Все было так, как и думал Турецкий. Или почти так.
«Они тут, в провинции, с ума посходили от собственного величия». — Это была первая мысль, которая посетила голову Александра Борисовича, едва он вошел вслед за обоими прокурорами в «приемную залу», где его, оказывается, должны были представить полномочному представителю президента по федеральному округу и губернатору области. Нет, можно что угодно говорить о «развращенной советской партийной номенклатуре», но та была куда ближе к народу. И здесь не потемкинская деревня, здесь все капитально. Так что пусть не пудрят мозги высоким гостям, будто все это досталось им в наследство от прогнившего бюрократического режима — в обкомах о подобных евроремонтах даже и не ведали.
Впрочем, Турецкий тут же вспомнил, что ведь в этих краях недавно побывал президент, где его наверняка пытались убедить, что кругом одна сплошная поддержка кремлевских инициатив, а если и есть проблемы, то они исключительно локального, финансового свойства. Короче, добавьте из федерального бюджета, и вы немедленно увидите, как вас полюбят здесь еще больше. И это в области с полунищим населением в подавляющем своем большинстве.
Не менее величественно выглядел и губернатор Кожаный. Хоть ростом он был и невысок, но широк в плечах, а как смотрел! Ему и пьедестал не нужен, он и на более высокого, чем сам, умудрялся смотреть как бы свысока. Но зато по сравнению с полпредом — Петром Владимировичем, все еще похожим на подростка, несмотря на то что давно уже перевалил на пятый десяток, — вот по сравнению с ним Кожаный выглядел мелковато. Приниженно. Наверное, ему крепко попало на утреннем совещании. А ссориться-то ведь с полпредом нельзя, выборы на носу. Или до Кожаного уже довели весть о том, что ситуация может круто измениться, и не в его пользу? Видимо, не без того.
Но все эти впечатления промелькнули в голове Александра Борисовича не задерживаясь — просто как констатация факта. Не обратил он внимания и на других присутствующих в зале, просто скользнул взглядом по несколько напряженным лицам, не останавливаясь ни на ком конкретно. Разве что низкорослый милицейский генерал отличался от других багрово-красным оттенком щекастого лица — вот кому наверняка перепало больше других.
Федеральный прокурор открыл рот, чтобы представить гостя из Москвы, но полпред сразу пошел навстречу Турецкому с дружески протянутой рукой и открытой улыбкой на лице, словно они были давно и хорошо знакомы. Но что не знакомы — факт. Значит, игра? Тем не менее Турецкий с такой же «искренней» улыбкой тоже шагнул вперед и пожал руку. И если глядеть со стороны, получилось так, будто они заключили между собой какой-то тайный союз против всех остальных, кто находился в зале.
По-прежнему не слушая, о чем говорил федеральный прокурор и что показалось Турецкому несколько даже нарочитым, Петр Владимирович, любезно, почти по-домашнему, взял его под локоть и, подведя к окну, негромким голосом стал задавать быстрые и короткие вопросы, на которые фактически не требовалось пространных ответов. Достаточно было кивков головы.
— Как долетели?.. Встретили?.. Накормили?.. Устроились нормально?.. Конкретная помощь требуется?.. — А вот последний вопрос: — В семье все здоровы? — Его сопроводила широчайшая, прямо-таки приятельская улыбка, после чего без паузы последовал и единственный совет: — С любыми трудностями сразу ко мне. Мы очень рассчитываем, Александр Борисович, что вам удастся в самые короткие сроки поставить в этом безобразном деле точку. И лично я — в первую очередь. Рассчитывайте на меня.
Ловко было сказано. Ни слова о том, в чем конкретно ему видится «безобразие» и, главное, что он имеет в виду, говоря «поставить точку». Наловчились, однако... излагать!
Еще раз крепко пожав Турецкому одновременно и ладонь, и локоть — ну максимально дружеский жест! — полпред оглянулся и сказал для всех остальных:
— Не стану вам мешать. Работайте, у меня дела. — И быстрым, спортивным шагом, чуть враскачку, явно позаимствованным у президента, он покинул зал совещания.
Кожаный, казалось, был слегка погашен. Но только в первые минуты. А оставшись теперь главным, стал снова расти на глазах, превращаясь в столпа. Он стоял в ожидании, когда Турецкий сам подойдет к нему, — ну точно как и предполагал Александр Борисович. И он взял да и не подошел — он вежливо склонил голову и, вытянувшись затем, прищелкнул каблуками, как это делают вымуштрованные военные.
Возникла пауза, напоминающая легкое замешательство. Наверняка у всех появилась уверенность в том, что этот помощник генерального прокурора и полпред давно и близко знакомы, — и это был новый мотив для обсуждения. Но вряд ли им в голову пришла бы мысль, что здесь только что была продемонстрирована тонкая придворная игра.
Турецкий понял, что силою обстоятельств ему, как бы невольно, предоставляется слово.
