– Устала? – спросил он. – Хочешь, остановимся на день-два?
– Здесь? – повела взглядом женщина.
Пейзажи Ломбардии впечатляли, но гостиница для проживания не годилась. Перекусить, отдохнуть час-другой от дорожной тряски – куда ни шло, но остаться здесь ночевать… Разве только в грозу, если непогода застала тебя в пути.
– Ну зачем же здесь! – покачал головой Август. – Тут недалеко есть городок, пару миль отсюда, я думаю. Не помню, как называется, но там точно есть хорошая гостиница!
– Не умножай сущности[41], Август! – отмахнулась веером Теа. – Вот доедем до Вероны, там и отдохнем.
– Как скажешь, – согласился он и помог женщине устроиться за столом.
– Расскажешь? – спросил несколько позже, когда их личный слуга разлил принесенное хозяином гостиницы вино по серебряным кубкам. Их они возили с собой как раз на такой случай. Всяко лучше пить из серебра, чем из глиняной или оловянной посуды.
– Он опять «показывает» мне картинки.
– Все-таки он? Или, может быть, она?
– Он, – уверенно определила Теа. – Как я и говорила, это птица. Скорее всего, хищник. Летит над нами, но как бы сбоку. Все ракурсы: справа-налево, сверху-вниз. Высота… Ну думаю, метров сто пятьдесят. Никак не больше.
– Предлагает дружбу? – предположил Август.
– А демон его разберет! – раздраженно бросила женщина и сделала несколько небольших глотков вина. – Вино – дерьмо! – заявила, отставляя бокал. – Кислятина! Брр!
– У меня вопрос, – сказала уже спокойнее через несколько минут. – Ты мне так и не объяснил, чем светлые волшебники отличаются от темных колдунов.
– Разве? – нахмурился Август. Он был уверен, что они об этом уже говорили, и, кажется, не один раз, однако, если спросила, следует ответить. – Что ж… Когда ты видишь потоки, какого они цвета?
– Цвет? – нахмурилась Теа. – Все всегда сводится к цвету… Джентльмены предпочитают блондинок, а черт любит рыжих!.. Зеленый, красный, синий, фиолетовый…
– Зеленый какого оттенка? – уточнил Август.
– Изумрудный.
– А красный?
– Скорее пурпурный.
– Все оттенки холодные, не правда ли?
– Да, – согласилась Теа, обдумав вопрос. – Точно! Все цвета холодные.
– Ну вот тебе и первое отличие, – кивнул Август. – Цвет потоков. Вернее, то, как мы его воспринимаем. Темные маги видят холодные тона, светлые усматривают тона теплые. Особенность восприятия, по-видимому… но тем не менее. Далее – плотность и насыщенность тьмы. У светлых тьма разрежена, осветлена, так сказать, а у темных, она, напротив, плотная, глубокая.
– Да, – повторила Теа. – Возможно. Продолжай!
– На что похож, по-твоему, поток? – спросил Август.
– На поток, – пожала плечами Теа, – на что же еще?
– На ручей? – уточнил свой вопрос Август.
– Нет, пожалуй… – задумалась Теа. – Поток закручен винтом, как shurup.
Шуруп? Этого слова Август не знал, но о его значении догадывался.
– Архимедов винт?
– В точку! – улыбнулась довольная взаимопониманием Теа.
– В какую сторону закручена резьба?
– Хочешь сказать, что если у нас левая резьба, то у светлых – правая?
– Так и есть, – кивнул Август. – Так и есть.
– Это отражение реального положения дел или опять особенности восприятия?
– Твой вопрос не имеет смысла, – чуть развел руками Август. – В данном случае особенности восприятия отражают реальное положение дел, что, разумеется, имеет свои причины и следствия. Мы воспринимаем магию иначе, чем светлые, хотя теоретически нет двух магий, а есть лишь разные способы воздействия на нее. Мы все такими рождаемся. Это как быть левшой или правшой, дальтоником или наоборот. Но то, какими мы рождаемся, определяет затем восприятие магии и нашу манеру с ней взаимодействовать. Темный волшебник способен научиться действовать как светлый. Это потребует больше времени и труда, но возможно, хотя и получается не у каждого. Однако это никогда не будет естественным, если ты понимаешь, о чем я веду речь.
– Научить левшу писать правой рукой, – предположила Теа.
– Даже хуже.
– Кажется, понимаю, – кивнула женщина. – Что ж, с причинами разобрались. Каковы следствия?
– Аура. Ее цвет, насыщенность… Темные и светлые сильно отличаются друг от друга своими аурами, да и колдовство у них разное. Светлые, например, почти не способны осуществить эффективное проклятие.
– Моральные принципы не позволяют? – усмехнулась Теа, снова приложившись к кубку с вином.
– Не в этом дело, – отрицательно покачал головой Август. – Просто этот тип магии им не дается или дается, но с большим трудом. Мы, к слову, и лечим по-разному, поскольку при одних и тех же болезнях воздействуем на разные процессы или на те же самые, но по-разному.
– Что еще?
– О, много чего, – улыбнулся Август. – Разное мировоззрение, разные склонности. Так сразу все и не рассказать, но, если хочешь, давай займемся этим, пока едем в Вену. Тема серьезная, отчего бы и не заняться?
