— Да понимаю, конечно, — пробормотал Феликс.
— Нет, не понимаешь, — она смотрела на него в упор тёмными, почти чёрными глазами. — Хочешь, я тебе скажу? Ты просто изнеженный капризный мальчик, которого никогда даже не били по-настоящему. Ты понятия не имеешь.
— Будто бы ты имеешь, — Феликс смущённо отвел от неё взгляд.
— Чуть больше, чем ты.
Она молчала о чём-то своём, и молчание это было темно и густо, от него веяло холодом — словно от кого-то, кто пришёл однажды с той стороны, хотя все давно позабыли, как и когда.
Будто ничего и не было, Китти взглянула на бумаги:
— Но вообще спасибо, что ты их скопировал. С ними, конечно, будет легче.
Выпускной был в самом разгаре. Феликс уже накружился среди тех и других, перекинулся хоть словом — а то и куда больше — с каждым. Шампанское немного ударило в голову, залы плескались в обрывках фраз и огненно-золотистом свете, и можно было почти забыть, что за окном уже совсем счернело, что все каналы телевидения гремят о «процессе трёх» (такое новое слово «госизмена»), а «рассадник» давно взят на заметку, а значит, к выпускникам будут особо внимательны. К тому же, по-прежнему оставался один вопрос. Теперь, когда эйфория поутихла и начинала выгорать, Феликсу снова становилось не всё равно, каков ответ.
Китти стояла в разношёрстной компании полузнакомых личностей — кто-то с параллельного потока, несколько бывших вечерников, приятели приятелей — и поддерживала светскую беседу: в изящно изогнутых пальцах — бокал шампанского, на губах — приторно-милая улыбка; красное платье и распущенные волосы по случаю торжества, не дать, не взять, девушка с глянцевой обложки. Феликс тихо окликнул её. Будто случайно, не меняя выражения лица, она обернулась (глаза абсолютно трезвые).
— Поговорить бы надо.
— Иди наверх, — проговорила она так же тихо и даже отвела на всякий случай взгляд. — Я сейчас буду.
Наверху простирался длинный пустой коридор, по одной из стен тянулись тесно пригнанные, чуть замызганные зеркала. Дальнее окно было зарешёчено, но пропускало поток воздуха внутрь. Феликс прошёлся до него и обратно к двери, остановился где-то посередине. Порылся в карманах. Нет, он не будет сейчас курить, ну правда ведь, можно подождать. Не так уж и долго… Пальцы нащупали металл зажигалки, машинально завертели её.
В соседнем зеркале наконец возникла Китти.
— Я здесь. Чего ты хотел?
В грубом и ярком свете поубавилось глянца, и теперь было заметно, что вид у неё усталый.
— Я думал, что теперь.
Они не поворачивались и смотрели только на отражения друг друга.
— Что дальше, — повторил Феликс.
— А почему ты спрашиваешь меня об этом? Разве я оракул? Или знаю больше, чем знаешь ты?
— Не, ну то, что ничего не знаем мы оба, это понятно, — Феликс насмешливо улыбнулся. — Ещё бы, отправляться в большое плаванье в самый шторм. Не исключено, что завтра нас просто расстреляют, и все вопросы исчезнут сами собой.
— Это было бы слишком просто, — остановив взгляд ниже по стене, проговорила Китти. — Думаешь, что мы уже на краю? Нет, мы только будем идти туда, шаг за шагом. И не выдумывай, — она вновь подняла взгляд на отражение Феликса. — Не выдумывай, что это так легко. Дальше всё будет хуже и хуже.
— Я не стану с тобой спорить, хранитель теней, — Феликс развернулся и нарочито небрежно прислонился к стене. — Но что насчёт нас?
— Насчёт чего именно? — она продолжала невозмутимо смотреть в зеркало.
— А так непонятно?
Он процедил это почти злобно. Китти повернулась и на секунду поймала его взгляд, тут же вновь спрятала глаза.
— Я не знаю, Феликс. Я путаюсь во всех этих словах и не очень понимаю, что они означают. Но, — она посмотрела на него, — когда ты будешь умирать, я буду рядом. Это обещаю.
Феликс фыркнул:
— Это лучшее обещание из всех, что я слышал.
На улице раздался негромкий шум мотора. Китти быстро скользнула к окну, выглянула наружу.
— Так, это, похоже, за мной.
Феликс попытался было уловить её за руку, но непостижимым образом они разминулись в узком коридоре.
— Да, — Китти обернулась в дверях. — Если что, на выпускном мы не разговаривали.
— В смысле — «не разговаривали»?
— Мы не пересекались и ни о чём не говорили, — спокойно и твёрдо повторила Китти и вмиг исчезла. По лестнице быстро простучали её каблуки.
— Ну отлично, да, — раздражённо бросил Феликс, хотя его уже никто не слышал. Нервно пошарив в карманах, всё же вытащил сигареты и зажигалку.
29
— Ну так что про Феликса?
Здесь из часов иногда выпрыгивала кукушка и за темнотой шумела близкая река.
— Что про Феликса, — передразнил Вайзонов, неодобрительно глядя, как он спеша стягивает плащ и вешает на крючок. — Копии и впрямь нашли, официально не нашли ничего. Откровенно, — он сильно понизил голос, — мне кажется, с углём это она лажанулась. Башева, возможно, что-то и знает, но угля не было ни у неё, ни у Феликса и в помине…
— Тсс, — он настороженно приложил палец к губам.
— Прослушки нет, — Вайзонов слегка снисходительно улыбнулся.
