Я не могла уйти первой, поэтому нашла кабинку за угловым столиком и зажала односолодовый стаканчик между ладонями, на сто процентов осознавая, как я выгляжу, и не имея ни капли заботы.
— Говорят, ты большая, плохая Витали, — пробурчал солдат, протискиваясь в кабинку рядом со мной, вероятно, уже выпивший десять рюмок. Возможно, его отец был капо. — У меня есть кое-что большое и плохое, чтобы показать тебе. — Он прильнул ко мне, и запах алкоголя и придурка проник в мой личный пузырь.
Я подняла руку, чтобы столкнуть его со скамейки, но тут к столу приблизилась тень, и его бесцеремонно выдернули из кабинки на задницу.
Солдат посмотрел на Дамиана с пола и попытался встать, спотыкаясь на ходу. Когда он, наконец, встал на обе ноги, то поравнялся с плечом Дамиана.
— Я чертов Камерино. Ты знаешь, кто мой отец?!
— Нет, но я знаю, кто я.
— Кто ты?
Скука в ледяном тоне Дамиана нагнетала напряжение в воздухе, когда он посмотрел на солдата и сказал:
— Я Дамиано Де Лука, — глаза солдата расширились, и я практически видела, как он трезвеет с каждой секундой, — и ты будешь оказывать мне уважение.
Рот солдата открылся, и он замялся, пытаясь что-то сказать, прежде чем принять спасательный круг, брошенный ему одним из его друзей, когда его окликнули по имени с нескольких столиков ниже. Ни я, ни Дамиан не смотрели, как он, спотыкаясь, уходит от нас.
Наши взгляды не отрывались друг от друга. Тишина между нами пульсировала, расширялась и нагнеталась, пока я, наконец, не нарушила ее.
— Дамиан. — Я откинула прядь волос с лица и подняла бровь. — Это не роман с оборотнем, ты не мой альфа, и ты не можешь метить территорию, которая тебе не принадлежит. Мне не нужно, чтобы ты сражался за меня.
— Это была не битва, принцесса.
— И вряд ли это было твое дело, Дама.
Он перешел к делу:
— В конце концов, это давление и притяжение устареет, и ты поймешь, зачем ты вообще затеяла это. Сдавайся, Рената. У тебя столько стен, ты все время боишься. Сделай прыжок хоть раз в жизни.
Я подняла подбородок.
— Я делаю прыжки.
Он выглядел не впечатленным, стоя передо мной в угловой кабинке, его тело обеспечивало уединение от посторонних глаз.
— Назови хоть один.
Мои глаза сузились, и я наклонилась в сторону, чтобы полностью встретиться с ним взглядом, свесив ноги с края скамейки.
— Вот. — Я протянула руку и ухватилась за пряжку его ремня.
— Принцесса… — Его голос начался как предупреждение, но прервался, когда я скользнула пальцами вниз и погладила его через брюки. — Что ты делаешь?
Хороший вопрос.
Пытаюсь ли я доказать что-то себе или ему?
В любом случае, я не останавливалась. Он стал твердым в моей ладони, и мне захотелось ощутить его кожей к коже, но я слишком хорошо понимала, что за его спиной толпится народ. Его рука остановила мое движение, и он сделал шаг назад. Я опустила руку на бок и изучала его.
Он протянул руку и зажал мой подбородок между большим и указательным пальцами.
— Это не ты.
Я отстранилась от его прикосновения.
— Итак, сначала ты хочешь, чтобы я совершила прыжок, а потом говоришь, что это не я, когда я это делаю. Что именно, Дамиан, потому что даже хлысту трудно угнаться за тобой.
— Поглаживать мой член на публике — это горячо, но это не прыжок. Это отвлекающий маневр, и я не вижу в этом ничего особенного. Я вижу дальше тебя.
Я забыла, каково это, когда Дамиан раздвигает мои границы, когда он проникает под мою кожу так, как может только он. В этот момент то, на что я только что наткнулась, ударило меня по лицу. Если быть честной, я знала, что увижу Дамиана снова, когда Маман попросит меня представлять Витали. Я могла бы притвориться, что сделала это ради Маман, но на самом деле я сама решила приехать. Уехав на десять лет, я решила снова увидеть Дамиана. Я выбрала это.
Почему, черт возьми, я выбрала это?
Должно быть, Дамиану не понравилось то, что он увидел на моем лице, потому что он еще больше отдалился от меня и сказал:
— Увидимся сегодня на ужине, принцесса, и я надеюсь, что ты меня удивишь.
И, возможно, я тоже надеялась на это.
ГЛАВА 19
Обман может дать нам то, чего мы хотим в настоящий момент,
но, в конце концов, он всегда отнимет это.
Рейчел Хоторн
РЕНАТА ВИТАЛИ
Мне казалось неправильным праздновать после смерти. Я справилась с похоронами в первый день. Я могла понять переговоры на второй день. Но праздновать смерть Винсента на третий день было неправильно.
— Ты празднуешь его жизнь, Рената.
Я ненавидела себя за то, что заставила Маман говорить об этом.
— Это просто неправильно.
