– Екатерина Пофисталовна, – начал Артем, решив, что для пользы дела Агриппине лучше пока помолчать, – фото, которые привели вас в такое возбуждение, лишь верхушка айсберга. Самые безобидные моменты вашей светской жизни. Чтобы у вас не возникло сомнений в моих словах, я привез вам в подарок несколько более интересных сюжетов.
И Сокольский достал из кармана заранее приготовленную флэшку.
Катя жадно схватила ее и тут же засунула в стоящий на столе ноутбук. Едва появилось изображение, ее лицо, мягко говоря, поползло в разные стороны, словно какой-то шутник решил обработать его на фотошопе, превратив в уродливую маску.
– Где вы это взяли? – Барышня явно с трудом сдерживалась от нового приступа ярости.
Впервые в жизни кто-то побил ее на ее же поле. А она-то считала, что ей нет равных в подобных играх. Но самым болезненным в полученном ударе было то, что его нанесла Агриппина. Катя не сомневалась, лишь женщина могла совершить такое. Сокольский тут ни при чем, тупой солдафон на побегушках. Нет, это все сделала Начинкина. Та самая Гриппа, которая считалась в их кругу бесхребетной, бесхарактерной, унылой амебой, слабоумной идиоткой, пустым местом. А девчонка просто морочила им головы и ловко прикидывалась, смеялась над ними, издевалась исподтишка. То есть виртуозно делала то, в чем Катя считала себя непревзойденным мастером. С таким ударом ей нелегко будет смириться. Это оскорбление будет мучить ее всю жизнь. А ведь еще сегодня утром радовалась своей долгожданной победе, наслаждалась своим триумфом! Но сейчас не до триумфов. Ничего, придет время, и она возьмет реванш. Сейчас же следует постараться выйти из создавшейся ситуации с наименьшими потерями.
И Катя, сделав над собой невероятное усилие, поглубже закопала свою ненависть и, взяв себя в руки, взглянула Агриппине в глаза.
– Что тебе надо?
– Во-первых, я хочу знать, что ты делала в субботу вечером с девятнадцати сорока до двадцати часов пятнадцати минут, – без запинки проговорила Гриппа, понявшая настрой противницы.
– Всего-то? – усмехнулась Катя.
– Думаю, тебе не составит труда вспомнить, чем ты занималась и где была во время покушения на моего отца.
– Гуляла по саду.
– С кем? – жестко спросила Гриппа. И добавила, дабы развеять всяческие сомнения собеседницы насчет серьезности разговора: – Отсутствие алиби равноценно признанию в убийстве.
– Жаждешь узнать? Что ж, кушай на здоровье. С твоим дорогим родственничком, с Валерием Коробицким, – с особым удовольствием призналась Катя. – Хочешь услышать, чем мы занимались? Или у тебя уже есть фотографии?
– Нет, только устный пересказ, – парировала Гриппа, наслаждаясь разочарованием Екатерины. – А теперь, будь добра, поведай нам, где были твои родители, как они провели это время.
– Откуда же мне знать? – Катерина откинулась на стуле и сложила руки на груди.
– Ты же любящая дочь, примерная девушка с неиспорченной пока репутацией и хорошими видами на будущее. – Агриппина смотрела Кате в глаза немигающим, гипнотизирующим взглядом. – Но вряд ли ты останешься такой же в глазах общества после публикации имеющихся у меня на руках фотографий. Я даже не уверена, что ты вообще останешься.
Как Катя ни крепилась, но от последних фраз ее бросило в жар, от страха вспотели подмышки. Как ни ужасно, но подобный поворот событий исключать было нельзя.
Гриппа внимательно следила за Тиховлиз и увидела, что та дрогнула.
– Когда вы решили избавиться от отца? – резко и жестко поставила она вопрос, словно сделала подачу в теннисе.
– Ничего мы не решали! И даже разговоров таких не было! – истерично выкрикнула Катя, окончательно пасуя перед Агриппиной, вдруг ставшей неожиданно сильной и грозной, совсем как ее отец. – С родителями я разговаривала лишь в машине по пути в усадьбу, потом мы, естественно, никаких опасных разговоров не вели и вообще разошлись по разным комнатам. Увидела я их, лишь когда Илья постучал в мою дверь, чтобы всем вместе спуститься вниз. Гости уже прибывали, и мы как-то разбрелись в разные стороны. Я не знаю, чем брат и родители занимались, с кем разговаривали и где были. Пару раз видела их в холле среди гостей, и все. На крыльце меня подхватил Валерий, и мы тихо исчезли.
Катерина говорила уже безо всяких кривляний, просто торопливо рассказывала, стремясь как можно скорее покончить с разговором и выпроводить неприятных гостей.
– Когда точно камердинер Смуров сообщил вам сценарий предстоящего праздника и в каком костюме будет отец?
– Не знаю. Меня при этом не было.
– О чем именно вы беседовали в машине?
– О том, чтобы отец держался подальше от Вольдемара, не раздражал его своим присутствием. А мать надеялась, если представится возможность, как-то повлиять на ситуацию. – Катя нервно передернула плечами.
– Ситуация представилась, – глядя ей в глаза, не спросила, а холодно констатировала Гриппа.
– Нет! – горячо возразила Катерина. Потом менее уверенно добавила: – Не знаю.
– Когда ты снова увидела родителей?
– Когда всех собрали в большой зале. Но мы ни о чем не говорили, кругом болталось полно посторонних.
– Когда это было? Время!