– Ты хороший, – неожиданно сказала женщина, стирая улыбку со своих губ. – А я плохая. Измучила тебя… да и себя…
– Так не мучай! – предложил Август, смягчив улыбкой прозвучавший в его словах вызов.
– Не могу, – виновато улыбнулась в ответ Теа.
– Почему?
И в самом деле, почему? Что ей мешает?
– Я жду.
«Вот те раз! – Август был неприятно удивлен и в известной мере дезориентирован. – Ждешь? Чего, ради всех благих?! Чего ты ждешь, женщина?»
И вдруг он вспомнил точно такой же разговор, состоявшийся между ними четыре месяца назад. «Я жду», – сказала она тогда, и он ее понял, впервые признавшись вслух, что любит. Однако с тех пор он говорил ей об этом не раз и не два. Не надоедал и не давил, но все-таки говорил. Так что вряд ли речь сейчас шла о признании в любви, тем более что она сама попросила его подождать.
«А что, если я неправильно ее понимаю?» – спросил себя Август, вглядываясь в изумительные глаза Теа.
В самом деле, глядя на нее, он зачастую забывал, что внешность и душа в данном случае принадлежат двум разным женщинам. К тому же он по-прежнему недостаточно хорошо понимал мир Таньи, чтобы знать наверняка, каковы мораль и традиции этого мира. Твердо он знал только то, что в мире Таньи победило единобожие, но была ли она сама ревностной приспешницей этой веры, ему неизвестно.
«Культура… – вспомнил он. – Английский язык? Кому вообще мог понадобиться язык этого провинциального народа? Но, может быть, в ее мире саксы добились большего успеха? Итак, история, традиции… А сколько ей, к слову, лет?»
В первый день знакомства она «сказала», что ей двадцать один год. Он принял это на веру и никогда не пробовал уточнить детали. Но что, если она соврала? В этом случае можно предположить, что она «несколько» моложе, и тогда…
– Ты уверена, что ждешь именно этого? – спросил он прямо.
Как всегда, если речь шла о браках людей их круга, особое значение имели титулы и состояния, родственные связи и близость к трону. В его же случае со всем этим дела обстояли не так чтобы очень хорошо.
– Постой! – остановил он женщину, хотевшую, как ему показалось, возразить. – Я имею в виду, приняла ли ты во внимание все прочие обстоятельства?
Она ему не ответила. Сидела напротив и молча смотрела. Ждала. И демонстрировала это достаточно ясно.
Ждешь? Что ж, будь по-твоему! Но ведь не в трактире же, право слово!
– Пойдем прогуляемся, – предложил Август, вставая из-за стола.
Он протянул ей руку и Теа на нее оперлась. Так они и вышли из трактира.
Отошли от дороги и оказались на лужайке. С одной стороны – виноградник, с другой – стена, сложенная из дикого камня, и, наконец, чуть в глубине – несколько деревьев. Вот под одним из них они и остановились. Август посмотрел Теа в глаза, снял с пальца кольцо и положил себе на ладонь.
– Теа, – сказал он, нарушая молчание, – я тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой. Прими кольцо, если ты согласна.
Женщина мгновение подумала, а затем кивнула, соглашаясь, и взяла кольцо.
– Помолвка в Вероне, – сказала она, мило улыбнувшись, – свадьба через полгода в храме Фрейи.
– В каком из них? – спросил Август, переживавший момент неистовой душевной бури.
– Не важно! – отмахнулась Теа. – В Вене или в Петербурге. Еще где-нибудь…
– В Петербурге, скорее всего, нет храма Фрейи.
– А что есть? – заинтересовалась Теа.
– Храм богини Макошь.
– Макошь? – подняла Теа бровь.
– Макошь – славянская Церера, – объяснил Август.
– Ну если Макошь – это Церера, то меня все устраивает! Да, Август, я выйду за тебя замуж. А сейчас поцелуй меня – и поехали в Верону!
Верона, восьмое октября 1763 года
В Вероне они и в самом деле обручились, но если Август надеялся после этого на близость, он ошибался. Теа явно ни о чем таком даже не думала, и пускать его к себе в постель не собиралась. Вместо страсти и нежности состоялся еще один урок, и Август даже не нашел возможности спросить, сколько ей на самом деле лет. Вообще ни о чем не спросил, то ли проявив слабость, то ли напротив – явив дух истинного рыцарства.
– Давай поговорим о проклятиях, – предложила Теа.
Что ж, тема интересная и важная, но, увы, из тех, где штурмом ничего не добьешься. Слишком много накоплено знаний, слишком сложен для понимания предмет. Август, к слову, изучал проклятия долгие годы и прочел на эту тему множество книг, но и сейчас затруднялся ответить на несколько отнюдь не второстепенных вопросов. Почему в одном случае сила проклятия – его действенность, если выражаться языком науки, – зависит от сложности формулы заклинания, а в других – от личного могущества колдуна? Почему неграмотные деревенские ворожеи способны иногда и проклясть, и снять проклятие так, как и не снилось ученым мужам? Относятся ли все проклятия к одному особому разделу магии или свой подраздел проклятий существует практически в каждой из ее больших областей? Проклятия, как, впрочем, и возможность их обнаружения и разрушения, доступны некоторым вербальным магам – но не всем, – и тем волшебникам, которые работают с материальными инструментами: инсталляциями, пентаклями, травяными сборами и алхимическими субстанциями.