Здесь, мелькнуло в голове. Так ведь это обычно и делается. Инстинкт подсказал, что не стоит в таком случае доходить до дома. Прижав все бумаги к груди и закрыв глаза, она встала на месте.
Свет залил пространство даже сквозь веки, потом с шумом унёсся вперёд. Китти открыла глаза.
«Ну не будут же они стрелять в тебя здесь, на улице. Сейчас не те времена».
Она вспомнила про камеру по ту сторону дороги, прямо напротив. Хороша дурочка-секретарша: встала на ровном месте, как будто заподозрила вдруг что-то — с чего бы, в самом деле? Пока это не привлекло излишнего внимания, Китти, словно ничего не было, зашагала вперёд.
«Скоро станешь таким же параноиком, как твоя хозяйка».
Дома всё было спокойно. Мама смотрела телевизор.
— А, Китти, — она обернулась на звук двери. — А я уже волновалась.
— Что-то случилось?
— Так этого, вашего, — мама кивнула на телевизор, — застрелили.
— Кого? — не поняла она.
— Этого же… — мама, казалось, усиленно пыталась вспомнить непривычное имя. — Замёлова.
— Вольдемара?
— Да. Да, его, точно. Представляешь, просто кто-то застрелил на улице, прямо возле его дома.
— Когда?
— Да вот буквально полчаса назад передали… — мама указала на телевизор, с сомнением посмотрела на Китти. — Я думала, ты знаешь.
— Нет, я как раз ехала в машине. Не включала радио.
(Перерыв, конечно, должен был закончиться, но она никогда не думала, что это будет Замёлов. Ему-то Софи как раз симпатизировала — пусть по временам он и заигрывался с ней в фамильярность. Не спасло).
— Ну, наверно, найдут, кто, — мама задумчиво поглядывала на телевизор. — Всё-таки большой человек…
— Да, — кивнула Китти. — Думаю, найдут.
Она прошла к двери в свою комнату.
Мама обернулась, отвлёкшись от экрана:
— Ужинать будешь?
— Попозже возьму себе что-нибудь.
Китти притворила дверь, опустилась на кровать. Взглянула на часы на стене.
Они тихо тикали — была уже четверть первого. Полчаса назад она как раз шла вдоль трассы.
Китти легла на кровать, с головой накрылась одеялом.
«Я следующая. Может, и Кедров, но скорее, я».
Руки отпустили одеяло, сложились на груди. Не мигая, не двигаясь с места, Китти смотрел в темноту над собой — низкий непрозрачный свод.
«А в гробике, наверно, хорошо. Лежишь себе спокойно… Все приходят, говорят о тебе разные хорошие вещи… приносят цветы».
«Так, ну прекрати, — она перекатилась набок, зарылась в подушку. — Тебе завтра ещё в глаза ей смотреть».
…Китти аккуратно закрыла изображение конвертом (мама ещё была на кухне), перевернула фото. На задней стороне неидеально, но вполне разборчиво ручкой было выведено: «Для Китти: день икс». Больше ничего, только эта маленькая пометка.
День икс… Годовщина совсем скоро.
И что-то ещё — что-то не так с фотографией. Китти так же перевернула её обратно, открыла снимок.
Через минуту она поняла: нет людей. Нет никого вокруг, нет и ограждающих лент: на всех известных, дошедших до публики фото, они были. А вот и портфель, которого при Замёлове не обнаружили.
Это было снято сразу после. Кто-то зачем-то сделал снимок ещё тогда, теперь же — тот или кто-то другой — прислал ей. Кто-то знает, что она знает.
— Жаль, ничего так был человек, — заметила Софи, с грузным изяществом подпирая край стола и попыхивая сигаретой. — Как думаешь, кто?
— Кто бы это ни был, я уверена, он ответит перед Вашим Величеством, — спокойно ответила Китти.
Софи усмехнулась:
— Да уж, куда денется.
Она собралась было уйти к себе, но задержалась ещё раз:
— Кедрову я на сегодня дала отгул, но если появится, пусть зайдёт ко мне.
— Да, Ваше Величество.
На секунду она поймала взгляд Софи. «Ну, ты же понимаешь, что я знаю, что ты всё понимаешь», — как бы говорил он.
— Там что-то не так, Китти?
— Нет, всё в порядке, — она сложила фото обратно в конверт, обернулась к матери. — Мам, а ты ещё общаешься с той своей подругой… Которая уехала?
— На днях переписывались, — та пожала плечами. — А что?
— Если бы ты, допустим, поехала заграницу, например, в их город — она согласилась бы тебя принять?
— Не знаю… Она звала навестить, но всерьёз мы не говорили… Подожди, ты хочешь, чтоб мы уехали за границу?
— Чтоб ты уехала.
— Нет, ну как так… — мама нахмурилась, раздражённо помотала головой. — Я чтоб уехала, а ты…
— А я останусь. У меня завтра выходной, я отвезу тебя в аэропорт.
— Может, хотя бы потрудишься объяснить мне, что происходит? — притворяясь, что сердится, она села к столу. — С чего вообще все эти разговоры…
— Мама, — Китти села напротив, сжала её руки в своих, — я тебя всегда слушала. Послушай теперь ты меня. Тебе просто сейчас надо срочно уехать. Это на время. Когда всё образуется, я дам тебе знать.
