— И Леонтьев, и Болдырев, и Иванов дело говорят. Надо всем нам прислушаться к их советам. А что касается бомбы и если у вас появилось желание послушать меня, я с удовольствием расскажу об этом.
Савичев начал свой рассказ издалека.
— Возле самолетной стоянки лежит бомба в деревянной упаковке, туго схваченная обручами, — говорил он. — Сейчас механик подвесит ее, а спустя несколько часов она обрушится на голову врага. Как все знакомо! Расчеты, изучение маршрута, прогноза погоды — весь сложный подготовительный процесс, самый боевой полет и, наконец, сбрасывание бомб. Но все ли мы знаем о другом процессе — о рождении бомбы, в котором принимают участие люди угольной, металлургической и химической промышленности, конструкторы, физики, механики, электротехники — представители почти всех отраслей науки и техники. Если к этому добавить, что бомба претерпевает сотни производственных операций, что над изготовлением ее работают токарные, фрезерные, сверлильные станки, сварочные, штамповочные машины, домны, мартены, что в изготовлении только одного корпуса авиабомбы, без взрывчатки и взрывателя, участвуют представители более сорока специальностей, то перед нами откроется удивительная картина универсального производства.
Это и есть цена бомбы. Конечно, эту цену мало выразить деньгами. Она измеряется героическим трудом тысяч советских патриотов, трудом, имеющим одну цель — дать нашей армии бомбу прочную, мощную, действующую безотказно, такую бомбу, которая поможет приблизить час победы над врагом.
И пусть штурман и летчик всегда помнят об этой цене. Пусть, уходя в дальний и трудный полет, помнят они о товарищах своих, о людях, создающих бомбу.
Вот малый конвертор. В нем плавится сталь. Сноп огневых брызг освещает сосредоточенные лица рабочих. Старый литейщик Федор Наумкин держит в жилистых руках кочергу. Федору давно подошел пенсионный возраст, но разве можно сидеть сложа руки, когда страна в опасности? И старый литейщик работает в цеху по 12—14 часов в сутки. Каким гневом загораются его глаза, когда он слышит о бесчинствах, творимых гитлеровцами на временно оккупированной советской земле! И нет предела гневу старого рабочего. Он вкладывает этот гнев в свой труд, в четкие движения рук, опрокидывающих ковш в форму, имеющую очертания бомбы.
Но бомбу надо снарядить взрывчатым, либо зажигательным, либо осветительным веществом. Эти вещества люди добывают из недр земли. И на этом не кончается производство бомбы. Без взрывателя она не действует. Взрыватель — ее сердце. Его делают на заводах высокой точности, похожих на предприятия, изготовляющие часовые механизмы. И здесь тысячи рабочих и инженеров трудятся над тем, чтобы заставить сердце бомбы в нужный момент забиться.
Вот почему если штурман, хорошо зная бомбу и ее назначение, не обращает внимания на неправильность установки взрывателя, то он не только не поражает цель, но и сводит на нет труд огромного коллектива людей, да и невзорвавшаяся бомба попадает как трофей в руки неприятеля.
Много дорогого материала идет на изготовление бомбы, много затрачивается человеческих сил, чтобы вложить в нее огромную взрывную силу. И все это делают люди — рудокопы, сталевары, шахтеры, сварщики, инженеры. Об этих людях, их труде, заложенном в бомбе, штурман, летчик, весь экипаж бомбардировщика должны всегда помнить.
Савичев заметно увлекся своим сообщением. Видно было, что он старался горячим словом проникнуть в душу молодых летчиков и штурманов, помочь им правильно мыслить и действовать в бою так, как действуют опытные экипажи.
— Да, товарищи, бомба — огромная ценность! Измеряется она не только трудом тысяч людей, но и вашим мастерством, умением своевременно обнаружить цель и метко сбросить по ней бомбы, чтобы они сразили насмерть как можно больше фашистских захватчиков, — с подъемом закончил инженер-капитан.
В помещении стало так тихо, что из дальнего угла зала слышалось тикание часов-ходиков. Видно было, что выступление Савичева задело многих за живое. Эту тишину первым нарушил капитан Иванов.
— Я всегда знал, — весело сказал он, — Савичев у нас настоящий бомбежный профессор.
— Такому и звание академика не жалко, — в тон Иванову сказал Антон Шевелев.
Все громко засмеялись. И только штурманы Мележко, Ящук и Новиков продолжали хмуриться. Подполковник Трехин посмотрел в их сторону и мягко, по-отцовски, сказал:
— Ну, чего вы скисли, штурманята? Критиковали вас здесь на конференции правильно, да и нам досталось не меньше... Народ вручил вам замечательную технику — точные навигационные приборы, прицелы для бомбометания в ночных условиях. Эту технику надо хорошо знать и правильно использовать в бою. Иначе ваши бомбы никогда не достигнут заданной цели. К чему это может привести, Савичев, как вы слышали, образно, на примерах, показал.
В помещение вошел начальник метеостанции. Трехин подозвал его и по карте уточнил метеообстановку. Синоптики ожидали улучшения погоды.
— Вот и погодка проясняется, — весело продолжал командир. — Сегодня вы сходите к самолетам, еще и еще раз проверите себя, посоветуетесь друг с другом, поговорите с опытными бомбардирами. Они расскажут вам о различных случаях из своей практики, посоветуют, как лучше действовать в кабине в районе цели. Это очень полезно.
