— Не могу припомнить ни одного случая, Ваше Величество. Откровенно говоря, я вращалась в несколько других кругах.
— Что ж… похвально, — Софи улыбнулась и прищурилась. — Но скажи… как человек, всё-таки его видавший: какое впечатление он на тебя произвёл? Что можно сказать о нём как об индивиде?
Китти осторожно послала ей мяч, столь же осторожно поискала слова.
— Как вы понимаете, моё впечатление будет неточно, потому что я довольно плохо его знала… Но если говорить именно о личных впечатлениях, то он всегда казался мне… человеком шумным и громким, однако не способным ни на какие серьёзные действия. Не помню, чтоб хоть одна из его словесных инициатив во что-то обратилась.
— Ага, — кивнула Софи. — То есть нам можно не опасаться, что это его дурацкое предложение, часть какого-то менее дурацкого замысла.
— Абсолютно исключено, Ваше Величество. Думаю, это направлено исключительно на то, чтоб немного повысить рейтинг среди своей аудитории.
— Ясно, — Софи умиротворённо приопустила веки. Затем фыркнула. — Какая там аудитория. Все эти демократы и прочая оппозиция совершенно не понимают одной простой вещи, — она, почти не глядя, отбила удар. — Не понимают, что доверие народа завоёвывается совсем другими способами. Ну… мы все знаем, какими.
Она вскинула взгляд на Китти:
— Так? Или я ошибаюсь?
— Я, к сожалению, недостаточно компетентна в данной области, Ваше Величество, но думаю, что настоящий выбор народа может показать лучше, чем что бы то ни было другое.
— Да уж определённо получше дебатов, — хохотнула Софи, затем точным движением поймала мячик в ладонь. — Будем считать, я выиграла.
— Как скажете, Ваше Величество.
«Она поняла или она не поняла? — Нонине скрылась у неё за спиной и хлопнула дверью. — Или знала с самого начала?»
«Будем считать, что не знала и не поняла. Иначе можно вообще больше ничего не делать».
Последнее время она переставала улавливать Софи: что та подразумевает, чего хочет в данную минуту и что собирается сделать в следующую.
Когда-нибудь это плохо кончится.
«Феликс, ты кретин, — подумала она ещё. — Я тебе скажу об этом, когда мы увидимся».
48
Они ехали уже по Камфской области и вечером должны были прибыть в Каталёв. Последняя, видимо, краткая стоянка — у автозаправки и маленького магазинчика — а казалось, что просто ещё одна из многих. Так непривычно было думать, что к вечеру — уже город. Другой город…
В магазинчик за едой вызвалась сходить Булова («Вы не знаете, что брать», — с улыбкой сказала она Феликсу), Китти же, заправив автомобиль, уже успела куда-то удалиться. Она всегда исчезала совершенно незаметно и так же появлялась, ровно к тому моменту, как им следовало двигаться дальше.
Сибилла вышла из машины, но теперь просто стояла рядом, с интересом и толикой опаски поглядывая на огромные большегрузы, стоявшие в очереди у заправки. На табло помигивали угловатые оранжевые цифры (местами некоторые чёрточки не горели).
— На таком неплохо было бы путешествовать, — заметил Феликс, подойдя к Сибилле и прислонившись к машине рядом с ней. — Как думаешь, наша мисс безупречность бы потянула?
Сибилла вскинула взгляд с удивлением, но тут же застенчиво улыбнулась.
— Она ваша девушка, да? — спросила она негромко, глядя в землю. Феликс не нашёлся, что ответить: он никогда не относил это слово к Китти, и такая прямолинейность его сбила. — Я видела вас, когда ей предсказывала. Но тогда было нельзя ей говорить.
— Давай на ты, — Феликс придвинулся ближе и сложил руки на груди. — Всё-таки не первый день знакомы.
Сибилла вновь застенчиво улыбнулась, проговорила:
— Давай.
— Так ты говоришь — видела?
Она кивнула:
— Я видела рядом с ней человека… Бунтовщика по жизни, несогласного на такой мир, как мы наблюдаем. Он не всегда продумывает то, что делает, и не всегда понимает, зачем. Но в этом он искренен. И ещё он очень упорный, будет идти до конца — почти как… — она вдруг замолкла, взглянула почти испуганно. — Я, наверно, что-то не то сказала?
— Да нет… Всё так, — Феликс невольно улыбнулся, давно уже ему не перепадало таких характеристик. — Скажи, Сибилла… Вот только честно, да? Ты и вправду что-то видишь или просто хороший психолог?
— Нет, правда, вижу — она серьёзно посмотрела на него. — Не всё и не всегда, но вижу.
— А то, что ты предсказываешь, должно случиться в любом случае? Или оно может поменяться каким-то образом?
— Может, — кивнула Сибилла. — Это часто зависит от человека. Иногда он может сделать что-то такое, что дальше всё идёт по-другому.
— Есть дело судьбы, и есть дело выбора, — пробормотал Феликс.
— Именно! — просияла Сибилла. Казалось, она обрадовалась, что её смогли понять.
Он подумал несколько секунд.
— Сибилла?
— Что я вижу про тебя? — опередила она.
— Да, — он решился окончательно, кивнул ещё раз. — Да.