Та уже более неуверенно покачала головой:
— Но там же надо на что-то жить, как ты это себе представляешь…
Китти улыбнулась уголками рта:
— А что, ты потратила уже все деньги, что были за эти пять лет?
— Нет, конечно. Но…
— Что? Тебе они там нужнее. Я перешлю. Когда нормально обустроишься и всё получишь, отправь мне телеграмму.
Задумчиво и сосредоточенно рассмотрев весь стол, она вскинула на Китти тревожный взгляд:
— Это что-то с политикой? Да?
Китти кивнула.
— Но ведь… теперь же всё нормально. Разве нет?
— Мама, ну ты же умный человек. Ты знаешь, что всё не так, как показывают по телевизору.
Та медленно покачала головой:
— Ты мне никогда ничего не рассказывала.
— Не время было. И сейчас тоже долго и не к месту. Когда вернёшься, я тебе всё расскажу. Если ещё захочешь.
Мама поднялась было согласно из-за стола, но тут же перехватила её руку и настойчиво уставилась в глаза.
— Китти, ответь мне честно: тебе что-нибудь грозит? Какая-то опасность?
— Нет, — Китти спокойно покачала головой. — Просто тебе сейчас лучше держаться от меня подальше. А так всё нормально.
Лгала она всегда хорошо.
4
Заканчивалась посадка. Пригнувшись к рулю и сложив на нём руки, Китти следила через мелкую сетку забора за самолётом в отдалении: спонтанная стоянка тут почти напрямую выходила к полосе, но формально оставалась за территорией аэропорта. Здесь почти всё. Нельзя однако прежде времени терять бдительность.
Она раздумывала, стоит ли связываться с отцом, чтоб предупредить и его, не сделается ли от того только хуже. Китти не знала, где он сейчас и какая теперь у него жизнь. Последний раз они пересекались аккурат после университетского выпускного, с тех пор Китти его не видела.
…Вечер был тёмен и прохладен, несмотря на лето. Китти спустилась с лестницы, быстро подошла к представительному чёрному авто, которое заприметила из окна. Она угадала: за рулём сидел отец.
— Здравствуй, солнце, — совершенно ледяным тоном. — Садись.
Она села рядом с отцом, на переднее пассажирское. Подождав, пока она зароет дверь, он завёл мотор.
— Мы куда-то поедем? — насторожилась Китти.
— Недалеко. Отъедем за угол.
Они действительно остановились на углу.
— Скажи мне, ты уже нашла себе работу? — тем же тоном, не глядя на Китти, поинтересовался отец.
— Ещё нет, я найду что-нибудь в ближайший месяц…
— Нет, это несерьёзно, — оборвал он. — Слушай так: у меня есть знакомый на телевидении, управленец на местечковом канале. Им нужен новостной диктор. Не особо что, но на первое время сгодится. Если и впрямь собираешься работать, я тебя порекомендую.
— Спасибо, папа, — Китти слегка склонила голову.
— Ну вот и чудненько. Значит, договорились, — он обернулся с каким-то неопределённым движением. Китти отстранилась от его руки — ближе к дверям.
— Да ладно, — фыркнул он. — Как будто я когда-то бил тебя всерьёз.
Китти лишь продолжала холодно смотреть на него от дверей.
— Ну, как знаешь, — будто бы утратив всякий интерес, отец поискал что-то в карманах, вытащил крупную купюру, передвинул по панели к Китти. — Матери передашь?
— От тебя она не примет. А я не смогу объяснить, откуда они взялись.
— Что, сильно гордая стала? — усмехнулся он. — Так и убивается на своих подработках? Дура…
— Ничего, папа. Мы справляемся.
Уловив, по видимости, этот отзвук металла, он перестал усмехаться и как будто взглянул с любопытством. Впрочем, тут же отвернулся.
— Ладно, поедем. Подброшу тебя хотя бы.
— Благодарю, но я дойду сама, — Китти вежливо кивнула и вышла из машины.
Уже в отдалении она услышала его удовлетворённое: «Моя дочка».
…Мама взобралась по трапу; перед тем, как войти, остановилась и помахала Китти рукой.
«Дурочка!»
Китти быстро высунулась из окна, наскоро помахала в ответ. Как на иголках возвратилась за руль: только этого не хватало — привлечь сейчас внимание.
Скоро дверь закрылась, и трап отъехал. Самолёт, ускоряясь, понёсся по полосе. Ещё пять минут — и он взлетел.
Китти с облегчением выдохнула (по привычке так, чтоб никто не заметил).
К машине подошёл полицай.
— Паркуемся в закрытой зоне?
— Закрытая за забором. Здесь можно стоять.
Голос у того демонстративно похолодел.
— Документы.
По-прежнему глядя в невидимую точку впереди, Китти протянула права и паспорт.
Полицай проглядел их, как будто чему-то обрадовался.
— Так-так, Китти Башева… Что это мы делаем возле аэропорта?
— Это запрещено?
— А вы, может, за границу собираетесь. Кто вас знает.
— Нет, не собираюсь.
Она устала, и ей было всё равно.
— Оружие, наркотики, запрещённые материалы имеются?
— Нет.
— Так-таки и нет, — протянул он.
— Можете обыскать.
Тот замешкался, после, растеряв где-то по дороге свою язвительность, заявил:
— Не требуется.
Передал документы обратно. Совсем мальчишка — похоже, ещё младше неё.
— Спасибо, — холодно-вежливо ответила Китти и, заведя мотор, покинула площадку у забора.