Конференция закончилась, но авиаторы продолжали разговоры о делах. Младший лейтенант Ящук, обращаясь к товарищам, сказал:
— Подполковник попал в самую точку. Верные слова.
— Ну, друзья-именинники, — пробасил Мележко, — пойдемте к своим кораблям.
После окончания тактической конференции заместитель командира полка по политической части майор Куракин созвал совещание секретарей партийных и комсомольских организаций эскадрилий, попросил остаться меня и штурманов подразделений.
— Я буду краток, — начал Николай Яковлевич. — Выступления на конференции показали, что мы еще слабо ведем партийно-политическую работу среди комсомольцев, недостаточно воспитываем молодых авиаторов на боевом опыте наших лучших экипажей. В результате у некоторых молодых бомбардиров притуплено чувство личной ответственности за порученное дело. На конференции выяснилось также, что некоторые штурманы подразделений поверхностно контролируют предполетную подготовку экипажей, не учат молодежь четкости в работе с навигационной аппаратурой и прицелом. Все это поправимо. Надо лишь вменить в обязанность штурманов отрядов и эскадрилий больше тренировать молодежь непосредственно в кабинах кораблей, чаще брать новичков в полет.
И в этот и в последующие дни молодые офицеры много и упорно занимались в кабинах самолетов, изучали оборудование, отрабатывали свои действия. И мне, и штурманам эскадрилий приходилось много помогать молодежи. В экипаже лейтенанта Фигичева, где штурманом был младший лейтенант Новиков, я дважды летал на боевое задание. На маршруте и над целью учил штурмана самолетовождению по приборам, определению навигационных и бомбардировочных данных, осуществлению боковой наводки при бомбометании. Постепенно Новиков становился все более умелым штурманом. С офицерами Мележко и Ящуком неоднократно летали на задание штурманы эскадрилий Федор Голов и Петр Шевченко. Они помогли им обрести настоящие крылья.
Боевая жизнь раскрыла перед молодыми экипажами широкие перспективы к совершенствованию, а нестерпимая боль за поруганную врагом землю вооружила и летчиков, и штурманов страстным желанием идти в каждый боевой полет. Став настоящими воздушными бойцами, молодые летчики и штурманы Гавриленко, Фигичев, Скороходов, Шалаев, Редунов, Глебов, Никольский, Шестов, Рогозин, Журавлев, Мележко, Попков и Горбунов с яростным ожесточением громили противника на железнодорожных коммуникациях, взламывали оборону возле крупных городов и опорных пунктов.
Бомбы с их самолетов рвались в самых уязвимых местах. Объекты врага охватывались ярким пламенем пожарищ. Молодые экипажи постепенно, но уверенно приобретали боевой опыт. Все мы, старожилы полка, постоянно видели, что они хорошо усвоили наставления бывалого инженера-вооруженца о том, что такое цена бомбы и во что она обходится нашему государству.
Честь воина
Сегодня плечи летчиков не сдавливают парашютные лямки. Погода неожиданно испортилась, полил дождь. Экипажи отдыхают после тяжелых полетов в глубокий тыл врага.
В такие дни все мы собирались в своем любимом месте — в землянке и подолгу вели различные разговоры. Они заметно оживлялись, если в них принимал участие командир полка подполковник Василий Алексеевич Трехин и его заместитель по политической части майор В. Малышев. Они умели самый, казалось, незначительный факт использовать для дела. Поводом для бесед нередко служила прочитанная в газете статья, услышанный по радио боевой эпизод или сообщение Совинформбюро. Вот и сейчас заместитель командира полка по политчасти провел беседу о морально-боевых качествах воина. Потом спросил, обращаясь к собравшимся:
— Так что же такое честь? Как ее надо понимать нам, воинам?
Никто не решался ответить на этот, казалось, простой вопрос. Заговорил первым Герой Советского Союза капитан Шевелев.
— По-моему, это беспрекословное выполнение воинских уставов и приказов.
— Это дисциплина и порядок во всем, — добавил штурман Антонов.
Поднялся со скамейки командир эскадрильи майор Уромов:
— По-моему, честь воина — это безграничная любовь к Родине, готовность встать на ее защиту и, что бы с тобой ни случилось, бороться с врагом. В нашем полку служит очень скромный летчик Николай Калинин. В начале войны он был сбит и подал в плен. Из госпиталя для военнопленных он бежал. Калинин разыскал партизан Ковпака и почти год вместе с народными мстителями воевал: пускал под откосы поезда, уничтожал врага. А как сейчас воюет Николай, вы сами знаете. Он настоящий патриот и очень дорожит своей воинской честью.
— Если так, то и наш молодой летчик Штанько, так же как и Калинин, — образец воинской чести, — с жаром заговорил Герой Советского Союза капитан Федоров. — Сами посудите: до войны Андрей учился в аэроклубе, а когда началась война, его призвали в школу механиков. Окончив ее, он пришел в наш полк и наравне со всеми стал трудиться, готовя самолеты к полетам. Так он мог прослужить до конца войны. Но не таким оказался комсомолец Штанько! Узнав, что в нашей части не хватает летчиков, он подал рапорт с просьбой разрешить ему здесь же, в полку, освоить тяжелый бомбардировщик. Мы помним, с каким старанием он выполнял каждый тренировочный полет, как ждал того дня, когда его пошлют в бой. А теперь Андрей равный среди нас.