евич. И, надо сказать, у нее все получалось. Правда, за все это время она ни разу не напомнила дочери о том, что неплохо бы продолжить писать для «Словес», точно и не было там романов Юлии никогда.
Сусанна окружена заботой мисс Томпсон, они то в детской, то на прогулке, словом, матушка им и не нужна вовсе.
А Саввы нет. Проснулась утром, его уже нет. День клонится к ночи, а его еще нет. Если и промелькнет, то мимоходом, ненароком. Чмокнет в лоб, скажет два-три слова, и уже за порогом.
Юлия решила непременно переговорить с мужем. Но в тот самый миг, когда она собралась с духом, пришел посыльный от Сердюкова.
– Господа, вы, вероятно, уже отчаялись надеяться, что полиция в состоянии прояснить происшедшие зловещие события. Но именно сегодня, господа, у меня есть для вас хорошие новости!
Следователь прохаживался по паркету гостиной. Солнце играло на блестящих натертых половицах. Юлия следила за шагами полицейского. У нее не было сил смотреть ему в лицо. Она даже не могла понять почему. Вот сейчас эти тонкие губы произнесут какой-нибудь ужас… Так и есть.
– Я, судари мои, постараюсь быть понятным. У нас есть несколько событий, которые, мы подозреваем, являются преступлениями. Смерть мальчика. Поджог флигеля и гибель господ Иноземцева, Перфильева и натурщицы. Преследования Черного человека. Есть ли между ними связь? Возможно! И кто же преступник или преступники? Кому интересно губить всех, притом что один из погибших – ребенок?
Юлия Соломоновна тяжко вздохнула и откинулась на спинку кресла. Раиса Федоровна, сидевшая рядом, поспешно взяла дочь за руку.
– Тебе нехорошо, Юлия?
– Ничего, пусть господин следователь продолжает.
– Я много думал о вашем семействе, таком необычном, ярком. Вы, Раиса Федоровна, вероятно, согласитесь со мной, что весь, с позволения сказать, странный уклад дома происходил из особенностей ваших взаимоотношений с супругом. Не так ли, сударыня!
– Увы, да, – Раиса Федоровна поспешно кивнула и продолжила внимательно слушать, куда это он клонит?
– Я по нескольку раз разговаривал с каждым из вас. Мне кажется теперь, что я жил среди вас все эти годы, так многое я узнал. Я благодарен вам, господа, за вашу откровенность со мной.
Сердюков кашлянул. Савва Нилович подошел к буфету, открыл дверцу с матовым стеклом и вынул пузатую бутылку.
– Вы не откажетесь? Хороший херес! Судя по всему, ваш рассказ будет непростым и долгим.
– Благодарю, воздержусь.
Крупенин пригубил рюмку и поставил недопитую на буфет, о который облокотился.
– Так я продолжу. Соломон Евсеевич проявил себя за многие годы не только как писатель, художник, но и как делец, хищник. Издательство процветало, и еще больше пришел успех, когда появились романы Юлии Соломоновны. Однако возникла неожиданная проблема. Понадобилось много денег, необходим был меценат. И им стал господин Крупенин. Меценат, а затем и зять. Помогла история с Кровожадниковым. Помните, Юлия Соломоновна, вы сами мне ее рассказали не так давно? Что удивительно, за все эти годы талантливый человек так и не объявился вновь! Вы, Юлия Соломоновна, грешили на покойного Эмиля Эмильевича?
При этих словах Раиса Федоровна фыркнула.
– Правильно возмущаетесь, сударыня! И как вам не возмущаться, коли вы знаете его истинное имя!
– Мама! – опешила Юлия.
– Если вы всё знаете, – рассердилась Иноземцева, – то вы и скажите!
– Скажу! Скажу с превеликим удовольствием. Недаром я посвятил изысканиям несколько дней в библиотеке. И как это никому в голову не пришло посмотреть старые газеты, лет двадцать пять назад. То же перо, тот же энергичный стиль. Язвительные интонации и неожиданные сравнения.
