– Алеша, беги к машине, – приказала Валентина. – Передай на станцию: седьмая бригада просит помощи, пусть пришлют реанимацию, потому что у нас статус астматикус, ситуация очень непростая. – И она выразительно посмотрела на боевого товарища.
Бывший «афганец» проворно вымелся за дверь, и буквально через мгновение Валентина услышала его голос, который заглушил бы и артподготовку под Кабулом.
Выглянула в окно. Алеша стоял около «Скорой», подбоченясь, вытянув микрофон через окошко, и во всеуслышание взывал:
– Тромба, тромба! Седьмая просит помощи. Больная дуба врезает! Тромба, тромба! Седьмая просит помощи!
Валентина, рискуя свалиться с третьего этажа, высунулась в окно чуть не по пояс, делая отчаянные жесты и грозя Алешке обеими руками. К счастью, он вовремя поднял глаза, просек ситуацию и убавил громкость призывов «тромбы», то есть бригады тромбоэмболической помощи.
Беда в том, что, тихо Алеша просил помощи для седьмой бригады или громко, реаниматоры находились на вызове и могли освободиться как минимум через полчаса. Да еще сколько ехать будут… А ведь насчет состояния больной Алеша выразился хоть и грубо, но очень точно. У Валентины у самой от страха уже готов был развиться статус астматикус! И она приняла решение везти женщину в больницу.
Алеша сделал огромные глаза: при таком диагнозе транспортировать человека без кислорода? В не приспособленной для этого машине? Но делать и правда было нечего. Кое-как собрали соседей нести носилки, кое-как вытащили больную во двор, загрузили в тесную «Волгу» (тогда «Фольксвагены» в качестве машин «Скорой помощи» только в зарубежных фильмах видели!) – и помчались как безумные, при несмолкающей сирене, из Верхних Печер. Алешка, сидевший впереди, так бил шофера в бок, когда казалось, что едут слишком медленно, что автомобиль порою выскакивал на газоны, а один раз даже промчался по тротуару, чтобы обогнать неповоротливый автобус.
– Миленькая, ты только не умирай, сейчас приедем! – кричала в это время Валентина, размахивая над лицом задыхающейся женщины газетой.
Ужас, словом.
Довезли-таки больную. Поволокли носилки в приемный покой – не проходят в дверь! Алешка, проревев тем же нечеловеческим голосом несколько слов, испугаться которых Валентина испугалась, но смысла так и не поняла, подхватил бабулю на руки и ворвался с ней в приемный покой.
Навстречу шла медсестра с кислородной подушкой. Валентина коршуном ринулась к ней и вырвала подушку. Сестра в испуге заорала.
– Тихо! – рявкнула Валентина, мгновенно накрывая лицо своей пациентки раструбом и включая кислород. – Не видишь, «Скорая» работает! Давайте шприцы, живо! У нас статус астматикус!
Мужчина в белом халате, похоже, дежурный врач, вдруг резко отшатнулся и припал к стене с выражением непередаваемого ужаса на лице.
– Что такое? – вскричала Валентина, которая словно бы увидела в его глазах отражение собственной неумело-сти.
– Я никогда… я статус астматикус не… – начал задыхаться дежурный врач – и вдруг заорал погромче Алеши Хромова: – Позовите кого-нибудь из пульмонологии!
– А вы кто? – спросила Валентина.
– А вы? – пробормотал он дрожащим голосом.
– Я – гинеколог.
– А я – проктолог, – простонал дежурный врач.
– Во-во, – прокомментировал Алешка, оборачиваясь. – Собрались спецы по двум дыркам!
Самое удивительное, что больная после всего этого выжила… И до сих пор была жива. Между прочим, ее лицо Валентина запомнила навсегда. Порою видела ее в троллейбусе – и тихо усмехалась, чрезвычайно довольная собой.
Да, эта немолодая толстая тетка со своим статусом астматикусом выжила, а Алешка – громила, здоровяк… Похороны его сегодня. Умер – ну в голове не укладывается! Что его свалило? Рак какой-нибудь поганый привязался?
– Геня Павловна, вы слушаете? – спросила Валентина. – Конечно, я приду Алешу проводить. Только скажите, он отчего умер?
– Он не умер, – всхлипнула Геня Павловна. – Убили его. Застрелили! Прямо тут, у нас, на станции, в подъезде. Пришел к нему какой-то мужчина, попросил выйти поговорить. Только через полчаса хватились, когда на вызов надо было ехать, – где Алешка? А он сидит около крылечка в сугробе – уже и закоченел на морозе. И никто ничего не слышал. Ой, я не могу!
И Геня Павловна, громко всхлипнув, бросила трубку.
Любители поздних прогулок при луне могли наблюдать недавним августовским вечером весьма забавное зрелище. По улице Малой Ямской короткими перебежками, прячась в тени домов, передвигалась обнаженная женщина. Она прикрывала самые откровенные места двумя вениками из сломанных веток, бросалась в тень домов при малейшем шуме и всячески старалась остаться незамеченной. Однако это ей не удалось: некая гражданка, выгуливавшая неподалеку своего кокера, приметила странную особу, глубоко возмутилась распущенностью современной молодежи и немедленно позвонила по номеру 02 из первого попавшегося телефона-автомата.
