тие сделал Урванцев. Вот только добраться до скрытых на краю света богатств было трудно.
Николай Николаевич исследовал весь северо-западный Таймыр и острова, лежащие к северу от него в Ледовитом океане. С группой товарищей два года провел Урванцев на неведомой дотоле Северной Земле. А когда ледокольный пароход «Сибиряков» принял четырех героев к себе на борт, Урванцев развернул на штурманском столе карту. На ней впервые были обозначены острова Октябрьской Революции, Большевик, Комсомолец и Пионер. Это — целый архипелаг, превосходящий по площади такие государства, как Голландия или Бельгия.
Родина высоко оценила заслуги Николая Николаевича Урванцева. Он стал одним из первых в стране докторов геолого-минералогических наук, причем это звание было присуждено ему единогласно без защиты диссертации!
Орден Ленина появился на груди Николая Николаевича. Это был орден за № 430. Не так уж много людей было удостоено до Урванцева столь высокой чести!
В апреле 1942 года, в самый трудный год Великой Отечественной войны, Норильск дал первый никель, так нужный для армии. Когда специальный самолет, нагруженный листами никеля, поднялся в воздух и взял курс на Большую землю, строители плакали от радости, не скрывая слез. Плакали закаленные коммунисты, из которых не могли выжать слезы ни физическая боль, ни нравственные мучения…
Николай Николаевич Урванцев был первым горожанином Норильска, выдающимся ученым, о котором знали и слышали на Севере все. Его мнение в вопросах, касавшихся геологии, было наиболее веским. Урванцева постепенно повышали в должности: он стал руководителем Геологической службы комбината.
Его жена и верная спутница Елизавета Ивановна была в ту пору далеко от него. Военный врач Урванцева всю войну провела на фронте. А демобилизовавшись, поехала к мужу в далекие края, знакомые еще с молодых лет. В тундре, где потом вырос Норильск, провели они когда-то свой медовый месяц, в этом же городе отметили они свою серебряную свадьбу.
С той поры многое изменилось. Известный всему миру ученый Урванцев живет в Ленинграде. Его заслуги в изучении Арктики отмечены Большой Золотой медалью, которой наградило его Географическое общество СССР. Маститый геолог давно уже не молод, но и теперь ему не сидится дома. Он внес свой вклад в разведку новых рудных месторождений на Таймыре, в поиски нефти на Крайнем Севере. Его советами пользуются и строители Талнаха, и проектировщики Хантайской ГЭС — заполярного Диепростроя…
После осмотра старого дома-музея гостеприимные хозяева отвезли нас на рудник, где открытым способом добывается руда. Дорога, по которой мы ехали, была обнесена высоченными деревянными щитами от зимних заносов. Автобус карабкался вверх но асфальтированному серпантину.
Наконец автобус остановился. Лил дождь, но все туристы, даже наши усталые старички, вылезли из машины. Вокруг высились угрюмые серые скалы без признаков какой-либо растительности. Среди гигантских глыб струились змейки тумана. Потом надвинулось облако, белая муть скрыла все вокруг, оставив только мрачный каменный хаос. Мы чувствовали себя беспомощными среди этих утесов и скал, в этом первобытном царстве природы, где господствовали камень, вода и ветер. Сюда надо бы отправлять в творческую командировку художников, которые иллюстрируют научно-фантастические книги о полетах на Марс, Луну и Венеру. Пусть рисуют с натуры.
После поездки на рудник группа туристов побывала на угольном разрезе. Мы не спускались под землю, а даже наоборот: удобная вагонетка быстро доставила нас по закрытому подъемнику на вершину горы. С нее хорошо было видно, как ведутся по соседству вскрышные работы, сдирается слой почвы, чтобы начать добычу открытым способом.
Я смотрел на северо-восток. Где-то там, в сотнях километров отсюда, на самом краю Таймыра и на самом краю земли, тянутся длинные хребты с плоскими вершинами, отделенные один от другого глубокими впадинами. Там находятся горы Бырранга — это звучное название с детских лет волновало и притягивало меня. Там до сих пор еще почти не ступала нога человека. Туда устремляются мечты и фантазии неуемных искателей. Геологи надеются встретить там залежи ценных металлов. Романтики создают об этих горах легенды! Я, например, с удовольствием перечитываю книгу Л. Платова «Страна семи трав», радуясь тому, что автор помог мне заглянуть в тайну, что он сумел построить увлекательный сюжет, дать читателям много полезных географических, этнографических и исторических сведений.
Бырраига хранит еще много тайн и загадок. Там, например, до сих пор живут толсторогие (снежные) бараны, ровесники мамонтов. В других районах эти животные давно уже вымерли, сохранились они только в заенисейских горах Северной Сибири. С большим трудом удалось добыть в 1953 году единственный экземпляр толсторогого барана для Красноярского краеведческого музея.
В последние годы ученые все чаще и все настойчивей пытаются проникнуть в труднодоступные районы Бырранги. Совершенно неожиданно в распадке этих гор, на высоте девятисот метров над уровнем моря, был обнаружен большой ледник. Не мудрствуя лукаво, первооткрыватели окрестили его Неожиданным.