– Соломон! – простонала Юлия. – Ну, конечно, и как это я сама не догадалась! Конечно, кто, кроме него и Эмиля, мог знать мою писательскую кухню! А ведь в какой-то миг я подозревала его, но прогнала эту мысль как дикую, несуразную! Боже ты мой! Мама, ты все это время знала и молчала?
– А что бы изменила эта правда? Кому она была нужна при его жизни, а теперь и подавно? – Раиса Федоровна пожала плечами. – К тому же эта гадкая история спасла твою популярность и дала тебе чудесного мужа. Друг мой, извините мой цинизм! – она посмотрела на Крупенина, полагая, что он впадет в ярость от этой правды. Но Савва Нилович, к всеобщему удивлению, казался спокоен. Он продолжал стоять у буфета, навалившись на него, как медведь на огромное дерево.
– Что ж, какая теперь разница, кто был этот мифический Кровожадников. Желательно узнать, кто Черный человек, с него больше зла! – решительно заявил Крупенин.
– Резонно, сударь! Сначала я подумал, что план с Кровожадниковым был блестящий, но довольно рискованный и жестокий. Впоследствии господин Иноземцев много раз выражал неудовольствие относительно того, что семейные, материнские заботы не дают расцветать таланту писательницы. Издательство задыхалось без романов Юлии. В какой-то момент я подумал, что, будучи человеком, не обремененным особенными моральными устоями, пренебрегая семейными ценностями всю свою жизнь, он мог…
– Мог сознательно убить Митю, своего внука? – вскричала Юлия Соломоновна. – Да вы безумец, господин следователь! Я никогда не питала особых иллюзий относительно чувств моего отца. Но могу вас уверить, он был беспутный аморальный человек, но не убийца!
– Разумеется, сударыня! Прошу вас не волноваться. Вам понадобятся силы. Мы только в начале нашего нелегкого пути.
При этих словах полицейского Крупенин молча пригубил из своей рюмки.
– Итак, оставим пока подозрения относительно господина Иноземцева. Они кажутся дикими. Но такими же дикими будут казаться и наши дальнейшие рассуждения. Что это за Черный человек? Откуда он появился? И почему он тоже хорошо осведомлен о мыслях и чувствах госпожи писательницы? Стало быть, это человек из ее круга, который мог слышать случайно оброненные слова, мысли. Увидеть их, или прочувствовать среди написанного. Кто же это может быть… – следователь сделал паузу. – В голову приходит только один ответ. Но мы пока не будем произносить имя вслух, чтобы не возвести напраслины. Но мы подозреваем этого человека.
– Нет, это невозможно, это безумие. Вы издеваетесь над нами. Вы терзаете память мертвых, – застонала Юлия.
– Сударыня, крепитесь, – следователь был неумолим. – Как проще простого проверить мои подозрения? Ответьте мне, после пожара вас навещал Черный человек? Нет? Вот то-то и оно! – он важно поднял палец. – После смерти господ Иноземцева и Перфильева явления Черного человека прекратились.
– Но я бы узнала их, будь Соломон или Эмиль в этой страшной роли! – пролепетала Юлия.
– Разумеется! Для этого маскарада можно нанять профессионала. К примеру, безработного актеришку, за сходную цену. Все ему растолковать, объяснить, так сказать, мизансцену. А страх и растерянность жертвы добавят колориту и убедительности.
Рассуждая подобным образом, я определил несколько человек стеречь квартиру покойного Перфильева, полагая, что нанятый исполнитель вдруг да и придет, к примеру, за гонораром. Ведь заказчик исчез так внезапно! И что вы думаете, вчера рыбка попалась на удочку.
– Батюшки! – вскрикнула Раиса Федоровна.
– Да, да! Все оказалось именно так, как я вам и обрисовал. Он пришел требовать денег, которые Эмиль Эмильевич ему посулил, да не заплатил. Он не знал о пожаре и был крайне раздосадован отсутствием денег. Желаете ли вы, сударыня, его видеть прямо теперь?
