Она подождала несколько минут и ушла. Дел было много. Она вернулась к себе, взяла внедорожник Франсиса. Поехала в большой магазин в пригороде, купила огромный алюминиевый кофр, открывающийся сбоку, и маленькую платформу на колесиках, которая могла поднять груз на высоту до метра и выдержать до трехсот килограммов веса. Отвезла все домой, поднялась грузовым лифтом, не встретив ни единой души. Паркинг в ее доме был оборудован камерами слежения, но она сумела вывести из строя ту, что стояла на ее этаже.
Когда Мартен поднимался по лестнице к своей квартире, звякнул его мобильник. Опять пустое сообщение. От Марион? Ошибка связи? Или?.. Он должен выяснить! Мартен сбежал вниз по лестнице и вышел из дома. Ни такси, ни автобуса. Быстрее дойти пешком.
На улице Карла Пятого он пересек лабиринт маленьких, мощенных булыжником двориков и через две ступеньки, с бьющимся сердцем взлетел по лестницам дома с узором из плетей сухой виноградной лозы. Мартен ощущал себя подростком, отправившимся покорять свою пассию.
Возможно, ее нет дома. Или она просто не захочет иметь с ним дела. Он дважды позвонил в маленькую лакированную дверь. Ключ у него был, но он не решился им воспользоваться. Марион нет. Глупо было рассчитывать на то, что удастся ее застать. В тот момент, когда он повернулся, чтобы уйти, раздался щелчок, и дверь открылась.
Она стояла в проеме, со спутанными волосами, босиком, в теплой ночной сорочке и огромном свитере. Никогда еще она не казалась ему такой красивой. Она не особо удивилась. Они продолжали смотреть друг на друга, ничего не говоря.
–Не могу больше без тебя,– наконец произнес Мартен.– Мне так тебя не хватает.
–Долго собираешься торчать на лестнице?– поинтересовалась Марион.– Здесь холодно.
Наступили сумерки.
Жаннетте нужен был кто-то, кому она сможет изложить свою идею. Ни Ландовски, ни Оливье не казались ей подходящими собеседниками. Кто позволит ей договорить до конца и не сочтет ее сумасшедшей? То есть кто еще, кроме Мартена? Ей нужно было, чтобы он терпеливо выслушал ее и сказал, действительно ли эта идея имеет право на существование или у нее снесло крышу.
Мартен доверяет ей, а она доверяет Мартену. И это не имеет никакого отношения к романтическим чувствам. Ни с той, ни с другой стороны. Это уважение, профессиональное взаимопонимание. В любом случае ее эротические фантазии рассеялись. По крайней мере, на время бодрствования. А за свои сны никто ответственности не несет.
Уже к концу рабочего дня пришел отчет о генетическом анализе спермы, найденной на теле жертвы. Сразу же запустили поиск по картотеке, но он пока ничего не дал. Оставалось надеяться, что когда-нибудь он принесет результаты.
Пришла еще одна новость. О пожаре в особняке, находящемся в нескольких километрах от дома Жерара Дюпюи. Некий Марсель Реморе, полицейский на пенсии, и его жена были найдены сгоревшими в собственной постели. После предварительного осмотра предположили несчастный случай по неосторожности. Но у пожарных возникли сомнения, и вскоре объявился криминальный след, после чего к работе привлекли полицейских экспертов.
Прокуратура отреагировала с необычной для себя оперативностью, и, по совету Билье, Ландовски с командой были вызваны на место преступления.
Жаннетта и Ландовски попали в пробки на автостраде А13, потом на А12 и N12. За это время Ландовски позвонила прокурору, Билье и, наконец, Оливье, который остался в офисе. Жаннетта слушала ее вполуха.
–Законы серии никто не отменял,– говорила Ландовски.– Всем нам это известно. Билье не случайно нас предупредила. Имеются два совпадения. Во-первых, Дюпюи и супруги Реморе убиты в одну и ту же ночь, причем они почти соседи. Во-вторых, Реморе, как и Дюпюи, бывший полицейский. Займитесь этим, Оливье. Были ли они знакомы, работали ли вместе, и так далее.
После этих служебных звонков Ландовски поговорила еще с сыном и с дочкой. Жаннетта старалась не прислушиваться, но в тесной кабине автомобиля это было трудно, а начальница не пыталась ничего скрывать.
Судя по всему, где-то намечалась грандиозная дискотека, куда ее семнадцатилетняя дочка хотела пойти, а мать не разрешала и пыталась привлечь на свою сторону старшего сына.
Ландовски резко прервала разговор, и Жаннетта заметила слезы у нее в глазах. Какое-то время она молча следила за дорогой.
–Не знаю, что делать,– произнесла Ландовски вполголоса.– Она обвиняет меня в том, что я постоянно бросала ее, когда она была маленькой.
Жаннетта ничего не ответила. Она искала дорогу, и в этом незнакомом пригороде, где указатели проезда и таблички с названиями улиц отсутствовали, ей нужно было как следует сосредоточиться.
–Хуже всего, что она во многом права. По ее словам, я потеряла какое бы то ни было право вмешиваться в ее жизнь,– продолжила Ландовски.
Жаннетта успокоилась: она убедилась, что едет в правильном направлении.
–В вашем личном деле я прочла, что у вас есть дочь,– сказала Ландовски.
