Де Лера охватило смятение. Он был ещё достаточно молод – недавно перешагнул тридцатилетний рубеж – и как всякий закалённый в боях рыцарь просто мечтал сразиться за честь виконтессы де Монбельяр. Но…
Матильда прекрасно знала, что скажет ей Жан. Рана на ноге, полученная в походе, постоянно открывалась, увы, он не мог подолгу сидеть в седле и переносить больших физических нагрузок. А без этого на турнире обойтись было никак нельзя.
– Ваше сиятельство, если потребуется я отдам за вас жизнь… Но моя нога…
Виконтесса нетерпеливым жестом прервала речь вассала.
– Я прекрасно знаю об этом… Поэтому хочу посоветоваться с вами: кого из вассалов я могу отправить в Бельфор?
Де Лер задумался – вопрос был отнюдь не простым.
– Не знаю, что и сказать, ваше сиятельство… – смущённо произнёс он. – Вассалы либо страдают от ран, либо от последствий лихорадки, лишившей их здоровья… А подрастающее поколение ещё не достигло надлежащего возраста.
Виконтесса тяжело вздохнула.
– Как жаль… А мне так хотелось отправиться осенью в Бельфор. Вспомнить молодость…
Де Лер сник, увы, он ничем не мог помочь своей госпоже.
– Может быть, нанять кого-нибудь из вассалов баронов-соседей?.. – неожиданно предложил он.
Матильда отрицательно покачала головой.
– Я уверена, что мой незабвенный супруг не одобрил бы подобного решения… Впрочем…
Вассал напрягся. Ему тоже хотелось отправиться в Бельфор вместе с женой и сыном, но только в составе свиты виконтессы. Неужели она нашла нужное решение?..
– А что, если вы подготовите Ригора?.. – осторожно предложила она. – Он физически крепок…
– Придворного голиарда?! – удивился Жан.
– Да.
Де Лер не выдержал и рассмеялся.
– Простите мою дерзость, госпожа. Но, увы, лютня и меч – не одно и то же. Мальчиков начинают готовить в рыцари с семи-восьми лет. А некоторые бароны отправляют своих отпрысков конными оруженосцами к более знатным сеньорам, дабы те прошли надлежащую школу жизни.
Но Матильда не желала отступать.
– Так сделайте так, чтобы Ригор прошёл надлежащую школу. Тем более до турнира еще есть время, он состоится только в конце сентября.
Де Лер пришёл в ужас. Но не осмелился противиться виконтессе.
– Я сделаю всё, что в моих силах, ваше сиятельство… – пообещал он, уже предвидя скорое поражение голиарда на турнире.
Не успел вассал удалиться, как виконтесса приказала явиться Ригору.
– Я приняла решение: ты будешь постигать рыцарские науки под руководством Жана де Лера, – премило улыбаясь, сообщила она голиарду.
Тот потерял дар речи.
– Но зачем, ваше сиятельство?.. – недоумевал он. – Я – голиард, моё оружие музыка и стихотворное слово!
– Несомненно! Но я желаю видеть тебя верхом на коне, облаченным в доспехи с моим гербом на груди. Ты будешь сражаться на предстоящем турнире в Бельфоре. И не возражай мне! Де Лер займётся твоей подготовкой. До турнира ещё почти пять месяцев.
Ригор сглотнул. Разумеется, ему не хотелось потерять покровительство Матильды и стать странствующим голиардом. Он вкусил прелести бродячей жизни, и она более не привлекала его. Он мысленно представил как сходится на копейном поединке[62] с огромным рыцарем, облаченным в жёлтое сюрко, и тот выбивает его из седла. Ригор медленно падает…
Ему ничего не оставалось делать, как согласиться.
– А, если я проиграю?.. – робко спросил он.
Виконтесса недовольно хмыкнула.
– Заодно и докажешь мне свою преданность и… любовь.
Ригор сник, ибо из голиарда ему предстояло стать рыцарем, причём за короткий срок. Неожиданно ему пришла в голову спасительная мысль:
– Но я не могу принять участие в турнире! Я родился в семье торговца, а не барона! – с жаром воскликнул Ригор и с победным видом воззрился на виконтессу.
Та махнула рукой.
– Какая теперь разница. Доблестные рыцари погибли от рук сарацинов. А те, которые вернулись, страдают от ран и болезней. Новое же поколение ещё не выросло… Я поручусь, что ты – мой вассал. Этого будет достаточно. Мы не во Франции, где на турнир следует представлять генеалогическую грамоту, заверенную подписями трёх уважаемых сеньоров. В Бургундии всё гораздо проще.
В этот момент Ригор пожалел, что он – в Монбельяре, а не в каком-нибудь французском городе.
Матильда, не медля, отправила в графу де Бельфор письмо с согласием и обязательный турнирный взнос двести безансонских денье.
Глава 10
Остаток дня Жан де Лер провёл в смятении. Поздно вечером, Флоранс, уединившись с мужем (а это выдавалось отнюдь не часто в стенах замка) поинтересовалась:
– Что с тобой сегодня? У меня складывается впечатление, что тебя что-то мучает…
Жан тяжело вздохнул, перевернувшись на другой бок, дабы избежать разговоров с женой. Но Флоранс не желала отступать.
