менеджментом, и для завода, отличающегося плохим менеджментом.
О действительно плохих условиях. Не стоит забывать, насколько кошмарными могут быть условия на самом деле. Учебники по менеджменту не дают нам примеров действительно плохих условий труда и жизни, с которыми приходилось столкнуться любому, кто вынужден был перебиваться случайными заработками или согласиться на работу, не требующую высокой квалификации, не дают примеров условий, максимально приближенных к боевым. Может быть, в качестве крайней метки на этой шкале стоит принять условия жизни военнопленного, заключенного или узника концентрационного лагеря. Или представить себе маленькое, на одного-двух наемных работников предприятие, вторгшееся в высококонкурентную и жестокую сферу бизнеса, где на счету каждый цент, где хозяин может получать прибыль, только сдирая три шкуры со своих работников, доводя их до изнеможения, выжимая из них все соки так долго, как только они смогут вынести. Не стоит обманывать себя, называя крупные корпорации, отличающиеся относительно плохим менеджментом, <корпорациями с плохими условиями труда>; условия на них не такие уж плохие. Тут имеет смысл вспомнить, что 99 процентов населения земного шара много бы дали за то, чтобы получить работу в худшей из этих корпораций. Чтобы иметь возможность сравнения, мы должны иметь примеры более разнообразные. Думаю, для целей подобного исследования полезно уже сейчас начать подбирать коллекцию примеров действительно плохих организаций.
Еще одна сложность. Есть побочное следствие хороших условий жизни, которое только сегодня становится очевидным и которое очень удивило меня, когда я впервые столкнулся с ним. Оно заключается в том, что хорошие условия с одной стороны способствуют развитию большинства населения, но с другой стороны оказывают плохое, даже пагубное влияние на отдельных членов общества. Например, неприкосновенность личности, дарованная представителям власти, приводит к предосудительному поведению облеченных властью людей. Или свобода в принятии решений, отсутствие запретов и связанное с этим повышение личной ответственности за дело заставляют людей зависимых и пассивных тревожиться и испытывать страх. Я не так уж много знаю об этом парадоксе, потому что заметил его только в последнее время. Но при исследованиях подобного рода его нужно обязательно иметь в виду. Прежде чем мы попытаемся дать ему объяснение, прежде чем мы возьмемся проводить какие бы то ни было эксперименты, необходимо аккумулировать как можно больше конкретных его описаний. Представьте себе проблему следующим образом. Предположим, что большая часть населения близка к некой психопатологической крайности, - например, люди с легкостью готовы стащить что ни подвернется под руку. Но они живут и работают в обстановке строгого контроля, за ними все время присматривают, и искушение, как и сами дурные наклонности, не осознаются ими. И вот однажды
О низших жалобах, высших жалобах и мета-жалобах
257
некий банк решил объявить <день доверия>: отключил сигнализацию, дал выходной охранникам и во всем положился на своих сотрудников. В такой ситуации на десять или двадцать служащих обязательно найдется один, я на самом деле не знаю соотношения, - который испытает искушение чтонибудь стащить. Обязательно найдется и такой работник, который не сможет побороть этого искушения и поддастся ему.
Не надо думать, что хорошее отношение к человеку, хорошие условия неизбежно побудят всех без исключения людей к росту и самоакгуализации. От некоторых невротиков этого не приходится ждать. Совсем не обязательно это и для людей с определенной конституцией и темпераментом. Наконец, некоторую, небольшую долю краж, проявлений садизма и прочих язв человеческой природы можно списать именно на <хорошие условия>, на соблазн, в который оказался введен человек, полностью предоставленный своей чести и совести. Мне вспоминается в связи с этим принцип <полного доверия>, применявшийся в Корнуэльском университете, когда я учился там на последних курсах в 1926-1927 годах. Принцип настолько поразил воображение студентов, настолько польстил им и доставил столько удовольствия, что для девяноста пяти процентов их он прекрасно работал. Но на каждом из экзаменов обязательно один-два или даже три процента студентов пользовался им, чтобы списать, обмануть, сжульничать. Для них этот принцип не работал. Похоже, этот принцип <полного доверия> все же не стоит распространять на ситуации, где искушение слишком велико, где ставка слишком высока.
Все описанные мною идеи и техники в принципе можно применить и в иных социально-психологических ситуациях. На примере колледжа, изучив жалобы профессорско-преподавательского состава, представителей администрации и студентов, оценив мотивационный уровень их недовольства, мы сможем судить о степени просвещенности этого колледжа. В этой ситуации перед нами предстанет вся иерархия недовольства, иерархия потребностей, которые не находят удовлетворения. Этот же подход будет достоверен при исследовании супружества; с его помощью можно, основываясь лишь на жалобах супругов, даже оценить успешность конкретного брака или, вернее сказать, степень его здоровья или нездоровья. Мы поймем, что может значить для супружеской жизни, если жена жалуется на то, что муж забыл подарить ей к празднику цветы, или что он никак не запомнит, сколько ложек сахара нужно класть в ее кофе, и в то же время не высказывает претензий по поводу разбитого носа или выбитых зубов. То же самое верно ив отношении Детей, пеняющих на своих родителей. И в отношении детей, недовольных своей школой и своими учителями.
Думаю, я вправе сделать вывод о том, что здоровье или уровень развития любой организации в принципе можно оценить при помощи этой техники техники исследования недовольства и жалоб, техники определения места этих жалоб в общей мотивационной иерархии. При этом не стоит забывать, что какими бы хорошими ни были брак, школа, колледж или родители,
258
Общество
человек всегда будет устремлен к лучшему, а значит, всегда будет высказывать недовольство. Кроме того, жалобы необходимо подразделять на позитивные и негативные. Негативными я называю жалобы на то, что не удовлетворены, находятся под угрозой или в опасности низшие его потребности, даже если прежде, когда им ничто не угрожало, человек не замечал их или считал их удовлетворенность само собой разумеющейся. Недовольство такого рода более резкое и более острое, чем позитивное. Например, если вы спросите человека, чем хорош его дом или место его работы, он вряд ли расскажет вам, что в его доме есть полы и поэтому у него всегда сухие ноги, или что в его рабочем кабинете нет клопов и тараканов. Он считает все это само собой разумеющимся и не включает в список достоинств. Но какой крик он поднимет, если какое-нибудь из этих само собой разумеющихся условий вдруг будет нарушено! Иначе говоря, удовлетворение низших потребностей не ценится человеком и не вызывает у него чувства благодарности судьбе, но стоит ему ощутить угрозу их отправлению, как они становятся источником бурных жалоб. А с другой стороны, кроме негативного недовольства, мы можем говорить о позитивном недовольстве, или о позитивных жалобах, или о предложениях по исправлению неудовлетворяющей ситуации. Они, как правило, обращены к тому, что находится выше насущного в мотивационной иерархии, к тому, что впереди, к следующей манящей цели.