Жаннетта почувствовала, как сжалось сердце,– так бывало всякий раз, когда кто-то заговаривал с ней о дочке.
–Да, но ей еще рановато ходить на вечеринки,– улыбнулась она.
–Можно я вам дам совет… Не жертвуйте ребенком ради работы. Никто вам не скажет спасибо, а вы упустите свою жизнь.
–Пожалуй, все несколько сложнее. Вы обсуждаете проблемы воспитания с отцом ваших детей?
–За последние пять лет мы не сказали друг другу ни слова. Да и вообще, он урод.
–Да, непросто.
–А что у вас?
–Мы расстались совсем недавно, но общаемся,– ответила Жаннетта.
Зазвонил телефон Ландовски. Жаннетта притормозила, проезжая мимо одного из немногочисленных указателей. Получалось, что они заблудились и теперь возвращаются в Париж. Она вполголоса выругалась. В какой момент она снова перестала ориентироваться?
Ландовски выключила телефон, успев пробормотать в трубку лишь пару невнятных слов.
–Это Оливье,– сообщила она.– Он выяснил, что Реморе был когда-то шофером Дюпюи. Лет пятнадцать назад.
–Значит, у нас действительно тройное убийство,– вздохнула Жаннетта.
–Да. Причем, если Билье не ошибается, связанное с остальными шалостями нашей дамы. И все они имеют то или иное отношение к политике,– заметила Ландовски.– Хуже быть не может.
Они снова замолчали.
–Еще далеко?– спросила она через несколько минут.
Жаннетта остановилась на обочине.
–Я окончательно заблудилась,– призналась она.
Ландовски расхохоталась.
–Запрошу деньги на навигатор,– сказала она.
–Хорошая идея. Если повезет, через пару лет мы его получим.
Когда они наконец приехали, была уже глубокая ночь.
Они остановились в нескольких шагах от почерневшего дома, охраняемого единственным полицейским.
Вскоре к ним присоединился начальник пожарного расчета, тушившего огонь.
–Я пока не нашел место поджога, но дом загорелся в двух разных местах,– сообщил он.– В спальне на втором этаже и в прачечной за гаражом. Это явный поджог.
–Можно войти?– спросила Ландовски.
–Если вам так хочется.
Он достал две красные каски из багажника своей маленькой красной “клио” и протянул их женщинам.
–Наденьте на всякий случай,– предложил он.– Во избежание непредвиденных случайностей.
Жаннетта посмотрела на него. Непредвиденная случайность? Это был красивый мужчина, возможно, чуть старше ее, очень смуглый, с голубыми сияющими глазами. Выше Жаннетты на целую голову и широкоплечий, как шкаф.
Он улыбнулся ей.
–Каска вам идет,– заметил он.
Ландовски скорчила гримасу за его спиной и закатила глаза. Жаннетта едва не прыснула, и в этот момент все ее предубеждения против Ландовски рассеялись.
Внутри дома от запаха сажи и горелого пластика, смешанного с вонью обуглившейся плоти, перехватывало горло. Жаннетта почувствовала ком в пищеводе. У Ландовски вид был не лучше.
–Воняет, да?– сказал пожарный.– Мне кажется, я к этому никогда не привыкну. Дышите ртом.
–А это что?– спросила Ландовски, показывая на приоткрытую и покоробленную жаром стальную дверцу в глубине того, что когда-то было кухней.
–Дверь кладовой,– ответил пожарный.
–Бронированная дверь в кладовую?
–Да, странно,– согласился пожарный.– Может, они там прятали свои сбережения.
Жаннетта исследовала замок – хитроумный, на четырех штырях, современный. Ни замок, ни дверные петли, судя по всему, взломаны не были. Язычок замка оставался в личинке, и дверь явно была уже приоткрыта к тому моменту, когда разгорелся огонь.
Жаннетта вошла в пустую комнатку без окон с почерневшими от дыма стенками.
–Можно будет проделать маленькую дырочку в одной из стен?– спросила она пожарного.
Ландовски ничего не сказала, но выглядела заинтригованной.
Пожарный вышел и через несколько минут вернулся с ручной дрелью:
–Где вам ее сделать?
–Вот здесь.
Он приставил сверло к стене в указанном Жаннеттой месте и несколько раз крутанул ручку.
Появилось отверстие, и раздался резкий металлический скрежет.
–Похоже, под штукатуркой сталь,– сказал пожарный.– Дальше мне не просверлить. Странная кладовая. Настоящий сейф.
Он положил дрель и окинул взглядом пустую комнату.
–Что могло здесь храниться?– спросил он, не рассчитывая на ответ.
Ландовски вздохнула:
–Думаю, хватит. Поехали.
–Дюпюи был в руководстве Союза ради прогресса,– рассуждала Ландовски, пока они возвращались в Париж.– Его недавно выставили за дверь. Довольно мутный тип, судя по тому, что я слышала, причем когда он еще работал в полиции. У него были досье на всех. Вероятно, под пытками он сознался, что они лежат у Реморе в бронированной комнате.
–А это означает, что теперь эти документы у нашей убийцы,– подхватила Жаннетта.– Может, за ними она и охотилась с самого начала. Вся эта гора трупов…
–Боюсь, что дело у нас очень скоро заберут,– предположила Ландовски.
–Если они это сделают, я обращусь в прессу. И плевать я хотела на карьеру,