• 21 июля. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Насонов, Ерёменко, Медведев, Горшков.
• 30 июля. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Башко, Ремезюк, Ерёменко, Буробин.
• 31 июля. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Романов, Кузьмин, Богданов, Буробин, Изотов.
• 1 августа. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Башко, Панкратьев, Ремезюк, Кузьмин, Буробин, Золотарёв.
• 2 августа. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Башко, Шкудов, Буробин, Золотарёв.
• 3 августа. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Башко, Шкудов, Буробин, Носов. Второй полёт. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Романов, Кузьмин, Буробин, Сергеев.
• 4 августа. Учебный Корабль (№ 241). Экипаж: Башко, Шкудов, Ремезюк, Буробин. Второй полёт – экипаж: Романов, Буробин, Носов, Родин.
• 9 августа. II боевой Корабль (№ 275). Испытания после сборки. Экипаж: Панкратьев, Бойков, Чучелов.
Всего за месяц на одном воздушном Корабле (№ 241) были подготовлены два экипажа – А. В. Насонова и В. А. Романова. И это в условиях активной подготовки к перебазированию Дивизиона, когда уже к середине июля большая часть имущества ДВК была погружена в вагоны. В то же время были произведены сборка и облёт двух боевых «Муромцев».
Кроме упомянутой уже поломки «Вуазена» В. Л. Моисеенко в Козлове, 4 июля произошла авария учебного «Муромца» (№ 241) в Липецке. Несмотря на повреждения, самолёт в течение недели был отремонтирован и 12 июля вновь поднялся в воздух.
17 июля по уже отлаженной системе боевой подготовки ДВК был нанесён неожиданный удар – единственный лётчик-инструктор Дивизиона А. В. Панкратьев был арестован особым отделом ВЧК. М. Н. Никольский в своих мемуарах обвиняет в этом инженера В. В. Киреева. Оказывается, Киреев, «желая навредить авиагруппе и зная, что Панкратьев видный и нужный работник, решил его погубить, но самому остаться в стороне. Для этого он написал в особый отдел донос, якобы Панкратьев намеревается перелететь к белым и набирает себе единомышленников. Сам же, пробыв в Группе пару дней и узнав об аресте Панкратьева, переметнулся к белым. Конечно, мы его больше не видели. Ещё в старой эскадре Киреев вызывал недоверие и подозрение».
Было проведено собрание личного состава ДВК, на котором было принято решение поручиться за Алексея Васильевича. Вина А. В. Панкратьева не была доказана, и 24 июля он был освобождён из-под стражи и направлен в Дивизион под ответственность командира ДВК. С него была взята подписка о невыезде, а интенсивность его участия в полётах значительно снизилась. В этот сложный период обязанности лётчика-инструктора вынужден был выполнять И. С. Башко.
Самоотверженно осваивая могучие воздушные Корабли, авиаторы не забывали и о жизни личной – сердца многих из них были покорены липецкими красавицами.
К августу 1919 года ДВК стал вполне боеготовым, и «Муромцев» решили использовать в ходе планируемого наступления Красной армии на Южном фронте. 2 августа по приказу начавиа-южфронта I боевой Корабль (№ 276) под командованием А. В. Насонова вылетел в Мордово, затем 6 августа – в Жердевку.
Первый боевой вылет «Муромца» в 1919 году состоялся 8 августа. Вылетев для уничтожения бронепоезда и разрушения железной дороги, Корабль имел на борту 20 штук бомб, пуд листовок и пулемёт «Льюис» с 10 обоймами. Из боевого донесения А. В. Насонова: «…был замечен броневой поезд противника у ст. Поляна, шедший в Поворино. Я повернул, пошёл навстречу вдоль линии Поворино – Поляна и начал бомбардировать полотно. Корабль в это время обстреливался орудиями с поезда. Попаданий в полотно было несколько (не менее двух). После бомбометания я свернул вправо, и летнаб Сперанский открыл огонь из пулемёта по поезду. Далее маршрут был таким: Поляна – хутор Моховой – Новохопёрск и вынужденная посадка между Макаръевскими выселками и Рогозина из-за недостатка горючего».
Ожидая горючее, экипаж в напряжении провёл два дня в прифронтовой полосе, ежеминутно опасаясь захвата Корабля белогвардейцами. Только вечером 10 августа Корабль смог перелететь в Жердевку. Через два часа после взлёта «Муромца» Макарьевские выселки были заняты передовыми отрядами Мамонтовской конницы.
