– Они нас выгоняют, – неожиданно сказала Теа. – Вот же поганцы!
– Я не уйду! – крикнула во всю силу, так что эхо пошло гулять по пустым гулким залам. В ее голосе, однако, не было гнева или страха, одно лишь раздражение. Негодование, досада, где-то так.
– С кем вы говорите? – нахмурился Август, переставший понимать, что происходит с женщиной, резкая смена настроения которой пугала его гораздо больше, чем все эти показные ужасы.
– Помолчите, Август! – нетерпеливо отмахнулась от него Теа, словно бы прислушиваясь к одной ей слышимым голосам.
– Нет, – сказала через мгновение. – И снова нет!
– Совсем отбились от рук, – объяснила Августу, коротко взглянув ему в глаза, но он ее все равно не понял. Кто отбился от рук? И чьи это руки?
– Кто? – спросил он. – О ком вы говорите?
– Ах, оставьте, Август! – досадливо поморщившись, бросила Теа. – Они говорят, что вы о них знаете. Ну не лично об этих…
– Что? – возмутилась она, словно отвечая на чью-то реплику, которую Август благополучно пропустил. – Нет, милые мои! Совсем не так! Я вам отчетом не обязана. Это вы без меня с ума тут все посходили, а не я без вас!
Август больше не переспрашивал: он начал догадываться о том, что здесь происходит, но сам себе не верил. Этого попросту не могло быть, потому что не могло быть никогда.
Теа говорит с серванами[29] и пилози[30]? Быть этого не может! Ведь они ей не присягали!
– Я сейчас повернусь и уйду! – объявила Теа, обращаясь к кому-то, кого Август по-прежнему не видел и не слышал. – Уйду и больше не вернусь, так и знайте. Тогда хоть на головах стойте и ими же об стенки бейтесь!
Постояла, прислушиваясь, покачала головой.
– Нет, так не пойдет, – погрозила кому-то пальцем. – Я – или я, или не я. И я вам ничего доказывать не намерена. Вот и решайте: да или нет? Мне уйти?.. Так-то лучше! – сказала она через минуту. – Прекратите безобразие и помогите мне вспомнить дом. Я тут все порядком подзабыла. Сто лет, знаете ли, большой срок – целый век.
И вдруг все прекратилось: исчезли тяжесть и холод, стало светлее, ушло из сердца чувство безнадежности.
– Спасибо! – сказала Теа кому-то невидимому. – Пойдемте, Август. Они мне сейчас все объяснят. Вот здесь, в этой комнате, например, была буфетная, а за теми дверями – пиршественный зал. Он назывался Залом дам и кавалеров – из-за шпалер, которые висели на его стенах. Дальше – Китайская гостиная, Ореховая и Мраморная…
Они шли по замку, и Теа рассказывала о том, какие картины висели на этой стене, а какие – на той; где находился поставец, а где – сундук, окованный серебром. Мраморная головка Психеи, бронзовая фигура фавна, полки с серебряными кувшинами, жирандоли… Масса подробностей. Имена авторов, примерная цена, время изготовления и покупки, то есть буквально все, что должен знать рачительный хозяин о своем доме. Духи признали Теа, то есть признали ее той, кому много лет назад принесли присягу, и теперь, вместо того чтобы строить каверзы, помогали женщине как могли. Но связь их – во всяком случае пока – была односторонней. Духи говорили с Теа безмолвно, и слышать их могла только она. Для этого ей надо было всего лишь касаться пальцами стены, но несколько позже это перестало быть обязательным. Судя по всему, теперь она могла слышать их просто потому, что они с ней говорили.
– Здесь висели шпалеры, созданные по картонам Рубенса. «История Ахилла», представляете? – между тем показывала и рассказывала Теа. – А в галерее – гобелены Лебрена.
Август смотрел на нее и не верил своим глазам. Домашние духи виллы Дореа признали в ней хозяйку. И это уже не трюк. Не фокус. Это – признание, о котором он даже мечтать себе не позволял. Однако теперь в его сердце закралось сомнение: правильно ли он понял то, что произошло во время великой волшбы? Не играет ли с ним в игры настоящая Теа д’Агарис? Старая ведьма была невероятно хитра, могла и обмануть. Но, с другой стороны, он же видел, что новая Теа – совсем другой человек. Она молода, вот в чем дело. Молодая и образованная, но ее образование вызывало оторопь и сомнения. Это был отблеск другого мира, и, значит, Теа д’Агарис здесь ни при чем.
Или это симбиоз? Слияние? Взаимопроникновение? Что-то от одной, что-то от другой, но личность все-таки принадлежит Танье, а не Теа!
– А вот здесь был мой будуар. Там спальня, – указала женщина на дверной проем, – а здесь будуар. Знаете, Август, в чем прелесть таких вот старых каменных строений? Их можно простукивать день и ночь, но, если хочешь найти что-то спрятанное, надо разрушить весь дом до основания, а потом еще перекопать все вокруг.
– Здесь? – спросила Теа, но обращалась не к Августу, а к тем самым домашним духам, которые рассказывали ей о доме и его чудесах. Бывших, но, как тут же выяснилось, также и нынешних.
– Так-так, – покивала женщина, подходя к стене справа от камина. – Ну раз вы закрывали, вам и открывать. Извольте показать!