Сразу встал вопрос, что это за ледник, каково его происхождение? Может, он сохранился со времен оледенения Земли? А может, возник сравнительно недавно под влиянием изменений климата и будет расти и шириться? Чтобы найти ответы на эти и другие загадки, весной 1967 года на Таймыр выехала специальная экспедиция Арктического и Антарктического института. Полярные географы создали на Неожиданном свою базу и принялись систематически исследовать ледник и окрестности.
Еще недавно считалось, что на Бырранге нет ледников. А теперь ученые с удивлением обнаружили узел оледенений скандинавского типа: целый комплекс нагорных ледников на вершинах Бырранги со спускающимися по разным направлениям долинными ледниками. Сомнений не было: найден один из последних приютов некогда грозного ледяного панциря, покрывавшего огромную площадь Земли, а потом отступившего при потеплении.
Может, высокая часть Таймыра как раз и была центром древнего оледенения? Убывает ли ледяной панцирь Бырранги или увеличивается в размерах? Выяснить все это очень важно. Как знать, может, со временем с Таймыра снова двинутся на просторы Сибири ледяные лавины, несущие холод и смерть?
Ученые должны не только предугадать, но и найти меры, способные предотвратить угрозу катастрофы, если она возникнет.
Вот какие загадки и тайны хранят в себе мрачные туманные горы, вытянувшиеся цепью вдоль самого северного побережья нашей страны…
В Норильске я разговаривал с людьми разных возрастов и профессий, искал человека, побывавшего в ущельях Бырранги. И не нашел. Многие даже не знают о существовании этих гор. Удивляться тут нечему. Меньше чем за сутки норильчанин попадает на самолете в Москву и даже к Черному морю. А чтобы добраться на оленях до горной страны, требуются недели, а то и месяц. Самолеты туда не летают. Там нет людей, негде приземлиться, да и сами горы все время затянуты туманами.
Прощаться с Норильском, с этим чудесным городом, было немного грустно. Хотелось задержаться в нем, поговорить с людьми, побродить по окрестностям. Но теплоход не такси: ждать не станет.
До сих пор мы продвигались все дальше и дальше к северу. А на Норильском вокзале, в двух тысячах километров от Красноярска, впервые ступили на свои собственные следы. От сюда начинался обратный путь.
РЫБА В МОТНЕ
Туристы, желающие половить рыбу, были в один прекрасный день приглашены на корму, где сушился старый, пестревший белыми нитками невод. Я пришел в числе первых. Собралось человек пятнадцать. Бывший летчик-испытатель с протезом вместо правой ноги. Преподавательница музыкального училища, пятидесятилетняя милая дама в спортивном костюме, но с такими нежными пальчиками, что просто немыслимо было предлагать ей держаться за грязную мотню невода. Юная девица в платье колоколом и в туфлях на шпильках. Три пенсионера и две пенсионерки, способные передвигаться, только поддерживая один другого. Еще было двое школьников лет по двенадцати. На них я поглядывал с надеждой. Эти хотя на подхвате, но все же могли работать.
Наконец появился боцман. Он с уважением посмотрел на бывшего летчика, на преподавательницу музыки, на пенсионеров, но восторга не проявил. Только мне кивнул обрадованно, словно старому знакомому. А может, ему просто требовались физически здоровые люди. Как бы там ни было, он предложил мне пост бригадира. Я сделался начальником без команды. Но боцман сказал, что ловить рыбу помогут матросы.
Нам было дано указание починить невод: перебрать его и заштопать дырки крепкими суровыми нитками. Прямо скажем, работенка не очень занимательная. Зевакам скоро наскучило глядеть на нас. Да и ряды моей бригады растаяли с диковинной быстротой. Убежали ребятишки, исчезла девица на шпильках. Через час остались только терпеливые пенсионеры, преподавательница музыки да я. Нас ободряло то, что в неводе было очень много драных ячеек, значит, в него попадала крупная рыба.
На следующий день, ближе к вечеру, теплоход бросил якорь возле длинного низкого острова. Большую часть его покрывал желто-серый песок, с такими же барханами, как и в пустыне, только пониже. А в некоторых местах, на болотинах, густо разросся кудрявый кустарник.
В шлюпке, на дне которой покоился невод, сидели пятеро дюжих матросов и боцман. Возглавлял команду второй штурман Коля. Он развалился на корме, держа в руках румпель.
Эта команда вполне могла отправиться в путь без меня. Если я и был нужен, то лишь для маскировки. Дело в том, что ловить рыбу неводом экипажу теплохода запрещено: это расценивается, как браконьерство. Разрешалось лишь провести ловлю с участием туристов, не столько для добычи, сколько для развлечения. Но любитель веселой жизни и всяческих авантюр штурман Коля узрел в этом возможность погреть руки. Он даже не скрывал своего замысла. Расчет был таков: поменьше слабосильных туристов, побольше своих парней. Стоянка шесть часов. За этот срок надо добыть столько