Юлия беспомощно качала головой.
– Я не верю, не верю, что мой верный Эмиль мог совершать такие злодейства.
– Я понимаю вас, сударыня. Но пойманный нами человек совершенно во всем сознался и весьма красочно описал, как он готовился к этой, с позволения сказать, роли. Как поджидал вас, как разыгрывал эти дикие сцены, как убегал прочь. К слову, будь вы не в расстроенных чувствах, более спокойны и внимательны, вы бы и сами его вывели на чистую воду. Весь и расчет был на вашу тонкую и нервную организацию. Перфильев знал, когда, в какой миг вас ударить, чтобы довести до безумия и страха, чтобы вы и впрямь уверовали в то, что захвачены силами зла, которые уничтожают ваших детей. И вам остается только покориться.
– А нельзя ли все же поподробнее узнать относительно смерти нашего сына? Как все же, она была случайность или злой умысел? – тихо спросил Савва Нилович и нехорошо посмотрел на жену.
– Вы помните, Юлия Соломоновна, как вы ходили навещать родственницу с больным ребенком? Вы относили ей подарок и игрушки для детей.
– Да. После этого Митя и заболел.
– Вы не ходили туда второй раз?
– Нет.
– И не посылали Перфильева?
– Нет, к чему?
– Он приходил туда второй раз, от вашего имени.
– Похвально, – зловеще вставил слово Савва Нилович.
– Да. Но только после его визита в вашем доме появилась свистулька, которая до этого была во рту больного ребенка. Точно такая же имелась ранее и у вашего сына, но он ее разбил. А тут увидел снова целую и радостно принялся играть. На свистульку никто внимания и не обратил. За исключением мисс Томпсон.
Видимо, зловещий план возник у Перфильева случайно, неожиданно. Как натура артистическая, он изощрился в коварстве. Создавалась иллюзия, что все вокруг гибнет, что не относится к вашему писательству. Не имея возможности возвыситься, стать кем-то значимым, он придумал дьявольский план овладения вами, Юлия Соломоновна. И почти добился этого. Он заразил ребенка и погубил его, внес раздрай в ваши отношения с супругом. Поселил ужас от преследования мистическим Черным человеком. Еще немного, и он бы добился своего. Он получил бы вас, Юлия Соломоновна. Безраздельную власть над вами, вашей душой и вашим творчеством!
– Как жаль, что он уже успел умереть, – рюмка хрустнула в руке Крупенина. – Вот это и есть агапэ, Юлия?
Глава сорок третьяВесна 1913 года
– Я вам не верю, – отчаянные слова Юлии пронзили повисшую в комнате тишину.
– Немудрено, я сам не мог поверить. Но, к великому моему сожалению, Юлия Соломоновна, моя служба уже давно убедила меня, что приходится верить в то, что происходят на свете самые отвратительные, жуткие, бесчеловечные события. На днях вам придется посетить полицейское управление, чтобы увидеть арестованного человека. И вы сами убедитесь в правоте моих догадок. А если вы хорошенько пороетесь в своей памяти, то наверняка вспомните множество мелких, незначительных деталей, которые ускользали от вашего понимания. Вы замечали, но не придавали им значения. Я имею в виду личность покойного Перфильева. Такие люди, маленькие, незаметные и на первый взгляд ни к чему не пригодные, оказываются порой заражены ядом наполеоновских амбиций. И когда бацилла достигает размера всего их сознания, они способны на многие поступки для самоутверждения. Он не стал известным литератором. Он не стал вам ни мужем, ни любовником. Он был обречен скакать до смерти на побегушках. У вас и вашего отца. Но он нашел изуверский способ возвыситься и тем самым утолить съедавшее его тщеславие. Я успел поговорить с ним перед его кончиной, это не была исповедь. Даже на смертном одре он не осмелился признаться в жуткой правде. Он хотел умереть и остаться в ваших глазах возвышенной, прекрасной личностью, в которую вы уверовали. Вы поддержали его игру. Это придало уверенности его замыслу. Я вижу, вы мн