То, что на улице Малой Ямской отыскался работающий телефон-автомат, факт поразительный, практически из разряда научной фантастики. Не менее удивительным назовем то, что оперативники явились по вызову буквально через две минуты. А впрочем, голая красотка августовской лунной ночью – это гораздо более привлекательный объект для разработки, чем, к примеру, хулиганы, притаившиеся в кустах. Я говорю о хулиганах, потому что именно они станут истинными «героями» дальнейшего повествования.
Итак, патрульная машина появилась практически немедленно. Особа с вениками была перехвачена при попытке перейти улицу Нижегородскую и затеряться в проходных дворах вокруг Суетинской, где обнаружить ее было бы невозможно. После детального ознакомления с объектом задержания (хочется верить, ознакомления только визуального!) оперативники выяснили следующее.
Л., студентка одного из нижегородских вузов, возвращалась от подруги, когда ее в темном переулке остановили трое парней и девушка. У одного из парней был нож. Угрожая этим ножом, ночные разбойники заставили Л. снять золотые серьги, отдать сумку, в которой были кошелек, косметичка и паспорт. Внезапно девушка сказала: «Покажи, какой у тебя лифчик, а то видишь, у меня его нет». И продемонстрировала, что одета в футболку на голое тело. Л. сняла блузку, бюстгальтер, отдала его грабительнице, однако этим дело не закончилось. Ее втолкнули в подворотню и заставили раздеться догола. Единственное, чего от нее не потребовали, – это разуться! Л. в шоке выполняла все требования, ожидая гораздо более худшего, и предчувствияее не обманули. Девушка с усмешкой оглядела ее и сказала: «Можешь сваливать, подруга! Ничего, ночка теплая, не успеешь простудиться. Говорят, воздушные ванны полезны для кожи и рожи. Чего ты ноешь? Неохота топать голышом? Стыдно небось?»
Л. и в самом деле плакала, не представляя, как пойдет домой. Тогда девушка (у Л. создалось впечатление, что эта брюнетка с темными глазами, плотного телосложения – заводила в шайке) проговорила: «А между прочим, мы тебе запросто все можем вернуть. Хочешь?»
Конечно, Л. сказала, что да, она хочет получить вещи назад. Но на каких условиях? «Да на самых простых, – хихикнула атаманша. – Сделай минет вот этому парню – и топай восвояси». Вообще-то она выразилась более грубо и определенно. Предложение вызвало ужас у скромной Л. – и негодование у двух других парней. Но вы напрасно подумали, дорогие читательницы, что их возмутило бесстыдное требование «атаманши». Они обиженно заорали, что раньше-то (?!) доставалось всем, а почему теперь только одному? «Атаманша» сочла их требования справедливыми и сообщила Л., что ей вернут абсолютно все, от лифчика до кошелька, если согласится на оральный секс со всеми тремя парнями. Разумеется, это опять же было выражено в гораздо более грубой и откровенной форме.
Л. отказалась наотрез. «Кажется, мне было бы легче, если бы меня изнасиловали, – призналась она работникам милиции. – Это, во всяком случае, произошло бы против моей воли, а добровольно становиться на колени перед этими мерзавцами и… Нет, я не могла сделать это! Как бы я потом в глаза своему жениху смотрела!»
Она отказалась, уверенная, что ее начнут принуждать выполнить безобразное требование силой, однако «атаманша» только пожала плечами, равнодушно сказала: «Ну, твои проблемы!» – и зловещая четверка канула в глубине темных проходных дворов. Раздетая Л. осталась одна, не зная, то ли жаловаться на судьбу, то ли благодарить ее. В конце концов она не стала делать ни того, ни другого, а просто наломала с березы веток, прикрылась ими – и пошла домой.
Выслушав ее рассказ, один из милиционеров выразился в том смысле, что требования хулиганов были щадящими, Л. вполне могла бы их выполнить. Некоторым женщинам, мол, это даже нравится. А ей бы отдали все имущество, а теперь вот и паспорт новый получать придется… Л. возмутилась (а кто из вас, дорогие читательницы, не возмутился бы на ее месте?!) и сказала, что не собиралась поганиться абы с кем, а грабители, конечно, хотели просто поиздеваться над ней: вещи, она убеждена, ей бы ни при каких условиях не отдали. На это милиционер хмыкнул: «Напрасно ты так думаешь! Всякое в жизни бывало!»
Потом Л. написала заявление о случившемся (один из милиционеров отдал ей на время свою куртку, чтобы девушка не так смущалась), а потом ее отвезли домой на патрульной машине.
Автор этих строк живет по соседству с Л., поэтому ужасная история стала ему известна, что называется, из первых рук. Он (вернее, она, потому что вся редакция «Газеты для женщин» – особы соответствующего пола) заинтересовался тем, какие меры будут предприняты по поводу ночного грабежа. С помощью источника, который пожелал остаться неизвестным, автор выяснила, что обмолвка милиционера («Напрасно ты так думаешь! Всякое в жизни бывало!») оказалась вовсе не случайной. Примерно месяц назад в милицию обратилась девушка, которая рассказала историю, аналогичную той, что приключилась с Л. Эта молодая особа – назовем ее условно Г. – тоже стала жертвой грабителей, и ей тоже было сделано гнусное предложение. Правда, «атаманша» потребовала «обслужить» только одного из своих парней, и другие не спорили. Как могут догадаться наши проницательные читательницы, девушка испугалась идти ночью голой, а еще больше испугалась скандала, который устроит ей мать. И – выполнила требования грабителей. К ее несказанному изумлению, вещи ей были возвращены: абсолютно все!