— Разберемся, — ответил молодой и ранний Валеев.
Он был карьеристом, но ему ничего не светило, потому что год назад на новогоднем корпоративе он сказал начальнику РУВД, что многому у него учится и надеется в самом скором времени занять его место.
— Жаль, — вздохнул Валеев, — кинолога с собой не взяли. А так бы собака взяла след.
— Это надолго, — вздохнул Галопенко, — не засну теперь и не высплюсь. Грустно все как-то.
— Мой совет, — негромко произнес Францев, — приди домой и прими стаканчик водочки или коньячку.
— Это поможет заснуть?
— Вряд ли, но грусть как рукой снимет.
Галопенко откинул голову назад и посмотрел на звезды.
— Благодать-то какая! — произнес он с восхищением и добавил, почти не делая никакой паузы: — Товарищ подполковник, вы не против, если я сюда коньячок в термосе вынесу с бутербродами?
— Мысль интересная, — согласился участковый, — насчет термоса. Плесни-ка туда чайку крепкого, пару ломтиков лимона и коньячку. Но с последним смотри не переусердствуй, а то мы еще тут танцевать начнем.
— Понял, — обрадовался Галопенко и бросился к своему дому.
— Степан, — крикнул ему вслед Францев, — лимончику можно и побольше.
Глава десятая
Павел стоял в чужой ванной комнате в чужом доме и брился. Бритва была электрическая и раздражала кожу, после бритья надо было увлажнять кожу лосьоном или кремом, а это затягивало процесс и отнимало время, которого всегда не хватало… Но от бритвы не хватало духа отказаться, потому что когда-то ее подарила Марина. Это было в самом начале их романа, когда он однажды приехал к ней из Москвы, через пару дней пытался снять свою щетину маленькими розовенькими одноразовыми станочками и злился от их тупости.
Кудеяров закончил бритье, смочил щеки холодной водой, потом намочил полотенце и прижал его к лицу. Тут зазвонил телефон. Пришлось отвечать.
— Не разбудил? — поинтерсовался в трубке голос Коли Францева.
— Полдевятого — какой сон может быть?
— А вот я почти всю ночь не спал. Паша, тут такое дело… короче — у нас труп на участке.
— Личность установлена?
— Я и установил: это Илона Полуверова… Понимаешь, еще в чем дело: я с ней встретиться должен был. Вернее, она требовала, потому что якобы знает, кто… то есть якобы знала, кто убил Черноудову. И тут еще кое-что выяснилось. Батон была близкой родственницей… То есть Илона была двоюродной сестрой Варвары Красновой… Что-то голова плохо варит от недосыпа.
— Я через полчаса буду у тебя. Ты кофейку выпей и взбодрись. А потом бери Варвару-Красу и к себе в опорный пункт, вместе и допросим. Если будет упираться…
— Я понял: через полчаса встречаемся.
Павел вышел из ванной комнаты и тут же наткнулся на писателя, который держался за голову.
— Не жалеете, вы себя, Иван Андреевич, — сочувственно произнес Кудеяров. — Две бутылки французского коньяка за вечер. А это полтора литра…
— На двоих же.
— Только не надо на меня перекладывать свою вину. Вы предложили, а я согласился, и то только для того, чтобы не дать вам спиться окончательно.
— Я принимаю твою иронию, — грустно скривился писатель, — надо завязывать. Кофе будешь?
Завтрак получился скомканным. Карсавин даже к своему кофе не притронулся, наклонялся над чашечкой, вдыхал кофейный аромат и морщился. А Павел спешил. Но перед тем, как уйти, спросил:
— У Черноудовой был роман с каким-то таксистом из Ветрогорска?
— Не знаю насчет романа, но таксист был действительно. Она звонила ему, и он ей тоже.
— При тебе были звонки от него? Она называла его по имени?
— Нет, она сразу отбегала подальше. Я ей как-то замечание сделал, сказал, что по правилам хорошего тона недопустимо, находясь в гостях, разговаривать по мобильному. Она посмеялась и ответила, что в те времена, когда придумывали правила хорошего тона, мобильных телефонов не было вовсе. А этот таксист привозил ей что-то по ее заказу, возил ее по делам.
— Видел его?
— Только машину: белая с шашечками на крыше.
Францева пришлось ждать полчаса. Сначала Павел поглядывал по сторонам и на часы, потом достал телефон, чтобы позвонить участковому, но вместо этого набрал номер Марины. Она сняла трубку, но ничего не говорила. И тогда сказал он:
— Привет. Это я.
— Я вижу, что ты, и знаю еще, что сейчас начало седьмого по среднеевропейскому, а я надеялась еще хотя бы часок поспать.
— А я надеялся, что ты приедешь.
— Как? Авиарейсы отменены, поезда тоже не ходят.
— Можно через Минск или через Турцию.
— Можно, конечно, но ради чего: пару дней мы вместе, а потом на месяц, на два или на три ты вне зоны.
