– Товарищ лейтенант, Толмакова подстрелили! – доложили справа.
– В тыл его! – гаркнул Павел.
– Да какой там тыл, мертвый он, не дышит…
Теперь он понимал смысл расхожего понятия – «сердце кровью обливается». Павел сдерживал ярость, только бы ошибок не наделать…
Китайцы двинулись в психическую атаку – бежали с примкнутыми штыками, перепрыгивали через мертвых, орали во все глотки. Выбегали новые из кустов, поднимались те, что выдавали себя за мертвых, – и через считаные секунды на пограничников покатился вал, ощетинившийся штыками. Возможно, они не знали, что к русским подошло подкрепление, надеялись, что одним махом скинут горстку людей в реку. Но не тут-то было!
– Пусть ближе подойдут, товарищ лейтенант… – бубнил Шагдаров, сжимая до окоченевших суставов рукоятку пулемета. – И мы им покажем… Давайте, гады, ближе, еще ближе…
Ближе просто некуда! Уже неприлично рядом орущие пасти, желтые кривые зубы…
– Огонь! – скомандовал Котов.
И снова закружилась огненная свистопляска. Уши закладывало от грохота, тошнота поднималась к горлу. Работали все три пулемета, летели гранаты из ручных гранатометов. У тех, что прибыли с Павлом, по три магазина на брата, не считая того, что в автомате!
Огонь смел первую шеренгу атакующих, размолол в фарш. Китайцы такого не ожидали. Вторая шеренга уже не бежала с той же прытью, многие залегли. Каркали, как вороны, младшие командиры. Тех, кто не успел залечь, косили очереди. Все смешалось в наступающем войске.
Китайцы беспорядочно перемещались – одни бежали влево, другие вправо. Атака застопорилась. Часть отряда убралась обратно в кусты. Человек пятнадцать засели в районе построек, куда гранатометчики одну за другой выпустили две гранаты.
Автомат дрожал в руках, Павел целился, сдувая пот, стекающий на глаза. Он стрелял короткими очередями. Вот кто-то перебежал, распластался за мертвым телом. Приподнялась перекошенная страхом физиономия, солдат пристраивал автомат для стрельбы.
Павел плавно нажал на спуск. «АК» послушно дернулся. Пропала обагрившаяся кровью физиономия. Поднял руку крепкий тип, лежащий неподалеку, что-то призывно крикнул, поднимаясь на колени. Представитель младшего командного состава – этим надо уделять особое внимание. Снова короткая очередь, иссяк запас патронов в магазине. Но командиру хватило – он сморщился, словно что-то съел, схватился за простреленную грудь и слился с массой мертвых тел.
Павел съехал на дно укрытия, стал менять магазин, откинувшись на спину. Первые, кого он убил. Но это не люди, это враги, их никто не звал! Больших переживаний не было – незачем, только отвлекают. Страх умереть тоже отсутствовал. Какая разница? Ведь даже не поймешь, что тебя убили…
Китайцы сменили тактику. Их было много, и они не собирались отступать. Разгорелась стрельба на левом фланге – пограничники пресекали попытки противника закрепиться на юго-западном мысе.
На центральном участке в полный рост уже никто не шел. Своих солдат китайские офицеры не жалели, но с кем воевать, если всех убьют? Они ползли, прикрываясь складками местности и своими убитыми. Пустырь посреди острова превращался во что-то волнообразное, шевелился, вздувался. Самые нетерпеливые перебегали и тут же ложились. Вся эта масса приближалась, вела постоянный беспорядочный огонь, не считаясь с потерями…
– Ждем, пока поднимутся! – крикнул Павел. – Приготовиться к стрельбе!
– Товарищ лейтенант, Айвазяна убили! Суриков ранен! – кричали слева.
– Товарищ лейтенант, пулемет заклинило! – ахнули справа. – Затвор перекосился, не работает, гад!
– Гранаты к бою! – рявкнул Павел. – Ни шагу с позиций!
Грудь свело ноющей болью – не продохнуть. Биться до последнего, что еще осталось? Он обернулся. По льду со стороны Нижней Масловки маневрировал грузовик, тряслись борта. Потом резко остановился, едва не опрокинувшись, на лед высыпались автоматчики в полушубках, припустились на выручку защитникам острова. Еще от заставы пешим ходом бежали человек семь. Собрали кого могли, с бору по сосенке. Мало, катастрофически мало! Техника нужна, минометы, орудия, пара батальонов пехоты. Где все это? Ведь заранее предупреждали о готовящейся провокации…
Глава 9
Подкрепление с заставы «Куликовские сопки» сильно припозднилось. Еще бы: пятнадцать верст по льду – не ближний свет! Первым выступил БТР-60ПБ – он оторвался от остальных сил. Машина сравнительно новая, еще не испытанная, оснащенная башней, четырьмя колесными осями, панорамным смотровым прибором, двумя пулеметами – крупнокалиберным 14,5 мм «КПВТ» и спаренным с ним 7,62 мм «ПКТ».
Экипаж возглавлял начальник заставы капитан Виктор Бубенцов. Молодой, тридцатилетний, с коротко стриженными русыми волосами, выпускник Ленинградского пограничного училища, он командовал заставой второй год, сменив на этом посту комиссованного по болезни капитана Ревякина.
Сигнал из Нижней Масловки был как гром среди ясного неба. Ведь как ни готовься к подобному, как ни убеждай себя, что такое возможно, а все равно не поверишь! Вариант злой шутки отметался сразу – грохот боя был слышен за пятнадцать километров.