Некоторые подробности первых фронтовых вылетов I боевого Корабля можно почерпнуть из стенограммы телефонного разговора начавиаюжфронта И. И. Петрожицкого с авиадармом А. В. Сергеевым. Петрожицкий: «“Муромец” сделал одну разведку, затем, как водится, немного испортился, затем началось наступление противника, и его пришлось оттягивать из Жердевки. Он перелетел в Мордово. В Мордове командир Корабля распорядился отправить эшелон в Липецк, а сам остался без эшелона и ввиду неисправности вылететь уже три дня не может. Для его охраны пришлось от проходившего 43-го отряда отнять 20 человек с тремя пулемётами. Сейчас эшелон отправился к нему с Ремезюком. И если он не полетит, его разберут. Второй боевой Корабль готов к работе и стоит в Липецке…»
Таким образом, становится понятно, что, добравшись до Мордово, экипаж А. В. Насонова несколько дней был занят ремонтом «Муромца I». К 20 августа в Мордово поездом прибыли В. М. Ремезюк и А. В. Панкратьев, а «Муромец» был готов к перелёту в Липецк. Однако жара и сильнейший ветер не способствовали благополучному полёту, и грозный боевой Корабль планировали сжечь. Спас «Илью Муромца» А. В. Панкратьев. При неблагоприятной погоде и ввиду усталости командира Корабля Насонова за штурвалом I боевого Корабля перелёт Мордово – Липецк выполнил Алексей Васильевич. Об этом рассказал В. М. Ремезюк в некрологе, опубликованном в июльском номере журнала «Вестник воздушного флота» за 1923 год, посвящённом памяти погибшего в авиационной катастрофе А. В. Панкратьева: «…это было днём в жару и ветер; вообще, полёт на “Муромце” в такое время – безумие. Однако А. В. Панкратьев на предложение вывести Корабль беспрекословно согласился, предупредив меня лишь о могущих быть последствиях. Выбора не было: или жечь Корабль, или лететь. В то время самолёт для Республики был очень дорог. Мы, рискуя ежеминутно поплатиться жизнью, благодаря умелому ведению Корабля долетели до места».
Вспоминал в своих мемуарах о перипетиях тех дней и будущий ГСС М. В. Водопьянов: «Командиром отряда был лётчик Насонов… В июне 1919 года отряд готовился на фронт против Мамонтова – в Борисоглебск. Потянуло меня на фронт, стал просить командира, чтобы он взял меня с собой…
Отряд расположился на станции Жердевка. Два раза вылетал наш командир на фронт. Мамонтов усиленно наступал. Нашему отряду было приказано отступить в Грязи. Отправили эшелон с имуществом, а на самолёте решено было вылететь на другой день, на рассвете. Войска и обозы отступали всю ночь. Вдруг сообщают со станции, что телеграфная связь порвана, неприятель в трёх верстах. Со станции отходит последний поезд. Я попросил командира оставить меня до последнего момента. Как только появится неприятель, я сожгу самолёт. Но командир распорядился иначе. Он дал приказ всем отступить с последним поездом, а самолёт оставить. Может быть, удастся вернуться за ним утром. Никто так не переживал этого, как сам командир, – тяжело ему было расставаться с самолётом…
В Грязях я прочёл телеграмму от командира. Ему удалось вылететь из Жердевки, но он сел в поле в десяти верстах. Дететь нельзя было – самолёт сильно болтало.
Командир Дивизиона товарищ Ремезюк сам выехал на спасение самолёта, взяв с собой лётчика Панкратьева и меня. Мамонтова ждали с минуты на минуту. Панкратьев улетел в Грязи, а командир вернулся с нами поездом. И сразу после нашего отъезда была занята Жердевка.
Дома обрадовались, что я вернулся с фронта невредимым».
Первый боевой вылет краснозвёздного «Ильи Муромца» был отмечен в приказе по Красному воздушному флоту РСФСР за № 71 от 9 сентября 1919 года, в котором сообщалось: «Командиром ДВК “Муромцев” Ремезюком было потрачено много сил и энергии на воссоздание ДВК, в результате чего явилось возможным дать фронту могучее оружие разведки и боя – Корабли “Муромцы”. Этот первый полёт на Красном фронте ценен особенно тем, что доказал многим, считавшим необходимым похоронить нашу тяжёлую авиацию, право на её существование и указал, что при достижении энергии даже при несовершенстве технических средств возможно достичь многого.
При этом необходимо отметить, что сам полёт произошёл при весьма трудных условиях партизанской войны в районе прорыва конницы Мамонтова, при неблагоприятных атмосферных условиях. Тем не менее доблестный экипаж первого Корабля с честью вышел из трудного положения, выполнил боевую задачу и вывел из опасных положений свой Корабль.
От лица службы объявляю благодарность: командиру ДВК лётчику Ремезюку за неутомимую работу по организации вверенной ему ДВК и за распорядительность и личное участие в выводе Корабля при тяжёлой обстановке из тыла противника на место стоянки ДВК, командиру первого Корабля Насонову… и военному лётчику Панкратьеву, доведшему Корабль до аэродрома. Командира ДВК Ремезюка награждаю 3000 рублями, Насонова – 3000 рублями…»
Липецк, базовый аэродром ДВК, оказался под угрозой захвата. Срочная эвакуация стала необходимостью. В докладе Начальнику Главвоздухфлота В. М. Ремезюк отмечал: «Угроза Липецку со стороны кавалерии Мамонтова принудила прервать созидательную работу и спешно эвакуироваться из Липецка. Спешная погрузка, отсутствие заранее подготовленного места стоянки не только прервали работу Дивизиона на два месяца, но и внесли ряд затрат внутреннего характера. Последняя четверть 1919 года прошла в лихорадочном приспособлении и оборудования, и помещений, то есть сызнова пришлось создавать то, что было создано в Липецке».
18 августа мамонтовцами был занят Тамбов, и в адрес командира ДВК пришла телеграмма от начавиаюжфронта И. И. Петрожицкого следующего содержания: «Приказываю немедленно приступить к эвакуации имущества. Моё управление эвакуируется в направлении Орла. Ввиду перерыва связи обращайтесь непосредственно к авиадарму».