Рядом с ним тихонько всхлипывала черноволосая богиня.
Вечерний скорый прибыл в Тынец с пятнадцатиминутным опозданием. Перед вокзалом он дал короткий гудок, потом послышалось шипение пневматических тормозов и сбивчивое постукивание колес. Поезд подъехал к перрону. Власта Пудилова тут же вылезла из автомобиля и, дрожа от холода и напряженного ожидания, вошла в зал, обходя скамьи, поставленные посредине в два ряда. Остановилась она только на перроне. Ее муж немного повозился, запирая машину, и добрался туда минутой позже. Оба следили за открытыми дверями вагонов, в которых тут и там уже мелькали пассажиры.
— Вот он! — воскликнул Пудил, тыча пальцем в направлении идущего поезда и заторопился, чтобы встретить сына. Но не успели они добежать до первого вагона, как Станя уже сам шел им навстречу. Он приближался, освещенный холодным светом вокзальных ламп, в своей короткой спортивной куртке с меховым воротником и бежевых модных брюках, с небольшим чемоданчиком в руках, застегнутым на две красивые пряжки, и Власта Пудилова отметила про себя, что ее сын весьма импозантен и все ему чрезвычайно идет. Выскажи кто-нибудь из посторонних подобное мнение, Пудилова восприняла бы его с еще большим удовольствием.
— Ну как? — спросили оба родителя, обнимая сына. — Как ты сдал?
— Не знаю… — ответил Станя, и по его тону можно было безошибочно догадаться, что он не слушает пространного рассказа отца. У перекрестка, где освещенные указатели делили улицу на три потока, Станя попросил:
— Сверни направо, папа!
— Ты куда это собрался?..
— В больницу, к Миладе!
— Тебе что, необходимо видеть ее прямо сейчас? До завтра не дотерпишь?
Пудил обернулся к жене. Нерешительный, как обычно, увидав, что Власта не реагирует, он включил указатель и свернул направо.
До самой больницы Пудиловы ехали молча. И только когда машина затормозила у проходной, окна которой светились в темноте, Станя спросил у родителей:
— Может быть, зайдете со мной?
Пудил повернул ключ зажигания, мотор тут же умолк, он оперся локтем о руль и добродушно заметил, что времени у них много, до дома рукой подать, пускай Станя бежит один.
Мать задумчиво смотрела в окно.
Станя не стал дожидаться, выскочив из машины, на секунду остановился у открытого окошка, за которым возникла шапка вахтера, что-то ему сказал и побежал по дорожке, ведущей через парк к корпусу «В», где сегодня у Милады было ночное дежурство.
— Ты что, мать, надулась, как мышь на крупу? — заговорил Пудил. — Радуйся, что парень экзамен сдал.
— Не лезь, куда тебя не просят! — отрезала Власта.
— Ты только сейчас узнала, что у сына есть девушка?
Пудилова не отвечала, давая понять, что не станет тратить на его выпады ни одного слова. Она подняла воротник пальто. Ночной холод давал себя знать.
— Включи печку!.. — приказным тоном бросила она.
Пудил крутанул ключ и включил печку, и сразу же ноги обласкал теплый ветерок.
— Ты все еще надеешься, что парень будет держаться за твою юбку до самой пенсии! И в армию с ним пойдешь, что ли? — Эта мысль, видимо, совсем вывела его из равновесия. Он включил радио, послышался сильный треск, но он все время вертел и вертел ручку, пока не нашел станцию, которая передавала репортаж с хоккейного матча. Папаша Пудил сосредоточенно слушал. Когда Станя возвратился, он доложил:
— Та-а-к, «Слован» ведет три — один, два гола забили при численном преимуществе! Я вообще удивляюсь, что у нас на такое способны…
— Можно ехать!.. — бросил сын. Отец опомнился и врубил скорость.
На площадке перед больницей он сделал круг и, вывернув обратно на перекресток, помчался дальше по магистральной — на Крушетице.
— Как Милада? — спохватился вдруг Пудил, когда они уже миновали последние тынецкие дачки, прятавшиеся в садах.
— Ничего… — неопределенно ответил Станя.
— Ты сказал ей про горы? Я уже записал вас в наш заводской пансионат. Можете ехать на Бенецко на праздники…
— Мы не можем ехать… — ответил Станя, внимательно наблюдая за двумя рядами белых столбиков, бегущих им навстречу по освещенному шоссе.
Пудил перешел на четвертую скорость. Машина удовлетворенно заурчала, стрелка спидометра качалась на ста двадцати. Пудил-старший, как и каждый мужчина, хорошо себя чувствовал за рулем. Как каждый, кто может обуздать лошадиные силы и овладеть скоростью. Впрочем, машина — это единственное, что, как правило, не бывает строптивым и не отказывает в послушании. Пудил был втайне рад, что Станя не захотел садиться за руль. Пристегнув ремень, он принялся рассуждать вслух:
— Что-то не пойму, почему бы вам не поехать?..
Вдалеке загорелась предупреждающая надпись «Опасный поворот». Отец притормозил. Красная стрелка кинулась к сорока, они проехали вдоль каменной стены замка, где размещался небольшой военный гарнизон, и, миновав его, снова выбрались на прямую дорогу, ведущую домой.
— Потому что я женюсь!
Пудил бросил короткий взгляд на сына и опять перевел глаза на дорогу.
