Взвод охраны тыла Уваров доверил подпоручику Шаумяну, повидавшему покойников в ближнем бою и имевшему к ним личные счеты. За «выпитого» ими Николая Тарасова.
На себя он возложил общее руководство и командование группой «В», идущей на завод боеприпасов. Мало ли, что Андреев полковник, а он лишь штабс-капитан. Ляхов оставил его за себя, а кроме того – он единственный здесь «печенег», и вообще единственный, кто успел повоевать в этой кампании. И задача у его группы главная, у остальных лишь отвлекающие.
Согласовывать и уточнять было уже нечего, все, что можно – отработано на картах и доведено до личного состава, остальное – бой покажет.
Укрытия для операторов ранцевых генераторов с охраной определены, ракетницы вместе с таблицами условных сигналов розданы командирам взводов и отделений.
Автомобиль с генератором двинулся вперед. Территория была обследована заранее, репетиция высадки проведена.
В первой точке – внутреннем дворе П-образного трехэтажного жилого дома, расположенного в двух кварталах от центральной проходной, через раскрытый портал прошла группа Андреева.
Со стороны появление русских солдат выглядело почти естественно. Остановилась у ворот большая машина, и из нее (откуда же еще) посыпались вооруженные люди. Пока обитатели двора пришли в себя, бойцы уже рассеялись по всем закоулкам, блокировали подъезды, несколько человек полезли по пожарным лестницам на крышу. Обывателям было велено не спеша, без шума и паники расходиться по квартирам.
Грузовик подался назад и исчез так же внезапно, как и появился.
Следующим объектом был собственно патронный завод. Здесь тоже все прошло гладко. Сто двадцать человек, не слишком даже спеша, пробежали через проход и сосредоточились на узком пространстве между внешней оградой и глухой стеной длинного, в сто с лишним метров, цеха.
Издалека доносились обычные индустриальные звуки – гул каких-то машин и станков, металлический лязг, перекличка рабочих.
Уваров посмотрел на часы. Через две минуты в пятнадцати километрах отсюда вертолеты сбросят десант и начнут работать по наземным целям. И нам пора.
Он поднял ракетницу, в небо удивительно неторопливо взмыла, завиваясь жгутом, полоса черного дыма, с треском раскрылись цепочкой три алых звездчатых бутона.
– Вперед! – голосом, которым он умел перекрывать необъятный бригадный плац хоть в дождь, хоть в метель, загремел штабс-капитан.
Свой КП он заранее наметил на площадке двадцатиметрового козлового крана, неторопливо перемещавшегося по проложенным между цехами рельсам. Оттуда он сможет держать под контролем всю территорию, направлять действия взводных командиров. Вражеских снайперов он не боялся, откуда здесь снайперы, да и широкая стальная площадка перед кабиной крановщика должна его прикрыть надежно. Не от пуль, утяжеленная пуля легко пробьет трехмиллиметровый лист, а от вражеских глаз.
Пока он со сноровкой матроса парусного флота взбегал по окруженному страховочными кольцами железному трапу, и внизу, между цехами и складами, и вдалеке, в районе проходных пулеметного завода, начала разгораться стрельба.
Выстрелы своих бойцов различались легко. Характерный треск штурмовых автоматов, очереди короткие, экономные, наверняка прицельные. В ответ на пистолетные хлопки и гулкие выстрелы винтовок.
Уваров строго-настрого приказал своим людям по безоружным не стрелять. Большинство ведь здесь простые рабочие, которым все равно, при какой власти трудиться. Иного выхода и других средств к существованию у них просто нет.
Он распластался на рифленом, заляпанном машинным маслом настиле. Следом вскарабкался радист, вытянул гибкую пружинную антенну. Из своей кабинки выглянул крановщик, чумазый мужик лет сорока, в кожаной кепке, повернутой козырьком назад. Уваров погрозил ему пальцем, указал на автомат. Тот торопливо закивал головой, выставил в окно пустые руки.
– Вот и сиди, не дергайся, жив будешь!
Несколько раз хрипло прокашлявшись, над отдельно стоящей котельной заревел гудок. После короткой, недоуменной паузы – до штатного, возвещающего конец смены, было еще почти десять минут – тревожный, прерывистый крик подхватили другие цеха и производства. Вместо традиционного набата.
Ну, гудите, гудите, больше беспорядка и паники будет.
Вот здесь штабс-капитан снова ощущал себя в своей стихии. Никакой зауми, никакой мистики. Работай как учили, и все.
Обзор с площадки крана был отличный. Именно что, как на ладони. Только что из заводских корпусов во дворы хлынули густые толпы работяг. Выстрелов многие вообще не слышали, зато гудок поняли как сигнал о конце работы. И снялись разом.
Вообще, это тоже на руку.
– Передавай взводным, – скомандовал он радисту, – первый, второй, задача меняется. Развернуться в цепь. Гуртуйте толпу, гоните перед собой к воротам. Пробиться к проходной, занять караулки, снаружи никого не впускать. Охрану разоружить, сопротивляющихся уничтожить, обеспечить бесперебойный выход смены на улицу.