Сибилла привычно собралась было рассказывать, но осеклась и растерянно, немного даже испуганно посмотрела на Феликса. Чуть слышно сказала:
— Странно…
— Что такое?
— Не вижу… — она протянула руку — затем, наверно, чтоб потрогать и убедиться в его материальности — но тут же смущённо отдёрнулась. — Как будто у тебя нет будущего.
Феликс подавил нервный смешок.
— Ну да… Я всегда знал, что я человек без будущего.
— Нет, не так, — заторопилась Сибилла и взмахнула рукой. — Как будто… ну, как будто тебя нет ни в каких списках.
— Ни в расстрельном, ни в амнистированных? Уже неплохо.
Сибилла молчала, и вид у неё был взаправду потерянный, будто что-то пошло не так и она тщетно думала теперь, как справиться с этим.
— И часто так бывает? — поинтересовался Феликс.
— В первый раз, — она покачала головой. — Бывает, что смутно, или не полностью, или нельзя говорить, но чтоб так… Знаете, что это может быть?
— Знаешь, — поправил он. — Мы на ты.
— Знаешь. Это, наверно, так бывает, когда судьба не определила ничего, и от человека полностью зависит, что с ним будет. Ты можешь стать героем, а можешь — чудовищем, или вообще никем не стать. Никто не скажет тебе, зачем и куда.
— Ну, ясно, как всегда, — он невесело усмехнулся. — Без гарантии и всё под свою ответственность.
Сибилла смотрела на него несколько удивлённо.
— Ты боишься ответственности, Феликс?
— Пытаюсь не бояться.
Она покачала головой:
— Только очень сильные люди не боятся брать на себя ответственность.
— Я знаю, что её надо брать, — прервал он. — Я всегда пытался брать её на себя, потому что знал, что иначе это сделает кто-то другой… Но иногда бывает не по себе. Когда понимаешь, что можешь ведь и ошибиться… а аукнется это не только тебе.
Как всегда неожиданно, появилась Китти.
— Новости не слушаем господа? — она плавно проскользнула за руль, щёлкнула ручкой радио.
— …и на настоящий момент составило двадцать три человека. В большинстве городских районов пожар удалось локализовать, однако…
— Где это? — Феликс уже стоял рядом.
— Истрицк.
— …в особенности пострадали северные и западные районы, западная окраина, по предварительным оценкам, не подлежит восстановлению. В центр прибывают машины…
— На стоянке по телевизору крутили, — мрачно пробормотала Китти. — Так и не узнали бы.
— Но это же не из-за нас? — торопливо вставил Феликс. — Ну правда же, не из-за нас? Чтоб из-за двух беглых диссиков… Нет, ну это несерьёзно, нет.
Китти подняла снизу холодный отсутствующий взгляд.
— Я не знаю, Феликс.
— Помнишь, я тебе говорила, — Сибилла подобралась к ним и наклонилась к Китти, — помнишь, про огонь? Что он всегда будет сопровождать тебя…
— Да, и про школу. Про то, что мне не предоставится возможность сжечь её. Ты это имела в виду?
— Ну… — растерялась та.
Китти, кажется, душившая в этот момент разбиравший её смех, резко прервала:
— Сибилла, сделай одолжение. Не предсказывай мне ничего больше. Хорошо?
— Надо же, вроде бы наш современный мир, а такие дела… — заметил он сокрушённо, пока шли от чёрной лестницы к боковому выходу, минуя один за другим коридоры департамента. — Нехорошо, всё это очень нехорошо.
Низенький зам по силовым пытался успевать идти в ногу.
— Ещё будем уточнять, но в целом пока так… Вы доложите госпоже Мондалевой?
— Это скорее в вашей сфере, чем в моей… Тем более, как я понимаю, ответственность в основном на Клементинове, а он уж точно ваш кадр.
— Клементинов не может нести ответственность. Вернее, вообще теперь ничего не может.
— Однако… Неужели тоже при пожаре?
— Нет, застрелен. Вероятно, случайная пуля. Это пока не выяснили.
— Жаль, жаль, — протянул он скорбным тоном. — У меня, конечно, не было причин любить его, но… Любой человек — всё-таки человек, а тем более, в какой-то степени близко знакомый… Что ж, земля ему пухом.
Зам, сказав всё, что от него хотели узнать, и получив негласный знак, поспешил удалиться, пока неофициальный визит не получил огласки.
Нагнавший и как ни в чём не бывало зашагавший рядом Вайзонов негромко заметил:
— Шелетов понятливый, да?
Он нервно отмахнулся:
— Ну что ты, в самом деле!
Есть то, что нам неподвластно — это дело судьбы. Есть то, чем мы можем управлять — это дело выбора.
Наверно, когда после ареста я согласился сотрудничать с Секретариатом, у меня был выбор. Наверно, у Зенкина его не было. Впрочем, вы всегда можете считать по-другому.
«Дурак ты», — сказал я, когда мы встретились после в коридоре (нас отпустили обоих в тот же вечер). Потом же по чистому наитию потащил его к себе на квартиру: я чувствовал, что его нельзя сейчас оставлять одного.
«Как себя чувствуешь? — спросил я, когда мы переступили порог. Зенкин неопределённо повёл рукой. — Физически как себя чувствуешь. Морально — я примерно представляю».