някова В. И., Блинова В. Е., Якимова Н. Г., Маратаева В. Н.
Из воспоминаний правого лётчика Степанова В. А.: «…Что-то угрюмо-зловещее, грозное и в то же время жалостное исходило от облика тех носителей и сопровождающих их самолётов, которые приходили после сброса наиболее мощных термоядерных зарядов, получив при этом наибольшее воздействие светового излучения, ударной волны и испытав нагрузки на пределе прочности конструкции. Вспученное, покоричневевшее, а местами обгоревшее и почерневшее наше специальное термостойкое белое “противоатомное" лакокрасочное покрытие. Полурасплавленные стёкла взлётно-посадочных фар и бортовых аэронавигационных огней, начисто обгоревшие звёзды, обтекатели антенн радиолокационных прицелов и всё прочее, что было не металлом. В кабинах запах гари и обуглившиеся асбестовые оплётки электрических жгутов. В сжатые сроки усилиями инженерно-технического состава эти самолёты очищались, отмывались, перекрашивались свежей “атомной" краской, заменялись повреждённые детали. Снова сияли красные звёзды, и снова боевые машины были в строю…
Дурновцев мне запомнился в ту осень частенько возвращающимся в нашу гостиницу поздним вечером в хорошем подпитии, в широко распахнутой шинели и на весь второй этаж зычно распевающим “Вдоль по Питерской…"
Характерно, что если по итогам испытаний на большие группы разработчиков, производителей этого оружия, работников министерств, центральных управлений и личного состава 71-го Полигона ВВС каждый раз щедро проливался золотой дождь высоких правительственных наград и денежных вознаграждений, то личный состав 34-й отбаэ СН и РП поощрялся лишь по остаточному последнестепенному принципу, в форме благодарностей от командования и некоторого денежного вознаграждения, начисленного по количеству выполненных вылетов и занимаемой в экипаже должности, к тому же присылаемого после унизительных напоминаний. Помню, что мои 350 рублей (примерно равных моему северному месячному окладу), полученные за тринадцать вылетов на эту “поножовщину”, мы дружно прогуляли с ребятами из числа техников и некоторой части лётчиков и штурманов, не привлекавшихся к этим вылетам…
Командование относилось к нам с пониманием, и в целом вокруг нашей службы и быта витала обстановка требовательных, но чисто по-авиационному демократичных взаимоотношений. В эскадрилье умели спросить за службу, но умели и смеяться, и простить оплошность или ошибки молодости…
Лишь в 90-е годы часть личного состава, проживающего в России и сумевшего документально доказать и подтвердить своё участие в воздушных испытаниях ядерного оружия, была причислена к ветеранам подразделений особого риска и задним числом представлена и указами Президента РФ в незначительной своей части награждена орденом Мужества либо медалями Российской Федерации…»
В 1965 году 34-ю отбаэ СН и РП расформировали.
Кроме данной эскадрильи к специальным полётам для изучения факторов влияния ядерного взрыва на самолёт и экипаж привлекались экипажи строевых частей Дальней авиации. Наряду с испытаниями образцов ядерных зарядов в августе привлекли экипажи строевых частей Дальней авиации для приобретения опыта полётов в условиях применения ядерного оружия при воздействии поражающих факторов взрыва и обхода радиоактивного облака. Отряды привлечённых самолётов-носителей принимали участие в пяти воздушных ядерных испытаниях: в трёх – отряды самолётов-носителей Ту-16, в четвёртом – Ту-95 и в пятом – 3М.
Так, при ядерных взрывах на Новоземельском полигоне в 1962 году участвовали в спецполётах отряды от следующих дивизий во главе с их командирами: 79-й тбад – командир дивизии ГСС генерал-майор авиации Безбоков В. М., 106-й тбад – командир дивизии ГСС полковник Плохов А. А., 201-й тбад – командир дивизии ГСС генерал-майор авиации Фурс П. М., 13-й гв. тбад – командир дивизии ГСС генерал-майор авиации Юрченко П. А., 326-й тбад – командир дивизии генерал-майор авиации Аркатов М. А., 15-й гв. тбад – командир дивизии ГСС генерал-майор авиации Фёдоров И. Г.
В различные периоды к спецполётам привлекались экипажи: Жаркова, Коршунова, Киселёва, Луцика, Полянина, Струнова, Холода (226-й гв. тбап, 1954 г.); Кирпичникова Г. А. (79-й тбап, 1957 г.); Мурнина Е. А., Трубицина В. М., Дурновцева А. Е. (409-й тбап, 1961 г.); Прончатова, Тропынина, Ломана, Скаленко, Киреева, Казанцева, Борисова, Силантьева, Проневича, Мямлина (201-я тбад, 1961 г.); Ничипуренко Н. И., Степанова И. Ф., Антипова Н. М. (226-й гв. тбап, 1961 г.); Аркатова М. А., Сальникова А. И., Руденко (326-я тбад, 1961 г.); Николайчука И. К., Дикусара Г. Д., Худосеева Л. Т., Третьякова И. Д., Чёботова С. С. (1961 г.); Проценко В. Е. (840-й тбап, 1961 г.); Попова А. А., Фомина Н. И., Климаченкова Д. М., Антимонова П. М. (13-я гв. тбад, 1962 г.); Агурина Л. И.; Лысакова, Авдеева, Рымаря, Никитина В. С., Николаева Е. С., Ильина К. П., Якушина П. К., Шепотенко И. Ф., Степанова, Кундича Т. Ю., Жданова А. А., Раздобреева В. П., Пучкина М. Ф., Положенцева В. А., Гурова А. И., Лазина В. А., Логинова, Шастина М. П., Калмыкова П. В., Крюкова М. Т., Дармаева А. С., Енушевского В. И., Садового В. Е.