Остальным – занять ближайшие цеха. Если остались рабочие, инженеры – привлечь к уничтожению оборудования. Захватить и заминировать склад готовой продукции, но без особой команды не взрывать.
Уваров оценил еще один плюс своего КП. Он ведь получился передвижной.
– А ну, механик, протронь вперед. До упора.
Кран дернулся и медленно пополз между корпусами к воротам ближайшего к проходной цеха.
Все развивалось даже лучше, чем штабс-капитан рассчитывал. Потерь пока что нет, иначе ему доложили бы. Черно-серая туча рабочих, человек с полтысячи, кое-где завиваясь водоворотами, обозначая там и тут попятное движение, с криком и руганью все же таки смещалась к выходу.
Нет, никакого организованного сопротивления или протеста, просто бестолковщина. Солдаты, постепенно выстроив цепь, толчками стволов и прикладов, иногда просто подзатыльниками вытесняли людей в нужном направлении.
Вспыхнувшая у проходной короткая перестрелка заставила толпу шатнуться назад, но порядок достаточно быстро восстановили. Еще немного, территория будет очищена, ворота закрыты, и можно спокойно заняться делом. Как говорится, ломать не строить.
У Андреева обстановка сложилась куда сложнее. Три его взвода стремительным броском преодолели расстояние до главной проходной. Шквальным огнем с ходу и бросками ручных гранат очистили предполье перед десятиметровой ширины воротами.
Впрочем, укрепленную позицию занимали всего несколько человек и службу они несли отвратительно, точнее, вообще никак не несли.
Угроза казалась настолько далекой и нереальной, что отряженные в караул добровольцы, по преимуществу из заводской же военизированной охраны, просто отбывали номер. Возле пулемета вообще никого не было, винтовки и автоматы под присмотром одного постового составлены у стенки бункера, прочие, вооруженные только пистолетами в застегнутых кобурах, ограничивались тем, что лениво проверяли документы у водителей и экспедиторов въезжающих и выезжающих машин. Да и то лишь у тех, кого не знали в лицо.
Без всякого усердия заглядывали в фургоны, иногда сверяя номера ящиков с накладными, а иногда пренебрегая и этой формальностью.
И полегли все сразу, так и не успев понять, что вдруг произошло.
Но этих минут хватило, чтобы всполошились те, кто скрывался в привратной будке тесаного камня. Один из охранников рывком рубильника заблокировал механизм открывания ворот, двое других начали стрелять из карабинов в зарешеченные окошки, четвертый включил пронзительную сирену и присоединился к товарищам.
Атакующие прижались к стене справа и слева от ворот. Ничего в принципе страшного, но – потеря темпа.
Пока положили две гранаты из подствольников в окно караулки, пока пристраивали стограммовые шашки к петлям ворот, а потом взрывали их, с той стороны уже бежали подхватившиеся по тревоге самооборонцы, а из развешанных в цехах репродукторов для бойцов заводского ополчения загремела команда «В ружье!».
Благо оружие у всех было под руками. Частью в пирамидах, расставленных в курилках и выгородках мастеров и десятников, частью прямо в конце конвейерных линий.
Прямой штурм завода потерял смысл, нужно было переходить к правильной осаде. Вернее, имитировать осаду, блокировав ворота, рассыпав вдоль периметра цепь подвижных дозоров для предотвращения попыток прорыва и открыв частый минометный огонь по территории. А освободившиеся силы развернуть для удара по тренировочному лагерю с тыла.
Сам этот лагерь, рассчитанный на формирование и боевую подготовку как минимум дивизии (в количественном смысле, а на самом деле – десятка дружин численностью до тысячи человека каждая), занимал огромную территорию ярмарочного комплекса в четырех километрах северо-западнее завода.
Здесь имелось все необходимое – всевозможные складские помещения и выставочные павильоны, собранные из щитов гофрированного алюминия и пенобетонных плит, связывающие их подъездные пути и пешеходные аллеи для посетителей, достаточное количество столовых, кафе и ресторанчиков, электро-, тепло – и водоснабжение, канализация.
Близость военных заводов позволяла без особых сложностей доставлять необходимое для формируемых частей снаряжение. Лучше и не придумаешь.
Щитников послал свои взводы вперед ровно через минуту после того, как вступили в бой Уваров и Андреев.
Казалось бы, что такое девяносто человек против нескольких тысяч, достаточно хорошо вооруженных и имеющих какую-никакую боевую подготовку, полученную во время срочной службы в российской армии или уже здесь, под руководством квалифицированных инструкторов.
Но тут сразу вспоминаются слова Наполеона, сказанные им после египетского похода. Один мамелюк в сабельной рубке всегда победит трех французских драгун. Десять на десять они могут сражаться на равных. Сто драгун всегда побеждают тысячу мамелюков. Это к вопросу о роли дисциплины и организованности.
Семь отделений атаковали лагерь с трех направлений, два Щитников оставил в своем резерве.