– Понятия не имею. Мы с Коробицким вернулись к террасе, когда охрана приглашала всех пройти в дом. Мы смешались с толпой, и уже внутри я увидела родителей, которые шептались с Ильей. Но не думаю, что они обсуждали случившееся при посторонних. Скорее всего, «охали», как и остальные.
Агриппина задумчиво смотрела на Катю, пытаясь просчитать возможность блефа. Нет, вряд ли девица врет. Тиховлиз сейчас в шоке, едва держит себя в руках, и в данный момент собственные проблемы для нее важнее семейных. Скорее всего, говорит правду.
– Как они объяснили тебе причину своего отсутствия? – все же попробовала Гриппа еще раз.
– Никак. Я не знала, что их не было на террасе, и ни о чем не спрашивала.
– Вы не заметили некоторой небрежности в их одежде? – включился в разговор Сокольский.
– Вроде бы нет. Во всяком случае, гипсовой пыли на их костюмах точно не было, – не удержалась Катя от язвительного замечания.
– Екатерина Пофисталовна, прежде чем расстаться, хочу вам напомнить, что копии так заинтересовавших вас кадров у меня. И любой ваш необдуманный поступок может повлечь за собой необратимые последствия. Любой! Например, сокрытие информации, враждебные действия в адрес семьи Начинкиных… Будьте осторожны! – выразительно глядя в глаза Тиховлиз, произнес Артем. После чего вместе с Гриппой покинул негостеприимную квартиру.
Глава 14
– Ну, и что думаете, Агриппина Вольдемаровна? – спросил свою спутницу Сокольский, едва они уселись в машину.
– Число подозреваемых медленно, но сокращается. Честно говоря, я бы вообще свела его к возможному минимуму – Ирина Александровна и Тиховлизы.
– А Анжела?
– Я не строю иллюзий на счет сестры, но, на мой взгляд, ей было бы выгоднее избавиться от Валерия.
– Наверное, вы правы. К тому же Коробицкий утверждает, что жена не знала о его разговоре с вашим отцом.
– Вот именно. А это снимает с нее подозрения.
– И какими же будут наши дальнейшие действия? – с легкой улыбкой спросил Артем.
– Пока не знаю. Надо собрать побольше информации о первой жене отца. Но сейчас пора ехать к Коробицкому, я и так опаздываю.
Гриппа, взглянув на часы, вздохнула. Ей ужасно не хотелось расставаться с Сокольским, но провести с ним всю жизнь все равно не получится, так что лучше не привыкать. Однако тот твердо сказал, что отвезет на встречу с родственником.
– Вы действительно хотите ему помочь? – спросил Артем, ведя автомобиль, рассматривая исподтишка ее тонкий профиль в свете проносящихся мимо уличных фонарей.
– Да. Мне кажется, его положение не так уж и безнадежно. Просто он потерял веру в себя и опустил руки. Он не всегда был таким противным, и мне его стало жаль. – Агриппина взглянула на своего спутника, а потом опустила голову, словно стесняясь собственных чувств. – А еще, если честно, мне стало интересно, смогу я его вытянуть или нет. Хочется попробовать свои силы. К тому же у меня родилось несколько идей. Но надо будет все как следует просчитать, обдумать, изучить рынок.
Теперь Сокольский подумал, что Гриппа ведет разговор скорее сама с собой, чем с ним, углубившись в решение новой для себя задачи.
– Артем Георгиевич, уже поздно. Довезите меня, пожалуйста, до моей машины, и спасибо вам за ночлег и компанию.
– Ну уж нет, – решительно возразил мужчина. – Во-первых, у вас нет ключей от машины.
– Точно! – спохватилась Агриппина.
– А во-вторых, вам сейчас не стоит передвигаться по городу одной. Неизвестно, на что может решиться Екатерина Тиховлиз. Дамочка отчаянная, а я не могу рисковать вами. И по долгу службы, и по долгу мужчины и человека.
Последняя фраза была им добавлена через короткую паузу и произнесена с некоторой долей самоиронии. Однако и сам Артем, и Гриппа почувствовали в ней что-то большее, и оба отчего-то смутились.
К счастью, у Сокольского зазвонил телефон, и он, с облегчением взяв трубку, ответил на вызов.
– Слушаю… Да, Игорь Дмитриевич, спасибо, – решительным, бодрым голосом говорил Артем. – А остальное? Понял. Еще раз спасибо. Нет. Нет. Не стоит. И вам всего наилучшего. – Дав отбой, Сокольский обернулся к Гриппе: – Машину нашли. Но вашей сумочки, увы, не обнаружили. Угонщики наверняка выгребли из нее наличность, прихватили ваш мобильник, а остальное просто выбросили за борт.
– Ничего. Не страшно. Надо только придумать, как домой попасть. Не хотелось бы ломать дверь… – размышляла вслух девушка, которой вдруг до ужаса захотелось оказаться в родной квартире.
– Завтра же с утра займемся решением этого вопроса. Я пошлю специалиста, он постарается сделать все с минимальными потерями. И сразу же врежет новый замок.
– Спасибо. А теперь можно мне позаимствовать на время ваш айпад?
Остаток пути она посвятила изучению рынка загородного домостроения и особенностям торговли коттеджными поселками. Так что, когда машина Сокольского, миновав многочисленные пробки, добралась-таки до подземного паркинга офисного центра, Агриппина чувствовала себя подкованной в новой для себя сфере бизнеса и владеющей ситуацией. Теперь оставалось привести свою идею в согласие с цифрами и извлечь из нее выгоду.