В закусочной в это время дня было безлюдно. В продолговатом, напоминающем подземный каземат зале сидели лишь несколько молодых людей, лениво потягивающих напитки, и парочка бальзаковского возраста. Никто из посетителей не обратил внимание на вошедших: бандитские физиономии не были здесь редкостью, к ним привыкли. Круглощекий и румяный, как свиная сосиска, бармен сразу заподозрил неладное, но выйти из-за стойки и кинуться к хозяину за помощью не решился: уж больно суровыми показались ему лица новых посетителей. Затаив дыхание, он полными от ужаса глазами смотрел, как они приближаются.
— Где? — подойдя к стойке, спросил Гарик у бармена и для пущей убедительности продемонстрировал из-под полы куртки ствол пистолета.
Маленькие пуговки глаз испуганно метались от одного бандита к другому, пытаясь пробить завесу непроницаемости. Но тщетно.
— Я не знаю. Клянусь! Не знаю. Его здесь нет.
— Где он?
— Я не знаю. Я не могу. Пожалуйста. — взмолился он, глядя на Гарика.
— Где лысый? — Гарик был неумолим.
— Наверху.
— Покажешь дорогу.
Подгоняемый сзади, бармен поковылял впереди, постоянно оглядываясь на бандитов. В этот момент ему, как никогда, захотелось провалиться под землю, убежать, но только не чувствовать на затылке тяжелые парализующие волю взгляды. Любой неверный шаг мог оказаться последним.
Они миновали зал и через дверь попали в узкий коридор. Зеленые стены, дрожащий свет лампы под потолком, истертые ногами от долгой ходьбы гранитные плиты на полу — все действовало угнетающе. Запахи острых приправ и жареного мяса, витавшие в воздухе, щекотали нюх. Где-то недалеко находилась кухня.
Поворот направо — и они очутились возле узкой лестницы, ведшей на второй этаж. Рядом с ней располагался высокий дверной проем. За ним была видна просторная, выложенная белой плиткой кухня. Трое или четверо поваров хлопотали у плит, готовя обед. За столиком в углу сидели двое: официант в красном жилете и бабочке и молодой парень в потертых джинсах и пепельного цвета пиджаке. Они потягивали пиво и вели меж собой разговор.
При появлении незнакомых людей они обернулись. На их лицах застыло удивление. Страшный момент, о возможности которого их предупреждали, наступил. Когда оторопь прошла, лицо парня в пиджаке исказилось. Он вскочил с места, опрокидывая табурет, и яростно крикнул:
— Падла, сдал!..
Затем выхватил из-под пиджака пистолет, направил на бармена и нажал на курок несколько раз подряд. Прогрохотали выстрелы. Две пули тридцать восьмого калибра, выпущенные с расстояния в несколько метров, с огромной силой ударили бармену в грудь. Тот рухнул на руки шедшему сзади Гарику. Брызги крови из ран попали бандиту в лицо, заливая глаза. Произошло короткое замешательство. Пока Гарик освобождался от трупа и стирал кровь с лица, дуло пистолета уже нацелилось в него. Двигавшиеся следом выхватили оружие, готовые в любой момент прийти на выручку, но в тесном коридоре не хватало места, чтобы развернуться. Широкая спина Гарика закрывала весь обзор, а оттолкнуть его в сторону никто не решался.
Только благодаря природной реакции и обострившемуся за годы нелегкой и полной испытаний жизни инстинкту самосохранения он среагировал молниеносно. Подхватив под руки еще не успевшее осесть тело, он пригнулся и встал на колено, укрываясь за телом, словно за щитом. Одновременно он выхватил пистолет и выстрелил. Парень на кухне тоже успел нажать на курок. Два выстрела прозвучали почти одновременно, сливаясь в один. Пуля тридцать восьмого калибра снова угодила в бармена, проделав в его бездыханном теле третью дыру. Гарик оказался удачливее. Его выстрел оказался для парня смертельным. Пуля в клочья разорвала сердце и засела в ребре. Полными изумления глазами он взглянул на своего убийцу, как бы вопрошая: что ты наделал? Затем выпустил из руки пистолет и поднес ее к груди, нащупывая рану и теплую кровь, хлещущую из нее, посмотрел на окровавленную ладонь и умер. Когда его тело коснулось пола, в нем уже не было ни единого признака жизни.
В коридоре и кухне воцарилась гробовая тишина.
Оставив трупы и не обращая внимания на панику, читавшуюся во взглядах поваров, банда двинулась дальше.
— Мустафа и Аркан, останетесь здесь. Никого не выпускать, — распорядился Гарик.
На втором этаже их уже ждали. Не успели они выйти в коридор и сделать несколько шагов, как дверь, находившаяся в противоположном конце коридора, неожиданно распахнулась, и в коридор выскочили людей с автоматами Калашникова в руках.
Грохот выстрелов наполнил помещение, разносясь по коридорам, распугивая немногочисленных посетителей закусочной. Гарик и его люди бросились в разные стороны, укрываясь кто за углом, кто на лестничной площадке. Град пуль не позволял им даже высунуться.
От шальных пуль, угодивших в окно, высыпалось стекло. Штукатурка, отваливаясь целыми кусками, сыпалась на пол. В воздух поднялось целое облако цементной пыли.