– Нам так редко удаётся провести ночь вместе! – с негодованием воскликнула она. – И ты ещё не в настроении! Я что перестала интересовать тебя, как женщина? Ты положил глаз на какую-нибудь молоденькую камеристку? Так вот, имей в виду, я не посмотрю на то, что происхожу из благородного рода, а попросту, словно кухарка оттаскаю твою пассию за волосы!
Жан коротко хохотнул. Его дурное настроение пропало. Ревность жены привела его в приятное расположение духа. Он повернулся к ней и крепко заключил в объятия.
– Какая ревность, дорогая! Мне приятно, что после стольких лет совместной жизни, ты ещё любишь меня…
Флоранс насупилась.
– Всё понятно… Ты боишься, что я устрою скандал…
Жан от души рассмеялся и поцеловал жену.
– Неужели ты думаешь, что я смогу увлечься другой женщиной?
Флоранс хмыкнула, нежась в объятиях супруга.
– А почему бы и нет?.. Другие мужчины постоянно ищут утешений на стороне…
– Глупости! Кроме тебя мне никто не нужен! – с жаром воскликнул Жан и снова попытался поцеловать жену. Но та отстранилась.
– М-да… А как же ты обходился без меня в Крестовом походе? – неожиданно спросила она.
Жан смутился, но тотчас пошёл в наступление.
– Господи! Неужели тебя не даёт это покоя? Ты что будешь ревновать меня к маркитанткам? Они же просто шлюхи…
– Ну, хорошо… – миролюбиво сказала Флоранс. – Забудем нашу маленькую размолвку… Но, может, ты всё скажешь мне: в чём была причина твоего дурного настроения?
Жан тяжело вздохнул.
– Ох, Флоранс, виконтесса получила письмо от графа де Бельфор…
– И что же? – встрепенулась ревнивица.
– В начале осени он намерен провести рыцарский турнир…
– Так это прекрасно! Я уже не помню, когда турниры проводились в Бургундии в последний раз! – оживилась Флоранс, уже мысленно перебирая все свои наряды.
– Да, но… Дело в том, что нет рыцаря, который мог бы защищать имя и честь нашей госпожи в Бельфоре.
– Неужели? – удивилась женщина. – Что не найдётся ни одного достойного вассала?
– Увы, дорогая… И потому её сиятельство решила сделать рыцаря из Ригора…
Флоранс с неподдельным удивлением и недоумением воззрилась на мужа.
– Ты шутишь, Жан?!
– Куда там… Она приказала мне подготовить Ригора до сентября месяца, дабы он мог держаться в седле, владеть копьём и мечом. Но это невозможно… Он проиграет в первом же состязании… Как мне это объяснить виконтессе?
Флоранс задумалась.
– Никак. Если Матильда хочет отправиться в Бельфор, а я вполне разделяю её желание, то пусть так и будет. В конце концов, какая разница, кто из рыцарей будет представлять Монбельяр.
Жан отпрянул от жены и закрыл лицо руками.
– Боже мой, Флоранс! Что ты такое говоришь?.. Если это музыкант проиграет, а я не сомневаюсь, что так и будет, то виноват буду я!
– М-да… Щепетильная ситуация… – согласилась Флоранс.
– Умоляю тебя, повлияй на виконтессу! – взмолился Жан.
– Нет, нет! Даже не проси! Матильда просто бредит этим голиардом. Она приписывает ему все мыслимые и немыслимые таланты.
Жан округлил глаза.
– Так может они… Ну… Ты понимаешь, что я хочу сказать…
– Как ты мог подумать! – возмутилась Флоранс. – Матильда слишком щепетильна в отношениях чести.
– Да, но это не мешает ей, однако, пойти на умышленный подлог: объявить простого голиарда рыцарем, человеком благородного происхождения! – возмутился Жан.
– Я уверена, это вынужденная мера… Просто наша госпожа желает посетить Бельфор. Пойми, она ещё молода, возможно, она мечтает снова выйти замуж…
– И потому, я должен сотворить чудо: за пять месяцев из рифмоплёта-музыканта сделать рыцаря! – кипятился Жан.
– Увы, дорогой супруг. Тебе придётся повиноваться воле нашей госпожи…
– Господи! – взмолился Жан. – Видел бы покойный граф де Монбельяр, до чего мы докатились!
На следующий день де Лер и Ригор, оставившие надежды переубедить виконтессу в её авантюрном замысле, приступили к тренировкам.
Целый день Ригор учился держаться в седле настоящего боевого коня. Почти сразу же он понял: занятие сие непростое, это тебе на смирном муле путешествовать.
Через неделю он вполне сносно освоил эту науку и удостоился скупой похвалы де Лера.
– Теперь займёмся специальными подготовительными упражнениями, – объявил де Лер, – а именно, квинтином[63], а позже – скачками за кольцом.
Ригор сглотнул потому, как примерно представлял себе, что такое квинтин. Помощник де Лера, Карл, вручил ему облегчённое копьё и ещё раз для верности объяснил, что делать.
– Вы, сударь, должны на полном скаку поразить чучело-квинтин (как правило, изображавшего сарацина) копьём прямо в щит. Если вы промахнётесь, что чучело огреет вас мешком и выбьет из седла.
Ригор выслушал последние наставления Карла, крепко обхватил копьё, зажав его под правой рукой, и бросился на квинтин, словно это был барон де Эпиналь. Разумеется, он промахнулся, и противовес выбил неудачника из седла. Этому занятию Ригор посвятил весь остаток весны.