— Нет, конечно… но я всё ж таки как доверенный человек. Могу, в принципе… Ну ладно, не будем об грустном. Давай о весёлом! Угадай, почему нам не надо будет искать людей, чтоб по-тихому прочёсывать все дороги от Загорья до Крайнего востока? — он поглядел довольно, готовый удовлетворить чужое любопытство, но Вайзонов лишь спокойно смотрел на него. — Потому что! Шелетов за раз выяснил, где обреталась Китти до самого их побега.
— Так, и? — уже с более выраженным интересом протянул Вайзонов.
— Есть за городом один старый дом, и живут в нём — правильно, не кто иные, как родственники Китти по отцу. Среди них же — один молодой человек, сознательнейший гражданин, который и заложил в итоге свою двоюродную сестру.
Вайзонов многозначительно повёл бровями, как бы говоря «жизнь такая пошла».
— Погоди, это ещё не всё. Поскольку госпожа Башева была очень заинтересована в молчании означенного гражданина, она пыталась подкупить его крупной наличкой… от чего он, надо сказать, не отказался. Но за сумму в два раза большую он был так любезен вспомнить даже номер старой сим-карты, которую госпожа Башева позаимствовала в доме, — он на секунду отвлёкся от собственного, такого увлекательного повествования и поднял глаза к потолку. — Вот семейка! Один другого стоит.
Вайзонов не разделил этого крика души.
— И как, удалось отследить? — спросил он только.
— Да… пожалуй, скорее, да. Не очень точно — ты же понимаешь, загород — но если ориентироваться так… то, похоже, они пока двигаются в сторону Истрицкой области.
— Опаньки, — Вайзонов резко выпрямился в кресле. — Неплохо так совпало.
С внимательным прищуром он вопросительно посмотрел на Вайзонова.
Тот усмехнулся:
— Что же вы, гражданин доверенный, не слышали разве? Куда по приказу правительницы отправляется экспедиция?
Он покачал головой.
— Она вычитала в какой-то из своих книг, что колдовская глина, когда её заметили в последний раз, всплывала в Истрицке. И якобы там должна оставаться по наши дни. Так что… — Вайзонов развёл руками. — Ждём там наш доблестный спецотряд.
— Как это всё… не вовремя, я бы сказал. Может, нам в таком случае придержать пока шелетовских? Как бы не столкнулись ребята нос к носу. Может плохо кончиться, а шум нам ни к чему.
Он доверительно посмотрел на Вайзонова, будто от того и правда зависело решение.
30
Прошло несколько дней, прежде чем они добрались до истрицких окрестностей. Три или четыре — в дороге время бежит по-другому, и не всегда получается правильно его посчитать. Несколько раз он предлагал Китти поменяться местами: она явно уставала за рулём, хоть и не говорила об этом. Китти мрачно улыбалась и отвечала, что закончить аварией с шофёром без прав было бы всё же слишком глупо. (В другое время он бы не преминул обидеться, но не сейчас, конечно).
Вместо полей и свалок пошли леса, и Китти сказала, что теперь уже близко.
Леса здесь были не такие, как вокруг Ринордийска: тёмные, густые, низ утопал во мху и низкой поросли, а наверху загораживали свет большие хвойные лапы. И хоть машина ехала по просеке, сложно было поверить, что совсем недалеко скрывается город.
Феликс попытался себе представить, как это — обитать в таком месте. Год, два… много лет. У него не получилось.
— Ты почти не рассказывала, как вы жили здесь.
— Я не люблю вспоминать это время, — спокойно ответила Китти, не спуская глаз с дороги.
— И ты не бывала в Истрицке с тех пор?
— Ни разу. Надеюсь, тут ещё что-то осталось.
Город появился внезапно: просто выплыл внизу, под горой, когда они выехали на чуть более открытый участок. Типовые многоэтажные призмы, все стоявшие под одинаковым углом, несколько безглазых коробок-заводов — вот, похоже, и весь Истрицк. По краям были редко рассыпаны обветшалые хозяйственные постройки, почти впритык к ним город петлёй огибала речка.
Китти широко распахнула глаза, будто вспомнила вдруг нечто очень важное.
— Ты выключил телефон?
— Свой? Да.
— Мой.
Этого Феликс совершенно не помнил и быстро обшарил себя по карманам (отлично, он даже не помнит, куда вообще дел телефон и у него ли он сейчас). Наконец он извлёк мобильник, взглянул с тайной надеждой. Экран вполне жизнерадостно светился и показывал дату и время.
— Выключи, — сказала Китти.
Стоило вдавить кнопку, как он быстро погас. Хорошо бы это было сделать раньше, конечно.
— Но там же не твоя симка?
— Нет, — Китти покачала головой. — Думаю, не вычислят. Хотя… — она нахмурилась, задумавшись о чём-то. — Нет, думаю, нет.
В город въехали не сразу, заложив сначала круг по периметру, и лишь затем проникли не по большой дороге с парадным «Добро пожаловать» на арке теплотрассы, а тайком, задворками, где им не встретилось ни одного человека.
Странно здесь было… Обочины дорог и заброшенные фабричные здания хранили молчание, но в этом молчании зависла, беззвучно визжала острая тоска. Она вливалась под напором, проникала под кожу, так что в первую минуту показалось — лучше что угодно другое, чем остаться здесь. Впрочем, уже во вторую Феликс резко осадил себя и даже заключил, что здесь не так плохо. Жить бы тут ему, конечно, не понравилось, но никто и не обещал, что всегда будет только то, что нравится — или не надо было выбирать его путь в таком случае. Ещё немного, и чувство притупилось, осталось висеть на заднем плане плотной дымной горечью. Будто кто-то сидел неподалёку и тихо плакал о сломанном, разбитом, что уже никогда не сбудется.