Капитан отдал приказ: всем подготовиться, выступать незамедлительно. А сам не стал терять времени – прыгнул в дежурный БТР, захватив с собой шестерых пограничников, и дал приказ механику-водителю гнать по льду на запад…
Лед в этом году был мощный, выдерживал даже тяжелые тягачи. Нетерпение подгоняло, капитан нервничал. Он сидел в лобовой части бронетранспортера, закатанной в 9-миллиметровую сталь. Обзор был прекрасный – вся река перед глазами. Слева крутил руль механик-водитель старший сержант Шмаков, сверхсрочник из Архангельска, бывший водитель на щебеночном карьере. Шмаков выжимал из машины все возможное, не было смысла его подгонять.
Канонада усиливалась, ее не мог заглушить даже рев мотора. Машина шла по льду, прижимаясь к советскому берегу, проплывали искривленные сосны на обрывах, голые булыжники, вросшие в лед. Впереди маячила восточная оконечность Коркинского острова, за ним – то самое яблоко раздора, на котором коса нашла на камень.
Капитан обернулся, смерил взглядом пограничников, сидящих в десантном отсеке. Все ребята – надежные, не первый день в армии, вооружены по полной. В башне – стрелок ефрейтор Денисенко. Виднелись лишь его ноги, он высовывался из башни, увенчанной крупнокалиберным пулеметом Владимирова.
Капитан приказал:
– Всем подготовиться, подходим! По команде ведем огонь!
В машине имелись люки, несколько амбразур в борту для ведения автоматического огня. Понятно, неудобно, но и служба в армии – не курорт. Солдаты сдержанно кивали, передергивали затворы.
Бубенцов покосился на водителя. Перекрестился или показалось? Шмаков смутился, тоже изобразил «косоглазие». Ладно, от него не убудет.
Бубенцов сосредоточился на наблюдении. Приближался Коркинский остров. За ним в дыму вырисовывались очертания Атаманского. Там явно что-то происходило. Все в дыму, на южной оконечности виднелись фигуры людей в светлых полушубках. Они занимали обрыв, держали оборону. Расширить плацдарм не удавалось. Разбитая техника на льду. Вилял грузовик, направляясь к советскому берегу, наверное, увозил раненых.
Бубенцов приказал смещаться к Коркинскому острову. БТР сменил направление, рванулся по диагонали, отдаляясь от берега.
– Шмаков, гони на всех парусах, – бросил капитан. – Если нас засекут наблюдатели и успеют предупредить своих… то какой от нас прок?
Надрывались двигатели, мощные колеса продавливали колею во льду. Машина шла мимо маленького острова.
Капитан лихорадочно раздумывал. Подойти к своим – какая от этого практическая польза, кроме моральной поддержки? На берег в том месте БТР не заберется, несмотря на всю его маневренность и проходимость. Нужно отсекать и уничтожать пополнение, прибывающее к китайцам на остров!
– Механик, вправо! – скомандовал он, едва прошли Коркинский. – Проходим между островами – и налево в протоку!
Затея была рискованная, если не сказать, самоубийственная. Святая вера в советскую броню, или – что это было?
Водитель колебался несколько секунд, как-то странно посмотрел на командира, облизнул пересохшие губы и стал круто уводить машину вправо.
Они шли между островами, прижимаясь к Атаманскому. Скоплений вражеской силы здесь не наблюдалось. Проплывали невысокие обрывы, увитые засохшими корнями, сползающая к воде растительность. До входа в протоку, отделяющую остров от суши, оставалось метров семьдесят. Волнение усилилось.
Капитан стиснул рукоятку пулемета, обернулся. Денисенко следил за обстановкой. Черт! Их засекли! Слева на обрыв выскочил китайский солдат в треухе и ватнике, изумленно уставился на мчащийся бронетранспортер. Вскинул автомат, но в последний момент заколебался. А вдруг свои? Такие же красные звезды, все такое же. Подбежали еще двое, загалдели, стали тыкать пальцами.
– Товарищ капитан, я могу их снять! – крикнул Денисенко.
– Не надо! – отозвался Бубенцов. – Не шумим раньше времени!
Китайцы отвалили от обрыва, побежали докладывать командиру. Шут с ними – пока вводная пройдет по цепочке, все и так поймут…
Волнение зашкаливало, Бубенцов стянул шапку, утер пот тыльной стороной ладони. Машина входила в поворот, выруливала на середину шестидесятиметровой протоки. Эта середина – как раз граница Советского Союза! Капитан ахнул – все черно от китайцев! Как же вовремя они подошли – на советскую территорию переправлялась пехотная рота! Часть была на льду, другие уже на острове – карабкались по залежам глины, пропадали в кустах.
Войска продолжали прибывать – со склона на китайской территории спускались солдаты, несколько человек тащили станковый гранатомет на массивной треноге, тяжело отдувались. Они не сразу заметили советский бронетранспортер, вошедший в протоку.
– Шмаков, останови машину! Денисенко, огонь! – скомандовал капитан.
Мать честная, здесь можно и не целиться! Оба пулемета заработали одновременно, кося противника на льду и на острове. Эффект был выше всяких ожиданий. Возникла паника, китайцы заметались. Мертвые растянулись на льду, о них спотыкались живые. Падали и с обрыва, на лед катились карабины, автоматы Калашникова.