Люси помахала мне рукой, и я помахала в ответ, благодарная за то, что выбрала этот момент, чтобы позвонить Маман. Меньше всего мне хотелось общаться. Ашер Блэк, ее муж и бывший фиксер семьи Романо, стоял рядом с ней, полностью обхватив жену сзади. С ними стояли Бастиан, Ариана, Николайо Андретти и рыжеволосая девушка. Все шестеро выглядели как популярные дети из фильмов 90-х — слишком неприкасаемые, чтобы к ним можно было подойти.
Я отвернулась.
До моих ушей донесся строгий голос мамы.
— Ты разговариваешь по телефону на вечеринке, предназначенной для Винсента. Вот что неправильно.
Мой взгляд скользнул по бальному залу. Расположенный в отеле, принадлежащем Ашеру, бальный зал по элегантности соответствовал остальному зданию. Хрустальные люстры. Мраморный пол Pietra Firma. Жемчужные акценты. И все же я не могла оценить эту изысканную красоту. В животе у меня бурлило от эмоций, и я пыталась свалить все на это событие.
Конечно же, маман видела меня насквозь.
— Рената Витали, ты лжешь мне, а я этого не ценю. — Она выпустила ругательство на французском. — Я пытаюсь понять тебя, но не могу понять, как ты можешь любить мальчика и не пытаться быть с ним.
Я не стала указывать на параллели между моей ситуацией с Дамиано и ее ситуацией с Винсентом. Это было бы жестоко в свете смерти Винса. В любом случае, я бы никогда не назвала свою маму такой. Она была сильной, но в то же время хрупкой, и именно последнее побуждало меня позволять ей быть такой.
Я проигнорировала тот факт, что даже мама уличила меня во лжи, и рассеянно покрутила обручальное кольцо на пальце. Когда я поняла, что делаю, то решила поправить глубокий V-образный разрез своего красного вечернего платья в пол.
— Я не люблю никого, кроме тебя, Маман.
Я прокляла карму, потому что Дамиан выбрал этот момент, чтобы войти в комнату. Я не могла смотреть на его руки, не вспоминая, как они выглядели, держа потрепанные книги в мягких обложках за сотни вечеров, которые мы провели вместе за чтением в его библиотеке. Я не могла смотреть на его губы, не вспоминая о сути наших разговоров и о том, что я сбрасывала свои стены только ради него. Я не могла смотреть в его глаза, не вспоминая, как они смотрели в мои, когда я отдала ему свою девственность, а потом ушла после того, как он признался мне в любви. И я никогда, никогда не верну ту частичку себя, которую отдала ему в Девилс-Ридж.
— Рената?
Глаза Дамиана обежали комнату и в одно мгновение встретились с моими.
— Да, я все еще здесь. — С трудом. — Я просто отключилась.
Он сделал шаг ко мне.
— Ты там в порядке?
Я проследила его путь к себе, и слова Маман едва донеслись до меня. Я кивнула, потом вспомнила, что она меня не видит.
— Со мной все будет в порядке. — Мой телефон слегка скользнул в моей липкой ладони. — Я просто хотела сообщить тебе новости. Собрание прошло хорошо.
Кто-то остановился, чтобы поговорить с Дамиано, и меня охватило облегчение, когда его продвижение остановилось. Но тут женщина наклонилась к нему слишком близко и рассмеялась над его словами. Ее пальцы легли на лацканы его отлично сшитого костюма, и я замерла.
Он тебе не принадлежит, Рената.
Он не твой.
Не совершай одну и ту же ошибку дважды.
Защити себя.
— Рената? Рената!
— Прости. Кое-кто разговаривал со мной.
Еще одна ложь в копилку.
Маман прочистила горло.
— Какие были требования?
Я заколебалась.
— Никаких.
Разговор между Дамиано и женщиной закончился, и Дамиан снова повернулся ко мне. Наши глаза встретились, и я с трудом выдохнула.
Маман задохнулась.
— Что ты имеешь в виду?
Он был почти рядом.
— Я имею в виду, — я сделала глубокий вдох, — что никто ничего не просил в обмен на мирный период. Они просто… согласились на него из уважения к Винсенту. — В трубке воцарилось молчание. Я не могла представить, что творилось у нее в голове, пока я говорила. — Маман?
Еще несколько шагов.
— Это замечательно. — Она прочистила горло, и мое сердце сжалось от жалости к ней и упрека за то, что я сосредоточилась на Дамиане, когда мама нуждалась во мне. — Я… я отнесу расшифровку в архив, когда ты их занесешь.
Дамиан остановился передо мной, и мой взгляд переместился с его начищенных ботинок на то, как его брюки, сшитые на заказ, обтягивают бедра, на идеальную посадку его белой пуговицы, на его четкую линию челюсти, на его глаза, которые уставились на меня, изогнув брови.
Он пробормотал:
— Перестань меня разглядывать.
У меня слегка отвисла челюсть. Я сделала вид, что закатываю глаза, и повернулась так, чтобы он стоял ко мне спиной, разрушая чары.
О чем мы с Маман говорили? Правильно. О записи транскрипции.
Я прочистила горло.
— Привлечет ли это внимание к Ариане Де Лука?
— Нет. — Маман вздрогнула. — Я позабочусь об этом. И не думай, что я не знаю, что ты интересуешься Арианой только из-за ее брата.
Я проигнорировала последнюю половину ее слов.
— Спасибо. — Я перевела взгляд на Дамиана, когда он обошел меня и встал в поле моего зрения. — Мне нужно идти.
— Не забывай опускать стены, Рената.