Яна прильнула к его плечу, так как Анатолий был несколько ниже ее. Вернее, он, может, и был с нее ростом, но на ней были высоченные шпильки. Она сама себе напомнила большую добрую птицу, которая попалась на проделку злобной кукушки и обнимала чужих птенцов, подкинутых в гнездо, с материнской нежностью. Но цепкие руки Анатолия Анатольевича, спускавшиеся на не совсем допустимые места, постоянно возвращали Цветкову в действительность. Она взяла своими уверенными ладонями его руки и подняла их выше.
— У нас несколько странное свидание, — отметила она.
— Почему? Поясни.
— Все как-то очень стремительно. Я бы хотела немного притормозить и вернуться к шампанскому и еде. Тем более, что нам ее уже принесли, — вывернулась из его объятий Яна.
Анатолий Анатольевич вздохнул, оторвался от «лакомого кусочка» и вернулся за столик, усадив Яну на ее место.
Они попробовали блюдо с заказанными Яной морепродуктами.
— А что? Очень нежно и вкусно! — отметил Анатолий. — У тебя, Яна, великолепный вкус.
— Благодарю. Надеюсь, что десерт тоже не разочарует, — ответила она.
— Ты меня полностью очаровала.
— А ты меня заинтриговал, — улыбнулась ему Яна.
— Чем? — спросил следователь.
— Тем, что ты знаешь, что я знакомая Мартина, и тем не менее так настойчиво приглашал меня на свидание. Мне нравятся такие упорные, смелые мужчины, — сказала Яна. А сама подумала: «Особенно, когда Мартин сидит в тюрьме и ничем не может тебе помешать».
— Человек сам кузнец своего счастья. Я знаю, что вы с Мартином не женаты, что ты — свободная женщина, так что меня может смущать? — поцеловал ей руку Анатолий.
Ладонь Яны взметнулась и сделала несколько движений, словно бабочка, попавшая в ловушку, и ей не очень хорошо, но она терпит от безысходности. А самым важным для бабочкиных крылышек было не оттереться на глазах воздыхателя от его слюны.
— Если бы ты знал, Толя, как долго я ждала, чтобы мне было предложено выйти замуж… А сейчас все сложно, я уже и не знаю…
— Я понимаю, я понимаю, — пустил очередную порцию слюны на вкусно пахнущие руки Яны Анатолий Анатольевич.
— Ты не женщина, до конца не понимаешь, — не согласилась Яна, демонстративно выдергивая бумажную салфетку из прибора и якобы вытирая навернувшиеся на глаза слезы, а заодно и незаметным движением — кисти своих рук.
— Скажи мне честно, ты любишь его? — спросил Анатолий.
— Ты серьезно? Я очень любила Мартина! Очень! Я попросила человека полететь со мной сюда и отдохнуть вместе. Мартин отказался. Я была разбита и уничтожена. Я давно чувствовала, что не нужна ему столь сильно, как я бы хотела, — сказала Яна, делая задумчивое лицо. — Я была очень разочарована… Так скажем, от этого мужчины я ждала большего. Он в последнее время стал несколько безучастен по отношению ко мне.
— Яна, ты настолько безупречна, что я не понимаю, как к тебе можно потерять интерес, — ответил следователь, разливая шампанское.
— Изменяли даже Мэрилин Монро, а я не она. Я к тому, что мужчина-охотник теряет интерес к женщине, которую уже завоевал, и дело совсем не в ее внешности и в том, как она выглядит. Ему просто нужна другая добыча, — пояснила Яна.
— Яночка…
— Подожди, Толя! А ведь нам, женщинам, обидно. Ты не представляешь, что я тебе сейчас скажу, но я, когда летела сюда, очень хотела завести роман с приличным мужчиной и выкинуть все свое прошлое далеко за амбар, если так можно выразиться. Надо было только найти достойный объект моего обожания здесь, на отдыхе, — проговорила Цветкова и весьма лукаво посмотрела на своего спутника.
— Так я здесь! — облизал губы Анатолий.
— А вы с Мартином давно знакомы? — спросила Яна.
— Неужели мы весь вечер будем говорить о Мартине?
— И все же.
— Мы знакомы давно. Через общего друга. Мартин знал, что я работаю в следственном комитете. Когда случилась трагедия с самолетом, Мартин попросил полететь с ним, чтобы сразу же на месте был опытный человек, и следствие пошло быстрее. Это логично. Хочу сказать тебе, что Мартин был просто невменяем, и он ни слова не говорил о своей крупной материальной потере — самолете. Он переживал за людей, за тебя. И я его понимаю, — протянул следователь.
— И ты ему сильно помог? — улыбнулась Яна. — Все смеются над женской дружбой, не верят в нее, но и мужской дружбы, как я погляжу, тоже не существует.
— А чем я ему помогу? Мартин сам сделал все, чтобы засадить себя. Пусть нанимает адвоката, деньги есть. А вообще, правильно говорят в народе: «Сколько веревочке ни виться…» Мартин, как бы тебе объяснить… Он вроде и не бабник, но все женщины в любой компании всегда его. Они просто сами на него вешаются. Он просто закопался в них. И то, что он оказался в постели с какой-то крошкой, да еще и зарезал ее — это не случайность. Для его стиля жизни это скорее закономерность. И очень хорошо, что ты, Яночка, не пострадала от этого типа. Ты — как бабочка, успевшая выпорхнуть из шкатулки с другими, уже погибшими бабочками. Но ничего, его надолго закроют. Мой совет такой красивой девушке: подумать о себе.