— Господа, я уже говорил сегодня своим коллегам, — он взглядом показал на прокуроров, — и готов повторить, что лично ко всем вам пока никаких вопросов не имею. Для этого я должен обладать всей полнотой информации. Надеюсь, с вашей помощью я быстро все узнаю. Если у вас имеются конкретные соображения или подсказки, готов выслушать, если нет, я тоже не хочу отвлекать вас от важных дел. Тогда всего доброго, господа, рад знакомству, и до встречи. Федор Федорович, — обратился он к областному прокурору, — если позволите, я завтра оторву вас от дел. Ненадолго, хорошо? Заодно надо будет и вопрос с транспортом решить.
— К вашим услугам, — закивал Сивцов.
— Тогда, если нет вопросов, я откланиваюсь, господа.
— Да, до свиданья... До завтра. Всего доброго, — донеслось со всех сторон, но никто не сделал шага, оставаясь на своих местах. Наверное, потому что и губернатор возвышался неподвижной скалой. Нет, все-таки не скалой, а каменной глыбой — пусть и облагороженной рукой творца, но, в сущности, дикой.
— Я провожу вас, Александр Борисович, — сказал Сивцов, переглянувшись с губернатором и получив знак глазами, и первым двинулся к двери.
На выходе областной прокурор подозвал своего водителя и дал указание доставить Турецкого в гостиницу, после чего вернуться сюда.
— А завтра, прямо с утра, Александр Борисович, мы прикрепим к вам водителя с «Волгой». Желаю хорошо отдохнуть. А меня извините.
И он быстро ушел наверх, демонстрируя деловую озабоченность. Ну конечно, там же сейчас уже вовсю идет горячее обсуждение, как же пропустить этакое! Задал им загадку полпред...
А Турецкий, отпустив шофера возле гостиницы, заходить к себе в номер не стал. Найти частную контору по прокату автомобилей труда не составило — объявление об этом висело в холле гостиницы. Александр Борисович отыскал эту контору, придирчиво выбрал обыкновенную российскую «девятку» цвета мокрого асфальта, заплатил сразу за десять дней вперед — большее время он и не собирался здесь оставаться, и так взял с запасом. И сказал, что пришлет за машиной своего помощника, на имя которого и будет выписана временная доверенность на вождение.
Никем не встреченный, Владимир Поремский приехал в город в восьмом часу вечера. Паспорт у него проверили придирчиво, но не спросили, ни к кому прибыл, ни с какой целью. Возможно, потому что вид у него был слишком моложавый, чтобы думать, будто он какая-то важная птица.
Еще из автобуса, двигавшегося из аэропорта в город, он позвонил шефу. Александр Борисович сказал, в каком он номере, и добавил, что уже договорился с администрацией: Владимир переночует у него.
Перед сном они решили сделать небольшой променад — немного подышать свежим речным воздухом. Спустились к набережной и прошлись по ней, останавливаясь и осматривая местные достопримечательности — «хвоста» определенно не было. Либо тут специалисты в этом деле, что вряд ли.
Вдоволь надышавшись и выбрав совсем пустынное место, Турецкий вызвал по мобильнику Дениса Грязнова. Тот доложил, что все у них с Филиппом движется по плану. С устройством проблем не было. Прибывшие с утра Галка с Володей тоже хорошо пристроены, они уже пашут. Постороннего внимания к себе никто тоже не обнаружил. Так что, можно сказать, пока все в порядке.
А интересно, какие острые проблемы могли бы возникнуть за такое короткое время? Дай бог, чтоб их вообще не было...
4
Поремский с утра зашел за машиной, оформил на себя документы и уехал на ней. А Турецкий созвонился с Сивцовым и, когда тот прислал закрепленную за ним на весь срок командировки «Волгу», прибыл к нему же, в областную прокуратуру. Федор Федорович наверняка получил инструкции, как себя вести с москвичом.
Видимо, поэтому разговор о том, что послужило причиной взрыва среди гражданского населения в Воздвиженске и о столь неадекватной реакции городского и областного руководства, был недолгим и, прямо надо сказать, неконкретным. Сивцов довольно пространно высказал точку зрения, общую, как он настаивал, для всех руководителей области. О ней было известно Александру Борисовичу еще в Москве, так что ничего нового он для себя не открыл, зато лишний раз убедился, насколько неповоротлива и по-прежнему опасна эта замшелая бюрократическая машина, которая способна яростно защищать лишь собственные интересы и обслуживать небольшой круг причастных. А что касается населения, то на эту категорию граждан им всем в любые времена было в высшей степени наплевать.
Возможно, демократическая вспышка первой половины девяностых годов здесь что-то и подвинула, но опять же главным образом наверняка в сфере перераспределения бывшей государственной собственности. Но на том, похоже, серьезные преобразования и завершились. Ну, может, не совсем все, иначе тот же Кожаный вызвал бы для подавления армию. А так, видите ли, ограничился только спецподразделениями милиции. Ну не Кожаный, так мэр Гузиков. Но ведь без того же Кожаного этот мэр, сам по себе, ничего не значит, вот в чем дело...
Основополагающим считалось мнение начальника ГУВД Седлецкого, высказанное им сразу же по следам событий и, таким образом, четко объясняющее единую позицию руководства: «За троих избитых милиционеров они нам ответят по всей строгости закона». Постановка вопроса была выражена в столь категорической форме, что уже сама по себе как будто бы и не требовала дальнейших объяснений. А ведь вопросов накопилась уйма.