— Мочи гадов! Не давай им высунуться! — заорал Колян своему молодому напарнику, которому на вид едва исполнилось восемнадцать лет, а сам тем временем сменил рожок автомата.
Гарик осторожно высунулся из-за угла. Но несколько пуль, просвистевших рядом, заставили его отпрянуть и вжаться в дверь. Одного взгляда было достаточно, чтобы определить: Колян настроен решительно. Это Гарика вовсе не обрадовало. Колян был калач тертый и просто за так свою жизнь не отдаст. Может положить не одного из парней.
В проеме, ведущем на лестничную площадку, появилась фигура Шилова. Глаза его светились азартом охотника, чувствующего близость добычи. И никакая опасность, никакие трудности не могли стать преградой на его пути.
— Шило, это Колян. Что будем делать?
— Сними его.
— Он прижал нас, не высунуться.
Словно в подтверждение своих слов, Гарик сделал несколько выстрелов из-за угла, никому не причинивших вреда. В это же время в рядах нападавших пролилась первая кровь. Автоматная пуля угодила в колено Алтыну, превратив сустав в месиво из острых обломков, мышц и крови.
Теперь Гарик еще раз убедился, что в лоб действовать нельзя, без потерь не пройти. Он решил схитрить.
— Колян! — крикнул он. — Это я, Гарик. Слышишь меня?
— Чего надо?
— Разговор есть.
— Нам не о чем говорить. Убирайтесь, тогда посмотрим.
— Перестань палить, — предложил Гарик. — Я выйду, и мы все уладим.
— Нет! Стой на месте. Первого, кто высунется, нашпигую свинцом. Ты меня знаешь.
— Знаю. Поэтому и веду разговор. Давай решим миром. Ты нам не нужен. Мы тебя не тронем, уходи. Можешь прихватить с собой дружка. Я обещаю.
— А Лысый?
— Лысый — покойник. Разве ты не понял? У него нет шансов. Не становись у нас на пути. Ради чего тебе умирать? Ради кого? Подумай!
Колян хранил молчание. Слова Гарика заставили его призадуматься и взглянуть на свою верность боссу с другой стороны. Что она ему сулила? Только смерть. А он не хотел умирать так глупо. Ему было только сорок с небольшим. Лысый обречен — это однозначно. Так стоит ли дальше охранять его, как цепному псу, или пришло время подумать о себе?
Автоматы умолкли, Колян произнес:
— Не стреляйте. Мы уходим.
— Хорошо. Мы вас выпускаем, — подтвердил Гарик и распорядился: — Не стрелять!
Он осторожно высунулся из-за угла, но, увидев, что дула автоматов опущены, осмелел. Остальные последовали его примеру. Каждая из противоположных сторон продолжала зорко следить за действиями противника. Обстановка оставалась накаленной до предела. Хватило бы одного неверного шага, чтобы произошла вспышка и пролились реки крови. Все понимали это, поэтому, сохраняя бдительность, вели себя максимально осмотрительно. Пальцы оставались лежать на спусковых крючках, а глаза, прищурившись, словно ниши амбразур, выискивали цели.
Колян в сопровождении парня, такого же молодого, как и тот, что лежал на полу в кухне, поравнялся с Гариком. Они были примерно одного роста и чем-то походили друг на друга. Но сходство было скорее не внешним, а внутренним. От них веяло смертью. Она читалась в их движениях, взглядах, исходила от них, как резкий запах пота от разгоряченного тела.
— Мы уходим? — глядя в глаза Гарику, уточнил Колян.
— Таков был уговор. Оружие оставьте.
— А гарантии?
— Гарантией будет мое слово. Большего не требуют в твоем положении. Самая лучшая гарантия — то, что ты еще жив. Это верно, — ощерил редкие желтые зубы Колян. Он протянул автомат и сделал знак парню, чтобы тот тоже расстался с оружием. Парень проделал это с явной неохотой, то и дело поглядывая на окруживших их боевиков.
— Теперь убирайтесь, — произнес Гарик. — Только сначала покажите комнату Лысого.
Колян озабоченно сдвинул брови.
— Мы можем отыскать его сами. Но я не хочу тратить зря время.
— По коридору налево. Самая последняя дверь.
— Спасибо. Рад, что ты не оказался идиотом.
В тот момент, когда те собрались покинуть здание, Шилов, державшийся до этого в тени, вышел в коридор. Глаза его горели дьявольским огнем, губы были плотно сжаты, как в минуты сильного волнения.
— Ты оказался предателем. Ничтожным предателем, оставившим своего хозяина в трудную для него минуту ради собственной шкуры. Гнусный предатель, неужели ты и вправду считаешь, что Стас Шило станет иметь с тобой дело? Ты насекомое, гнида, которую нужно уничтожить, чтобы не оскверняла место своим присутствием! Я сделаю одолжение миру и раздавлю тебя!
Он взмахнул рукой, и двое его телохранителей, стоявших по бокам, выхватили оружие и с расстояния в несколько шагов разрядили обоймы своих пистолетов в Коляна и парня. Те не успели даже понять, что происходит. Никто не успел понять. Все опешили. Все произошло слишком стремительно и неожиданно, в тот момент, когда люди начали расслабляться. Онемев от удивления, люди Шилова смотрели на извивающиеся и корчащиеся под свинцовым дождем тела. На каждого из них это зрелище произвело тяжелое впечатление, так как служило предупреждением и им.