Бабий век короток, — блеснул русской народной мудростью Анатолий. Его потная горячая рука поползла вверх по предплечью Яны. — Мартин — сбитый летчик. Прямо каламбур получился: и самолет сбит, и он. А перед собой я вижу еще одну несостоявшуюся жертву Мартина, которой удалось спастись.
— Но сердце мое разбито, и кто мне его залечит? — повела плечиком Яна.
Анатолий подсел к ней и вдруг впился губами в ее губы.
Он целовал и целовал ее, удерживая силой, Яне казалось, что это никогда не закончится.
— Ух! — Наконец смогла вдохнуть Цветкова.
— Ну… Во мне есть потенциал?
— Еще какой… У меня две новости — как всегда хорошая и плохая.
— Из такого сладкого ротика все новости будут хорошими, — плотоядно смотрел на нее Анатолий и явно хотел продолжить поцелуй.
— Дай передохнуть. Какой темперамент! — слегка отстранилась от него Яна. — Хорошая новость — я свободная и очень богатая женщина. Но это я уже знала, тебе просто хвастаюсь. А плохая новость…
— Подожди! Я тоже свободен, я давно разведен, — вспыхнули светлые глаза Анатолия Анатольевича.
— Плохая новость в том, что выйдет Мартин из-под следствия, и я ведь могу сорваться. Невиданной властью надо мной он обладает. Я буду с ним и снова — несчастна. Он своей дьявольской энергетикой притягивает и разрушает меня. — Яна аккуратно дотронулась кончиками пальцев ног до ноги следователя. Тот вздрогнул, как очень тугая пружина, а Яна продолжила: — А так уже хочется стать счастливой, наслаждаться жизнью с кем-то. Тем более, все для этого есть.
— А он не выйдет! Не переживай! — загорелись глаза у Анатолия Анатольевича.
— Ты уверен? — уточнила Яна.
— Неопровержимые улики! Алкоголь или что там еще нашли в крови, это все — отягощающие обстоятельства! Да сейчас еще и ФСБ подключается, обнаружены факты, которые говорят о том, что самолет был предумышленно поврежден, причем, профессионалом. Я не технарь, по-научному тебе не объясню.
Но Мартин был на аэродроме, был в самолете незадолго до отлета. Вы первые полетели после его визита. А вот Мартин Романович в самолетах разбирается, он сам и за штурвалом сидит. Много свидетелей дали показания, что вы сильно поссорились накануне, что ты его при всех унизила, надавала пощечин. Ему впаяют по полной. А если надо, я еще что-нибудь придумаю, — приблизился к ее губам совершенно потерявший голову Анатолий.
Остановило его что-то острое, холодное и очень неприятное, которое уперлось ему в горло. Анатолий отстранился и посмотрел на вилку в руках Яны, четко направленную в его сторону.
— Яна? Я не понял.
— Какой же ты подонок! Даже не дергайся! Еще раз дотронешься до меня, и меня стошнит, также у всех на глазах. Мартин обратился к тебе за помощью, а ты вот так ему помогаешь? Оригинально! Ты сейчас недвусмысленно намекнул, что готов что-то подкинуть или сделать, чтобы усугубить его плачевное положение! И так радовался, что на Мартина уже навесили всех собак! — Яна хлопнула его по щеке. — Подлец! Что? Унизила? Прилюдно, заметь! По твоей логике, я снова заслуживаю смерти? И другие люди пусть вместе со мной гибнут, как это было с самолетом? Ты серьезно?!
Анатолий Анатольевич сидел абсолютно разбитый и потрясенный. Его до глубины души поразили кардинальные перемены, которые произошли в женщине, что сидела напротив. Только что она выглядела ласковой кошечкой, покрытой блестками и словно ароматной, манящей ванилью. А сейчас напротив Анатолия рвала и метала молнии настоящая фурия, извергнутая из пучин ада. Бледная, нервная, со злобно поблескивающим холодным взглядом, плотно сжатыми губами, она испускала вокруг себя волны ненависти.
— Какие же вы, бабы, стервы! — наконец очнулся он. — А ты — главная из них! Я даже понимаю Мартина, почему именно от тебя он захотел избавиться. Если ты и ему устраивала такой контрастный душ! Это любую, даже самую крепкую психику расшатает в конечном итоге. Ты со мной играла, что ли? Это со следователем из главного следственного комитета Питера?! Ты серьезно?! Ты с кем решила тягаться, девочка?!
— Я давно не девочка! И я ради своего любимого мужчины готова на многое! — ответила Цветкова.
— Да, ты давно не девочка, ты — опытная штучка, хотя выглядишь очень обманчиво. И я — дурак, попался! А кто бы не попался? Ты выглядишь, как голливудская дива. И не надо мне ничего отвечать. От этого еще больней. Не будет тебе счастья с Мартином, потому что с ним это невозможно, на нем столько разбитых женских судеб и даже смертей, что ты и не знаешь. Это якобы его боль. Только появляется очередная женщина — и гибнет от любви к нему снова! Тебе бы, дуре, бегством спасаться, а ты ради него тут такие кульбиты выписываешь! За теракт и гибель стольких людей ему пожизненное светит.
— Заткнись! Ты ничего ему не впаяешь, следствие разберется! Мартин ни в чем не виноват. Ты же знал его, и ты думаешь, что из-за какой-то пощечины он мог убить и меня, и всех других в самолете?! Он не психический больной, экспертиза это легко определит.