Яна сидела в кабинете главного врача психушки, закинув ногу на ногу, и требовала от него ответа. Лицо Аркадия Михайловича сначала побледнело, затем покраснело. Он сидел в своем кресле, словно на троне, и неприязненно смотрел на Яну.
— Интересную историю ты мне рассказала. Я и не знал, что ты настолько больна. Ты, конечно, производила впечатление взбалмошной женщины, но чтобы такая тяжелая патология присутствовала… — покачал он головой. — Боюсь, я тут силами своего, можно сказать, санатория не справлюсь. У нас тут «буйных» не держат.
— Да буйный здесь только вы! Так располосовать бедную Глорию, и, главное, отвечать не хотите, свалили все на невинного человека и спокойно продолжаете жить! — бросила ему в лицо Цветкова.
— Ты даже не сможешь доказать, что у меня с ней хоть что-то было. Зачем мне убивать своего хорошего сотрудника? — немного ослабил галстук Аркадий Михайлович.
— Знаете, Аркадий Михайлович, мне и доказывать ничего не надо. Помните, пару дней назад мы пересеклись в кафе, и вы раньше ушли, сославшись на занятость. Поэтому, уже не могли видеть, что я забрала чашку, из которой вы пили кофе. Спросите, для чего? Для проведения ДНК-теста. Глория была беременна, и ребенок был от вас, ДНК-исследование подтвердило этот факт. Так что доказывать, что вы были близки, уже нет надобности. Лично я не знала Глорию, но в силу определенных обстоятельств стала наводить о ней справки. И все сошлись только в одном: Глория не пропускала ни одного мужчину, который появлялся в ее поле зрения. Бывают такие женщины, без принципов и моральных норм, они созданы исключительно для развлечения и приятного времяпровождения. Они искренне любят мужчин, ласковы и честны в этом. И какой-то мужчина на самом деле может подумать, что она влюбилась, что она останется с ним. Но она останется с ним ровно до того момента, как встретит другого мужчину. Таких женщин привязывать нельзя.
Цветкова перевела дух и продолжила:
— Мы проверили все ее связи, и, что касается этой беременности, на отцовство пришлось проверять не вас одного. У меня возникло предположение: если Глория не пропускала ни одного мужчины и заводила романы на всех своих местах работы, то и вас, Аркадий Михайлович, она вряд ли пропустила. То есть выбор у нее здесь был невелик, и уж с вами она точно закрутила бы роман. Быть в отношениях с главным врачом — это престижно для медсестры, тем более, что ее профессиональный уровень оставлял желать лучшего, это тоже все отмечали. А теперь все ее косяки можно было прикрыть выгодным покровительством.
— Зачем ты что-то плела про мою мать? — злобно спросил психотерапевт.
— Я не плела. Когда анализ ДНК подтвердил ваши сексуальные отношения с Глорией, мы навели справки о вашей личности, о детстве. Все соседи в один голос говорили об очень тяжелом характере вашей матушки, рассказывали, как пренебрежительно и унизительно она всегда обращалась со своим сыном, то есть с вами. И известие о том, что ваша личная жизнь так и не сложилась, никого не удивило. Почему-то люди этот факт приняли как данность, по-другому они и не представляли.
Я бы пожалела вас, Аркадий Михайлович, но почему-то не жалко. Если бы Мартин не сидел в изоляторе за то, чего не совершал… Если вы убили Глорию, вы и отвечайте за это, — ответила ему Яна.
— Может, мне легче убить тебя? — с надеждой в голосе спросил Аркадий Михайлович.
— Не знаю, насколько вам это легко, — честно ответила ему Яна, — вы пока одного человека убили. А меня за что?
— А чем ты лучше Глории? Такая же шлюха. Сколько у тебя мужей было? — спросил Аркадий Михайлович, вставая и приближаясь к ней.
Яна спокойно сидела и смотрела на него. Сухие, горячие ладони сомкнулись на ее тонкой шее.
— Вас всех уничтожать надо! Твари! Такая же, как она!
— Я не такая же! — возразила Яна, теряя кислород. — Я люблю, слышишь? Я на самом деле способна любить.
Аркадий Михайлович опустился перед ней на пол, закрыл лицо руками и зарыдал.
— Я не хотел. Как она так могла со мной? Почему одним мужчинам — все, а на других даже внимания не обращают? Мартин — такой самодостаточный, красивый, уверенный, сексуальный. Как это чувствуют женщины? Как это происходит? Он заходит, и сразу же все женское внимание обращается на него. Сколько я слышал стенаний от Насти, что без него она не видит смысла в своей жизни. Сколько ее ни лечил и ни уговаривал, все бесполезно. Такая любовь… Нет жизни без него — и все тут! А он что? Живет, улыбается, обзавелся такой женщиной, как ты, на которую тоже можно шею свернуть, и не парится. А тут моя Глория! Понимаешь, она моя! А Мартин так проходил мимо нее, даже не смотрел в ее сторону, даже не видел, а она словно с ума сошла. Как зачарованная стала, никого не видит больше. А ведь там я стоял, я бы за нее жизнь и душу отдал. И ты знаешь, что она ему сказала? — всхлипнул Аркадий Михайлович. — Что готова забыть всю свою жизнь, все вычеркнуть. Что всю жизнь мечтала и искала именно такого мужчину. Что если бы встретила раньше такого, то так много мужчин и романов у нее бы не было. Мне она такого не говорила. Только смеялась. А значит, сказала правду, значит, на самом деле так думала.