В следующее мгновение пол под ногами Августа дрогнул, раздались глухой гул и скрежет камня о камень, и участок стены, около которого стояла Теа, пришел в движение: каменные плиты выдвигались или уходили вглубь стены и сдвигались в стороны. Минута, и перед Теа открылся тайник – глубокая ниша, в которой поставленные один на другой стояли сундучки, окованные железом, и большие ларцы из темного дерева. Три сундучка в ряд и по два на каждом из них, всего – девять.
– Тайник Теа д’Агарис, – сказала женщина, оборачиваясь к Августу. – Они не пустые, если вы до сих пор не догадались. Вопрос – как их отсюда вывезти?
– Позволите? – Август подошел к Теа и, шагнув внутрь стены, достал один из верхних ларцов. Вынес в комнату, поставил на пол, взглянул на женщину:
– Открыть?
– Да, – кивнула она. – Давайте посмотрим.
Август откинул крышку и увидел, что ларец заполнен кожаными и замшевыми кисетами. Взяв один из них, он развязал шнурок и вытащил из мешочка изумрудное колье удивительной красоты: ажурная вязь из красного золота и крупные, насыщенного цвета изумруды в обрамлении красных бриллиантов чистой воды.
– Вы угадали, Теа, – улыбнулся Август, передавая женщине колье. – Придется вам идти на бал в зеленом платье. А что касается вывоза, не извольте беспокоиться. Подъедем сюда ночью с парой моих слуг… Немного магии, хорошие лошади и пара сильных мужчин в качестве носильщиков – что еще нужно, чтобы вывезти отсюда ваше состояние?
– Мое? – нахмурилась Теа.
– Ваше, – кивнул Август.
– Давайте тогда посмотрим, каково оно, мое состояние! – предложила женщина.
– Честно сказать, мне тоже любопытно, – согласился Август, и они взялись проверять.
Беглый осмотр показал, что клад включал в себя четыре довольно объемистых сундучка, под завязку заполненных золотыми дукатами, флоринами, талерами и гульденами. Остальные хранили драгоценности графини и, что не менее важно, документы: купчие на землю, патенты, брачные свидетельства, векселя и банковские обязательства, акции голландских Ост-Индской и Вест-Индской компаний, а также французской Ост-Индской компании. Однако детальным исследованием сокровищ решено было заняться позже, когда они окажутся под крышей виллы Аури.
Вилла Аури, день двадцатый
– Вы в этом что-нибудь понимаете? – В голосе Теа звучало раздражение, что отнюдь не странно. Если в цене и качестве драгоценностей, доставшихся ей в наследство от «бывшей себя», она, благодаря знаниям Маргариты Браганца, более-менее разобралась, то документы, даже написанные на понятном ей французском языке, являлись для Теа темным лесом и китайской грамотой. Август таких присловий не знал, но смысл был понятен и без перевода. Все эти патенты и договоры, акции, купчие и прочие векселя представляли собой замечательные образцы витиеватого стиля, свойственного банкирам и законникам всех мастей.
– В общих чертах, – признался Август, – но вам придется обратиться к настоящему специалисту, который разберется во всех этих бумагах и изложит их вам удобоваримым языком.
– Порекомендуете кого-нибудь? – Теа искоса взглянула на него, и Августу показалось, что женщина понимает гораздо больше, чем говорит.
– Разумеется, – кивнул Август. – Есть у меня на примете один стряпчий. Его зовут мэтр Константин. Берет дорого, но дело свое знает, имеет все необходимые связи и работает быстро и эффективно.
– Это он вам решал проблемы статуса?
Волей-неволей Август вынужден был объяснить Теа не только суть свалившихся на него бед, но и то, как он решил некоторые из возникших проблем. Без подробностей, но тем не менее.
– Да, именно мэтр Константин.
– Хорошо! Так и сделаем. Обратимся к мэтру Константину. – Теа редко спорила с Августом по поводу его решений. Возможно, это происходило из-за того, что, харизматичный и привыкший доминировать везде и всюду, Август попросту подавлял женщину, не привыкшую там, у себя, к такому напору. Или все дело было в том, что, будучи чрезвычайно умной женщиной, Теа доверяла Августу решать те вопросы, в которых по известным причинам разбиралась слабо или не разбиралась совсем.
– А сейчас я хотела бы услышать ваше мнение, Август, – добавила она к предыдущей реплике, сделав глоток кофе. – О каких суммах может идти речь?
– Не берусь сказать определенно…
– Полноте, Август! – возмутилась женщина. – Ну что вы, как девушка, мнетесь: дать или не дать… Что за сложности?
Иногда Августу казалось, что мир, из которого пришла Теа, невероятно циничен и груб. Женщина не демонстрировала свободу нравов. Напротив, любая другая, прожив с Августом три недели под одной крышей, если бы и не легла уже с ним в постель, то наверняка была бы на полпути к тому. Теа в этом смысле демонстрировала невероятную сдержанность – и это после всего, что она узнала «о жизни» от Маргариты Браганца, – однако в своей речи она допускала порой настолько откровенные или даже непристойные выражения, что Августа оторопь брала. Вот и сейчас: ну какая женщина решилась бы описать его нерешительность в подобных выражениях?