— С чего это вдруг такая поспешность? — удивился он. — Я полагал, что еще несколько месяцев вы подождете. И мама наверняка тоже так думала. Ты как, мать? — спросил он жену, сидящую за его спиной.
— Я должен жениться сейчас…
Отец присвистнул, а потом произнес мудрые слова:
— Такое иногда случается и в приличных семьях! — Но вид у него был спокойный, никакого испуга.
Власта Пудилова молчала. Уже на вокзале, увидев две морщинки в уголках губ своего сына, она поняла, что дело вовсе не в бессонных ночах перед экзаменом.
Плохой бы она была матерью, если б не сумела сразу же разглядеть озабоченность на лице Стани! Сложностей прибавляется. Однако она, вне всякого сомнения, справится и с ними.
— Почему же «должен»? — прервав молчание, спросила она. Мужчины оглянулись. — Ведь Милада может избавиться… от этого. Конечно, если разрешит медкомиссия. А ты спокойно окончишь институт! — продолжала она, и в ее твердом голосе не было и намека на волнение.
— Но я этого не хочу! — крикнул Станя. — И Милада не хочет, — добавил он уже тише.
Мать иронически усмехнулась.
— Еще бы… такая!.. — Она сумела вложить в эти слова всю ненависть к хрупкой, некрасивой и неприметной девчонке, которая может вот так сразу стать ее невесткой. — А ты уверен, что она… что это от тебя?
Станя вздрогнул и гневно бросил:
— Ты оскорбляешь ее, мама!
Мать снова как-то странно усмехнулась.
— Даже если ты тому виной, — допустила она возможность, что отцом еще не родившегося ребенка может быть ее сын, — где вы будете жить? Об этом вы подумали?
— Я пока останусь дома, а потом… когда окончу институт, мы… все… переедем к нам.
— Ну уж нет! На это, Станя, не рассчитывай! — заявила мать. Ловко, однако же, Милада с мамашей обстряпали дельце! Заполучат парня да еще дом в придачу! Ни гроша не вложив! Три года встречались — и пока все обходилось! Ведь не воображала же ее мамаша, что они наедине богу молятся? А тут за каких-то пару месяцев до госэкзаменов Милада вдруг… Ну нет, этому не бывать! Пусть и не мечтают!
— Мама, но у нас места хватит — весь верх свободен!
— А мы его сдали, разве я тебе не говорила?
— Нет, мама, не говорила, — тихо произнес Станя и снова уставился взглядом на дорогу. Семья Пудиловых уже въезжала в Крушетице.
— Я тоже об этом ничего не слыхал… — удивился Пудил.
— Потому что никогда не слушаешь, когда я что-нибудь говорю!
— И мою комнату? Тоже?.. — спросил Станя.
Власта Пудилова поняла, что теперь победа прочно на ее стороне. Счастье, что Станя все рассказал вовремя. После рождества было бы поздно что-либо предпринимать.
— Конечно…
— А куда же денусь я? — растерянно спросил Станя.
Мысль, что придется вот так вдруг расстаться со своей комнатой, где благодаря матери он прожил двадцать четыре беззаботных года, его ужаснула. Учился он хорошо, полностью сосредоточившись на одних занятиях, и единственным его товарищем долгое время была мать. До того самого дня, когда, отдыхая зимой в горах, он не познакомился с Миладой.
— В большую комнату! Там свободно!
Машина кружила по узким улочкам.
Пудиловой показалось, что Станя немного успокоился.
— Я съезжу в Тынец и сама поговорю с Миладой и ее мамашей…
Власта Пудилова считала, что в трудную минуту дала сыну добрый совет, протянула руку помощи.
— Это ничего не изменит, мама!
— Почему? Если Милада мыслит здраво, она поймет, что прежде всего ты должен закончить институт!
Станя молчал, и мать сочла его молчание за согласие. Но Станя вдруг заявил:
— Миладе нельзя делать аборт. Она ходила к врачу…
Власта Пудилова была сражена наповал. Такого поворота она, естественно, не ожидала. Теперь, лихорадочно обдумывая создавшуюся ситуацию, она искала новое решение. В голове у Пудиловой бродили разные варианты, но ни один из них, по ее мнению, не подходил. Поэтому единственное, что ей оставалось, — это твердо заявить:
— Ну нет! Поехать к ним я так или иначе поеду!
Станя повернулся к ней и, коснувшись ее руки, попросил:
— Не делай этого, мама, очень тебя прошу!..
Мать, оттолкнув его, схватилась за сумку. Семья Пудиловых уже подъезжала к воротам своего дома.
— Скажи на милость, что ты все время ищешь в газетах? — спросила у Эвы Лиеманова, увидав, что она сидит, склонившись над рубрикой сообщений из-за рубежа. Скоро половина пятого, вот-вот учителя разойдутся по своим классам, чтобы довести до сведения счастливых родителей, сколь преуспели их отпрыски. Все собрались в учительской в надежде спокойно посидеть здесь несколько минут, оставшихся до начала собрания, отдохнуть и сосредоточиться.
Эва Мокра сложила газету и подтолкнула ее к Прскавцу, который уже давно тянул к ней руку.
— Дела там все еще плохи!
— Где? — не поняла Лиеманова.
— На Ближнем Востоке. — Эва задумалась.
— Ты что-нибудь знаешь об Омаре? — поинтересовалась Анечка Бржизова.