Одновременно в 1961 году в составе 79-й тбад (аэродром Чаган, Семипалатинский полигон) на базе каждого полка была создана 4-я авиаэскадрилья как учебная для тренировочных полётов командиров и помощников командиров кораблей на самолётах Ту-16. В период ядерных испытаний на основании Директивы ВВС часть экипажей этих авиаэскадрилий переходила во временное подчинение к 71-му Полигону ВВС. От 4-й эскадрильи 1023-го полка в 1961 году по планам 71-го Полигона ВВС участвовало пять экипажей. Мезелев Л. М: «В качестве самолётов-дублёров и разведчиков погоды в испытаниях участвовали пять лётных экипажей – носителей “Ту-16” войсковых частей Дальней авиации: Николайчука И. К., Дикусара Г. Д., Худолеева Л. Т., Третьякова И. Д., Чёботова С. С.». От 4-й АЭ 1226-го полка в 1962 году участвовали экипажи Щастина М. П., Крюкова М. Т., Калмыкова П. В., Дармаева П. С., Енушевского В. И.
Из воспоминаний майора Тихомирова В. И.: «В 1961 г. и 1962 г. испытания на Семипалатинском полигоне были особенно интенсивными. В октябре – ноябре 1961 года к испытаниям привлекли и мой экипаж. На самолёте Ту-16 после атомного взрыва мы должны были измерять уровень радиации в заданной местности и высоте. Сделали 14 вылетов».
Кроме того, к испытаниям привлекался и экипаж от 55-й тбад (Воздвиженка) майора Садового В. Е.
По воспоминаниям Чутаева Д. В. (аэродром Чаган, Семипалатинский полигон): «…В ядерное облако при полётах по кругам могли попасть и самолёты, а их обслуживал технический состав на земле, ничего про это не зная… Обнаружив однажды такое, пошли в базу менять комбинезоны… На складе засмеялись… И стали люди мыть спецодежду в керосине (смывать таблицу Менделеева)…»
Василец В. И. (аэродром Чаган, Семипалатинский полигон) вспоминает: «…Опасные и вредные условия труда никого не обескураживали. Осознание важности и необходимости безусловного выполнения задач, стоящих перед авиагруппой 71-го Полигона ВВС, отодвигало все остальные проблемы на второй план. Каждый авиатор считал для себя за честь внести посильный вклад в укрепление обороноспособности Родины».
Блохин Г. С. (аэродром Чаган, Семипалатинский полигон) вспоминает: «…Люди были счастливы, веселы, за плечами стояли великие дела. Это понимали все, но вслух ничего нельзя было говорить, но тем не менее все знали, что гарнизон осуществляет огромную работу с тем, чтобы укреплять обороноспособность нашей страны…»
В тот период мало кто понимал, как в дальнейшем это может отразиться на качестве жизни. Офицеры, многократно находившиеся в пекле ядерных взрывов, годами работавшие с открытыми источниками радиации, впоследствии обязанные хранить военную и государственную тайну, потерявшие здоровье, зачастую оставались со своими проблемами один на один.
Из воспоминаний командира экипажа 71-го Полигона ВВС майора Лясникова К. К.: «…После взрыва мы увидели привычный яркий след. Но одно дело – тут же развернуть самолёт, и другое дело – идти прямо на вспышку (по заданию). Смотрю – “гриба” ещё нет, лишь огненный шар беснуется, разбухает. Потом он становится размером с километр и более, уже с грязными пятнами. Чёрный столб его поднимает и выбрасывает к небесам. Срочно надо разворачивать – иначе гибель. А шар-облако вот уже почти рядом. И стручки от него метров по двадцать в разные стороны тянутся, будто чёрт бусы нанизывает. Отстреливаются одни, а другие уже тянутся, зловеще сверкая.
Когда на твоих глазах рядом развёртывается ад кромешный, поверьте, не до восторгов. Это, скажу вам, похлеще, чем в фильме ужасов. До соблюдения ли инструкций в такой момент? Делаю градусов под семьдесят крен – немыслимый вираж закладываю на высоте 11 000 м. И это спасает. Впереди нас по полёту образовалась огненная стена, бурлящая, зловещая, жуткая. Нервы у нас не выдержали, и мы свернули в обход облака взрыва на расстоянии далеко от заданного… Донимала, выворачивая душу, мысль: мог не успеть, не увернуться, сжечь экипаж в плазме. “Приключений” в таком духе немало выпало на долю отважных экипажей-испытателей ядерного оружия.
Огненная стена, через которую нужно пройти
Семьи не знали об опасной работе лётчиков. Жена моя лишь десять лет спустя после последней взорванной бомбы узнала правду. Обычно ей сказки сказывал: опять, мол, надо в командировку, самолёты облётывать некому. Денежное вознаграждение привозил. Полторы тысячи платили за испытание одного “изделия”… (средняя зарплата по стране была 800р.). Но потом сердце, видимо, учуяло, что смерть по следам моим бродит. Со спокойной душой не отпускала. Прижмётся, бывало, к груди и долго так стоит, вся в слезах…»
7 октября 1962 года самолёт 3М в качестве носителя испытал экипаж 1096-го тбап майора Беленкова Н. А. сбросом атомной бомбы мощностью 320 кт на полигоне Новой Земли. Повторные испытательные полёты самолёта-носителя 3М состоялись 22 октября (мощность ядерного заряда 8,2 Мт) и 27 октября (мощность 260 кт). По результатам проведённых испытаний стратегический бомбардировщик 3М признан пригодным для использования в качестве самолёта-носителя.