— Если бы ты сохранила бизнес в России, то все было бы иначе, — напомнил Павел, — я перевелся бы в Питер, мы бы поженились…
— Сказка про белого бычка, — начала заводиться Марина, — мой бизнес ориентирован на Европу, где за продукцию моей фабрики платят больше, а в России каждый планирует обмануть, берут товар на реализацию, а потом… Да еще узнаю, что питерская фабрика встала. Работает, но лучше бы стояла. Не пришлось бы коллективу зарплату платить, а так они сидят с утра до вечера, а мне их простои оплачивать. А еще со склада готовой продукции кто-то вывез несколько комплектов с техникой. Сто тысяч евро убытка — я переживу, конечно, но зачем так было делать. А у тебя как дела?
Кудеяров повернулся на звук подъезжающего автомобиля и увидел служебную «Ниву» Францева, за которой следовал черный «БМВ».
— Ну все, поговорили, — сказал он Марине, — мне надо работать. Вечерком позвоню.
— Какая работа, ведь ты в «Ингрии», в нашем особняке.
— Вообще-то нет, я остановился у Ивана Андреевича. Что мне делать в твоем доме, если тебя в нем нет?
«Нива» остановилась, вышел Францев, который обошел капот и открыл переднюю пассажирскую дверь.
— Прошу вас, миледи.
Краснова вышла. На ней была черная норковая шуба и высокие сапоги на шпильках. Варвара протянула руку Николаю и, кокетничая, произнесла:
— Подполковник, дайте даме ручку! Где же ваша галантность?
Из «БМВ» вынес свое тело высокий крепкий парень в короткой кожаной куртке.
— Мы с эскортом, — весело сказал участковый, — застукал их тепленькими. И это хорошо: сейчас и Сережа Холодец нам показания даст.
— Ага, — усмехнулся Холодцов, — не дождетесь.
— Чего тогда притащился за нами следом?
— Куда хочу, туда и таскаюсь, — огрызнулся парень.
Он остался во дворе, а все остальные вошли в помещение опорного пункта.
— Чего это у вас мебель такая крутая? — удивилась Краснова.
— Какую выдали на складе, такую я и поставил, — ответил Николай, — сейчас у нас все по высшему разряду. А поскольку я не дал тебе сегодня позавтракать, то предлагаю выпить кофе. Правда, он у меня растворимый из железной банки.
— Тоже на складе выдали, — усмехнулась Варвара и посмотрела на часы. — Я позвоню, и через пятнадцать минут мне доставят сюда, какой захочу: хоть эспрессо, хоть капучино, хоть с коньячком…
— Хватит мечтать! — остановил ее Францев. — Вы, гражданка, задержаны и доставлены в опорный пункт полиции в связи с подозрением в причастности к убийству вашей двоюродной сестры Илоны Полуверовой.
По мере того как он говорил это, лицо Красновой менялось. Выражение уверенности и безразличия ушло. Теперь Варвара выглядела испуганной и растерянной.
— Погоди, как убили? Это правда? Мою Илонку, что ли? За что?
— А это сейчас мы выясним при вашей помощи. Предупреждаю, что наша беседа записывается на видео- и аудионосители, что потом может быть использовано в суде как против вас, так и в вашу защиту. При беседе присутствует подполковник юстиции Кудеяров из центрального управления Следственного комитета.
— Илонку грохнули? — не могла поверить Краснова. — Как так? Она ведь такая безобидная. Только она не двоюродная сестра мне, а племянница — дочка сестры моей покойной.
— В какое время вы вчера расстались?
— В начале второго. Может, в половину второго. Я еще сказала, что Серега может ее довезти до дома, но она отказалась — ей всего минут пять от моего дома пешкодралом.
— О чем говорили с ней?
— Да о разном… Но мы же не все время базарили. Я на работе как-никак: у меня то это, то се. Этот вопрос решить надо, потом другой.
— Но зачем-то она приходила?
— Ну да, в очередной раз деньги просила на сиськи, то есть на импланты сисечные… Я не дала, и не потому, что бабла жалко, а потому, что если ты мужика в естественном виде найти не можешь, то эти мячики резиновые не помогут.
— Так она встречалась с разными мужчинами, по моим данным, — проявил осведомленность участковый.
— Да какие это мужики — три рубля пучок, — отмахнулась Варвара и закрыла руками лицо. — Господи, какая задница!
Открылась дверь, в помещение заглянул Сергей Холодец.
— Созрел? — обратился к нему участковый. — Тогда заходи.
— Да погреться только, — объяснил молодой человек.
— Слышь, Серый, — сказала Краснова, — мою Илонку ночью грохнули, когда она домой шла. То есть не дошла: ее ножом, как эту в «Ингрии».
И вдруг Варвара вспомнила:
— Она же вчера сказала, что знает, кто эту девку из «Ингрии» убил! Пришла и сказала, что есть у нее такая уверенность и теперь она не знает, что ей делать. То ли к ментам бежать, то ли… Спросила у меня защиты и совета. Но я не поверила, тогда она стала говорить, что сама только недавно все сопоставила и теперь не сомневается.
— Что именно знает — не говорила?
— Да ничего такого не сообщила. Просто посоветоваться пришла: я ей как-то рассказала, что к нам в отряд, когда я на второй ходке парилась, определили одну бабу… Не бабу — девку. Ее упаковали за нанесение тяжких и покушение на убийство. Вроде никого она не убила, но у нее был такой взгляд, что холод сразу продирал до самых пяток. Но ей все по барабану было: она на работу выходить отказывалась, внутренний режим нарушала. Короче, ее хотели угловой