Так спокойно… вычеркнуть прошлую жизнь, а, значит, и меня… ради… Он даже ничего не соображал, под лошадиной дозой транквилизаторов был. А она все целовала и целовала его, все вешалась и вешалась… А у меня все поднималось давление и поднималось. Я плохо понимал, что делаю. Я ведь серьезно относился к Глории, я жениться на ней хотел, а она так легкомысленно меня променяла. Я ушел к себе в кабинет и открыл коньяк. Накидал туда таблеток, чтобы выпить и не проснуться, и тут прибежала Глория и очень цинично обратилась ко мне: «Котик, у тебя есть выпить? Мне очень надо. Ой, как раз уже и бутылка открыта. Я позаимствую! Пока!» Она поцеловала меня в лоб и убежала, вся такая разгоряченная и счастливая. Не знаю, что она хотела. Расшевелить его алкоголем? Или самой отпраздновать встречу с мужчиной мечты? Я был в шоке, я не остановил ее, не сказал, что алкоголь отравлен. Ну, а когда пришел к ним, увидел, что Глория дышит… И лежит такая счастливая на его голой груди. И тут я… сорвался! — опустил голову Аркадий Михайлович.
— Что вы сделали потом? — тихо спросила Яна.
— Вложил нож в руку Мартина. Это было первое, что пришло мне в голову. И, как показало время, это было верное решение, полиция поверила в эту версию. Мартин все равно бы ничего не вспомнил. На него можно было повесить все, что угодно. Если бы ты не начала копать… Но я не жалею, что все открылось.
— Почему? Все еще хотите меня убить? — уточнила Яна.
— Я не убийца. Мне Глория снится каждый день, и мать тоже снится… Они ругаются обе на меня и между собой. Думаю, что там, — возвел глаза кверху Аркадий Михайлович, — меня ждет настоящий ад. Мама, как всегда, не приняла мой выбор, да и выбор оказался так себе. Да, я убил ее и, знаете, Яна…
— Что? — спросила она, весьма потрясенная.
— Мне стало легче. Мама была права. Я — ничтожество! Я не буду жить! — Аркадий Михайлович вскочил со своего места, резко распахнул окно и выскочил в него.
В кабинет ворвались сотрудники полиции во главе с Анатолием Анатольевичем.
— Ты как? — спросил он.
— Нормально все.
— А этот?
— Аркадий Михайлович, мне кажется, тронулся умом. Выпрыгнул в окно… Первый этаж.
— Его там упакуют. Разговор весь записан. Твои догадки попали точно в цель.
— Что с ним будет? — хмуро спросила Яна.
— Ты как будто и не рада, что нашелся настоящий убийца.
— Не говори глупостей, конечно, я рада. Я знала, что Мартин не мог этого сделать, я всегда это говорила. Просто жалко доктора. Такая жизнь…
— Он нанес ножевые ранения девушке, которая просто посмела его не полюбить! Оборвал ее молодую жизнь. И свалил вину за убийство на другого, невиновного человека. Не надо его жалеть. Аркадий Михайлович заслужил свое возмездие. А что с ним будет? Я не знаю, я не суд и не адвокат, чтобы облегчить его участь. А если еще признают, что он сошел с ума… так лечить будут. Тут уж не знаю, что лучше. Ирония судьбы. Главный врач психушки сгорел на работе, то есть сам стал пациентом сего отделения, — усмехнулся Анатолий. — Ты что-то бледно выглядишь.
— А я теперь поняла, почему я такая тощая. Я тупо все время во что-то влипаю и элементарно не успеваю поесть. Я очень хочу есть.
— Так поехали! Все твои изнервничались. Поговорим и поедим заодно, — предложил Анатолий Анатольевич.
— Не имею ничего против, — согласилась Яна.
Глава девятнадцатая
— И вот она — королева стола! — закричал Иван Демидович. — Аппетитная, безголовая и жирненькая.
Все бы было ничего, если бы приход Яны с Анатолием не совпал с выносом поджаристой фаршированной курицы. Цветкова даже вздрогнула.
— Что? Подумала, про тебя? — засмеялся следователь. — Друзья, я доставил вам героиню дня! Нашу мисс Марпл, только более молодую и красивую! — обратился Анатолий к собравшимся.
А за столом сидели мама Яны Валентина, Иван Демидович, Витольд Леонидович и местный сыщик Лаврентий Виссарионович. А также кинувшаяся к ней на шею несостоявшаяся свекровь Стефания Сергеевна.
— Яночка! Какая же ты смелая! Пойти одной на встречу с этим душегубом!
— Успокойтесь, Стефания! Все было под контролем, мне ничего не угрожало, — обняла ее Яна.
— Ты вычислила убийцу и спасла моего сына от тюрьмы! Ты замечательная, Яна! — восторженно смотрела на нее снизу вверх Стефания Сергеевна.
— Садитесь за стол! Давайте выпьем! — радовался Иван Демидович, разделывая курицу. — Яне, Яночке окорочок, она их любит с детства.
— Спасибо, — Яна с Анатолием присоединились к ним за столом, и Яна вонзила свои зубы в сочное куриное мясо. Казалось, что ничего вкуснее она не ела. — Как же вкусно! Проголодалась я!
— Вам бы частным детективом стать, я бы вас принял к себе помощником или агентом, — сказал Лавр.
— Я тронута предложением, но это не совсем то, чем бы я хотела заняться на старости лет. Это скорее мое проклятие, чем призвание!